Наталья Осис - Солнечный берег Генуи. Русское счастье по-итальянски

В эпоху, когда нынешние олдтаймеры были еще просто машинами — дорогими роллс-ройсами, в меру дешевыми «жуками», или даже чем-то вроде шкатулки с секретом, как ремарковский Карл — призрак шоссе, мало кому приходило в голову коллекционировать автомобили как китайские вазы. Да и в гонках участвовали на чем попало — лишь бы ездило быстро.

Смертоубийственные гонки на страшной скорости 60 километров в час подходили не всем. Для желающих на людей посмотреть и свои машины показать устраивались неспешные автопробеги — со своими правилами, комиссиями, зачетами по скорости (не слишком быстро и не слишком медленно), но в целом очень гуманные. Так еще в начале XX века миланские предприниматели организовали ежегодный весенний автопробег «Coppa Milano — San-Remo».

Автопробег «Милан — Сан-Ремо» — это не перемещение из пункта А в пункт Б, а очень поэтичное движение в сторону весны: из холодной Ломбардии к лазурному морю лигурийской Ривьеры, с частыми остановками в винных погребках. Пинии, пальмы и оливковые рощи прилагаются.

В начале века массовый выезд миланских предпринимателей к морю не так уж сильно отличался от ежегодного весеннего паломничества москвичей на дачи. В конце века об историческом маршруте вспомнили, чтобы без суеты и спешки опробовать на дорогах антикварные автомобили.

За колонной олдтаймеров не поэтично, но предусмотрительно следует колонна техников — автомобилю преклонного возраста не всегда легко добраться до финиша. За колонной техничек, готовых в любой момент подобрать элегантного старичка на колесах, едет группа сопровождения из журналистов, полицейских, врачей, инспекторов CSAI (commissione sportiva automobilistica italiana), и команда организаторов, говорящая на пяти языках. В исторических погребках накрываются поражающие своим великолепием столы, а в пятизвездочных отелях, где владельцы антикварных машин останавливаются на ночь, наблюдается острый дефицит номеров.

Понятно, что и состав участников сильно изменился по сравнению с началом XX века. В ралли участвуют экипажи практически со всей Европы: шведы, немцы, французы, испанцы, швейцарцы, англичане, датчане и граждане княжества Люксембург. Уже третий год колесит по итальянским дорогам милый и вежливый пожилой японец с женой. Но самой многочисленной из иностранных групп в год моей работы на «Милле Милья» оказались русские, выставившие для участия в автопробеге «Милан — Сан Ремо» 19 экипажей.

Романтичные итальянцы предполагают, что русских более всего привлекает пункт назначения ралли — Сан-Ремо, которое сами они обозначают в программках и буклетах как «излюбленное место отдыха русской аристократии, особенно часто посещаемое императрицей Марией Федоровной».

Сан-Ремо — это действительно не только место музыкального фестиваля, но еще и грациозный городок на Ривьере с казино (вечернее платье обязательно), со специально построенной для русских православной церковью и совершенно нестандартной для Италии традицией космополитизма. Там провел детство один из наиболее значимых итальянских писателей ХХ века Итало Кальвино, и всю жизнь он с любовью вспоминал город, населенный «старыми англичанами, русскими великими князьями, космополитами и эксцентриками».

Не исключено, правда, что подобные романтические фантазии вдохновлены не только блистательным Кальвино, но и редким шармом отеля «Royal», куда участники приезжают в финале автопробега. Фильм «из жизни русской аристократии» можно было бы снимать там хоть завтра: элегантные старушки в буклях раскладывают пасьянс на террасе с французскими окнами, в музыкальной комнате стоит клавесин, запирающийся на ключ, в курительной пахнет сигарами и духами, а туалетная комната затянута кретоном в цветочек.

Тон, заданный отелем, участникам выдержать непросто, даже следуя тактичной подсказке в приглашении к ужину («abito scuro» — строгий темный костюм). Пилоты антикварных машин, так же как и горнолыжники, не обязательно бывают объединены страстью к горным лыжам или к старинным автомобилям. Разница в том, что кататься на лыжах можно не только в Куршевеле, а кататься на старинных машинах можно только на специально устроенных и организованных ралли.

Главное событие сезона — «1000 Miglia», знаменитая «Милле Милья», — в современном варианте тоже уже не для гоночных машин, а для всё тех же олдтаймеров, но с крайне строгим отбором машин и вполне серьезными требованиями по скорости и выносливости. Жаль только, что никто из русских участников не собирается даже в далекой перспективе привезти на итальянскую ярмарку тщеславия отечественный автомобиль. Это, говорят они, совсем другой бизнес. Или это уже просто совсем не бизнес?

Парус ловит так много ветра, что мачта действительно гнется, клонится к самой воде. Палуба под ногами дает ощутимый крен, но лодка уверенно режет волну и летит, летит вперед. И да, парус белеет, и струя светлей лазури, и луч солнца мелькает, и он золотой.

Рано или поздно всякому читающему человеку хочется поверить практикой самые известные литературные мифы. Проехать зимней ночью на тройке, как Ростовы на Святках, побывать на горных вершинах, напевая себе под нос «ну вот, исчезла дрожь в руках», или, на худой конец, откупорить шампанского бутылку и перечесть «Женитьбу Фигаро». «Мороз и солнце» мы все видели (хоть некоторые из нас при виде снега ужасно ругаются и начинают хотеть на Канары), а вот лазурное море под парусом — далеко не все.

Мотивация, конечно, может быть и другой: карьера, загородный дом и дороги вокруг усадьбы уже построены, а вид за окном всё тот же, пушкинский — конюшни, кухня и забор. В таком случае хочется расширять свои горизонты, выбирая морской горизонт с хрестоматийным белым треугольником и голубой туман.

Это была теория. А что же на практике? На практике не надо ни искать, ни бежать счастия, потому что счастье под белым парусом — просто есть, его можно даже потрогать, опустив ладонь в играющие волны. Разве что мачта не скрипит — наверное, скрипели только старые, деревянные. Еще на практике есть сугубо профессиональный язык, малопонятный людям сухопутья, самые разнообразные лодки, которые не называются лодками, и очень сложная структура верфей, навигационных школ, регат и морских салонов, разобраться в которой с наскока почти невозможно.

На Морском салоне Генуи были заявлены тест-драйвы парусных яхт. Обещали выпускать в море даже таких, как я, — то есть таких, которым нельзя даже веревку дать подержать. Нет, хуже: тех, кто не знает, что на парусном судне веревок нет и быть не может. А держать надо что? Правильно, конец. В общем, я не очень-то верила, что меня выпустят в море, но надеялась хотя бы услышать, как с моря будут кричать: лови конец! И они действительно это кричали. Правда, по-итальянски.