Ася Лавринович - Загадай любовь [litres]

– Ты хочешь есть?

– Не то слово! – призналась я, доедая сосиску. Собака за забором примолкла, но мы не сразу обратили на это внимание. Пока я беззаботно жевала сосиску, Тимур удивленно уставился куда-то за мою спину.

– Кто там? – спросила я с полным ртом. – Обгорелая бабка?

– Мне кажется, злая собака вырыла подкоп, – быстро ответил Тимур.

Я обернулась. Собака в это время выбиралась из-под деревянного забора. Сосисок ей явно не хватило. В темноте из-под снега показалась огромная собачья голова. До этого я никогда не видела таких здоровенных собак. Если она действительно злая, то в два счета перегрызет меня, как щепку. Лай за забором был внушительный, но я даже не подозревала, что собака окажется таких больших размеров. Не прожевав, я дернулась в сторону, но Тимур схватил меня за рукав.

– Куда ты? От собак нельзя убегать!

– Но она же даже не выбралась еще! – запаниковала я. – Или подождем, пока она перелезет? Может, за лапы ее потянуть, помочь?

Собака рычала и продолжала яростно копать. Еще немного, и она выберется наружу. И тогда мы все-таки понеслись вперед, минуя пустые дома, которые теперь мне уже не казались пугающими. Сердце отчаянно стучало у самого горла. Я боялась обернуться: мне казалось, что собака давно уже выбралась наружу и вот-вот схватит меня за ногу. Мы неслись изо всех сил. Из-за выброса адреналина внезапно стало жарко и весело. Захотелось визжать на всю округу – все равно рядом никого не было. В какой-то момент дома закончились, и началось заснеженное пустое поле. Бежать по нему быстро не получилось. Мы тут же застряли. Я первой начала пробуксовывать. Снега здесь было мне по пояс. Я не выдержала и рухнула в чистый глубокий сугроб. Тимур, отбежавший чуть вперед, вернулся ко мне и лег рядом. Громкий лай давно остался позади. Мы так и не знали, смогла ли собака вырваться наружу. Тяжело дыша, уставились на черное звездное небо и яркую полную луну.

– Представляешь, какой сейчас переполох у наших? – спросила я. – Единственное, что я успела написать Антону Владимировичу, – что мы заблудились в лесу. Испортили всем праздник. Как долго мы здесь будем лежать?

– Пока нас не отыщут волки и не обглодают до костей.

– Нет, нас отыщут люди, – убежденно сказала я.

– Ты уже слышишь треск вертолетов? Обчесывают всю тайгу.

– Ты всегда такой циничный? – повернулась я к Тимуру.

– Какой есть, – ответил Тимур, серьезно посмотрев мне в глаза. – Я тебе нравлюсь и таким?

– Ты мне нравишься любым, – засмеялась я. – Только жалко будет, если мы сейчас здесь замерзнем насмерть. Недолго длилось счастье и любовь.

– Любовь? Или гормоны? – подколол меня Макеев.

Я, снова рассмеявшись, уставилась в небо. Мигающие звезды в ответ смотрели на нас. Почему-то сейчас у меня не было ощущения, что мы сгинем и пропадем навсегда в этом белом поле. Хотя я по-прежнему понятия не имела, где мы находимся и как долго нам еще идти. Впереди маячили новые огни – значит, нам в ту сторону.

– Я сейчас почему-то очень счастлива, – проигнорировав вопрос про гормоны, сказала я.

– Раньше мне казалось, что когда я стану по-настоящему счастливым, то обязательно это почувствую. А сейчас думаю, что все происходит так, как и должно быть. И мне очень хорошо.

– Это как у Тургенева, – улыбнулась я. – Алина часто повторяет: «Счастье – как здоровье: когда его не замечаешь, значит, оно есть».

– Да, наверное. Все так, – улыбнулся Тимур.

Мы долго целовались, не чувствуя холода. А потом я вспомнила определение любви от старшей сестры и рассмеялась. Кажется, теперь я понимала, что она имела в виду.

– Мне хочется тебя съесть, – негромко призналась я.

– Как сосиску? – ужаснулся Макеев.

Я снова расхохоталась. Туманные звезды хороводили над головой. Давно мне не было так хорошо и спокойно.

А потом недалеко от нас раздались залпы салюта. Все вокруг осветилось праздничным фейерверком. Огни взлетали в черное небо, как спасательные ракеты.

– Уже Новый год наступил? – ахнула я.

– Видимо, – улыбнулся Тимур.

Это была самая необычная встреча Нового года. Заснеженное поле, поцелуи и единственная холодная сосиска. Я представила, какое застолье сейчас на нашей даче в компании Латыповых. Но мой Новый год мне показался в миллион раз круче. Омрачало мысли только то, что мама наверняка уже несколько раз пыталась дозвониться, чтобы поздравить меня с праздником. Скорее бы добраться до наших…

– Нужно было идти дальше, чтобы успеть до Нового года, а не валяться здесь, – сказала я, немного смущаясь.

– Зато согрелись, – возразил Тимур.

Это правда. От поцелуев горели губы и лицо. И все-таки я проворчала:

– Я согрелась еще в тот раз, когда от собаки убегала. А если заболею?

– Я буду ухаживать за тобой, – пообещал Тимур, первым выбираясь из сугроба. Протянул руку и помог мне подняться. Затем снова взял два рюкзака. Залпы салютов продолжались.

– Значит, в той стороне и есть дачный поселок, – сказал Тимур.

И мы принялись пробираться через поле на спасительные сигналы и освещенное яркими огнями небо. Проваливаясь по колено в сугробы, мы упрямо шли дальше, пока наконец не вышли на дорогу. За это время я совсем выбилась из сил и тяжело дышала. Если бы Тимур не помогал мне, точно бы сгинула на этом поле. Зато выбрались прямиком к будке контрольного пункта.

– Мы на месте? – пытаясь отдышаться, спросила я. Мне не верилось, что все закончилось. Снег неприятно набился в ботинки.

– Да, – кивнул Тимур.

Контрольный пункт мы миновали без проблем. Поселок был благоустроенный, современный и совсем не похож на ту маленькую деревеньку, где мы кормили собаку сосисками через забор.

Ворота дома, который нам был нужен, были распахнуты настежь. Фейерверка там не было, но зато слышались оживленные голоса. Яна первой увидела нас и выскочила за ворота навстречу.

– Где вы были? – закричала она. – Мы тут с ума сходим! Хватились вас только на перроне. А поезд – чух-чу-ух!

Она принялась меня внимательно оглядывать, будто не видела не несколько часов, а, по крайней мере, пару суток. Хотя видок у меня, как и у Макеева, был еще тот. Мы были промокшие насквозь и страшно уставшие.

– А где Антон Владимирович? – спросила я.

– Он сразу вас искать ушел. Еще до полуночи.

На наши голоса вышли и остальные. Близнецы кинулись меня крепко обнимать. Возлюбленная Антона Владимировича, которую, как выяснилось, звали Алла, суетилась больше всех. Славная она, конечно. Стянула тут же с меня мокрые варежки и отдала свои. Одноклассники принялись галдеть и наперебой спрашивать, что же с нами произошло. Тимур, не привыкший быть в центре внимания, все-таки отвечал на вопросы. А потом все вдруг резко примолкли и обернулись.