Андре Моруа - Литературные портреты: Искусство предвидеть будущее

Когда ему исполнилось двенадцать, старый сельский учитель, занимавшийся книготорговлей, стал обучать его латыни и приобщил к урокам революции. Мишле кое-что прочел: «Робинзона Крузо», изложенную в стихах «Историю Франции», Буало (из чего семья немедленно заключила, что он будет великим сатириком) и «О подражании Иисусу Христу» [582] «О подражании Христу» (1427) – богословский трактат Фомы Кемпийского. – Ред. . «Эти диалоги между Богом и больной душой, сродни моей, глубоко меня трогали. Я легко забывал о настоящем, столь быстротечном, и думал лишь о будущем, которое обещано нам религией». Движение в эту сторону оказалось непродолжительным. Мишле станет не католиком, а скорее стоиком. Но в своей «Истории» он вспомнит о «Подражании» с уважением и благодарностью. «Я всюду искал покоя, – говорит автор „Подражания“, – и не нашел его нигде, кроме как в уголке с книгой. In angulo cum libro» [583]. Эти слова могли бы стать девизом Мишле. И моим.

После смерти матери отец устроился управляющим клиникой. Мишле, проучившись некоторое время в пансионе Мело, поступил в коллеж Карла Великого. В клинике он знакомится с некой госпожой Фурси, которая – возможно, вполне платонически – сыграет для него, как госпожа де Берни [584] Берни Лаура де – см. примеч. на с. 383. — Ред. для Бальзака, роль доброй и богатой житейским опытом наставницы неискушенного юнца. В пансионе Жюль нашел друга, Пуэнсо: в его лице этот Монтень обрел своего Ла Боэси. Мальчики отныне не расставались. Оба думали о женщинах и гуляли по скверным улицам, давая волю воображению. «Хороши мы были со своими наивными восторгами перед этими женщинами, со своими велеречивыми рассуждениями о красоте, которые я старательно уснащал цитатами. Не стоит, однако, смеяться над нашими чувствами, по-настоящему трогательными и нежными… Пошлый разврат с проститутками, думаю, вряд ли показался бы нам привлекательным. Мы были добродетельными распутниками».

Коллеж Карла Великого станет важной вехой в жизни юного Мишле. Поначалу он чувствовал себя несчастным из-за злобы товарищей. Плохо одетый, неуклюжий, похожий на «сову, потревоженную средь бела дня», он сделался для них козлом отпущения. Его не били, но потешались над его ответами, принимая неловкость за глупость. Насмешки испортили его характер; возвращаясь домой, он заливался слезами гнева. К счастью, некоторые преподаватели – среди них Андриё, Вильмен – сумели распознать его способности. Стремясь забыть отвратительную реальность, он с головой погружался в поэзию. «Тибулл, Гораций и особенно Вергилий – вот с кем я дружил целых два года… Нежный, глубокий Вергилий, ты пестовал меня, сажая к себе на колени… Подростком я проводил подле тебя часы тоски, в старости, едва нахлынут грустные мысли, любимые ритмы сами собой начинают звучать в моих ушах. Стоит услышать голос ласковой сивиллы – и черный рой дурных снов отлетает прочь». Великолепная фраза, достойная Шатобриана, и чувство подлинное.

Теперь он учится отлично, надежды отца начинают сбываться. Жюль Мишле станет преподавателем. Он готовит докторскую диссертацию, зарабатывает частными уроками, в часы досуга возвращается к любимым поэтам, а по воскресным дням гуляет со своим дорогим Пуэнсо то в Венсенском лесу, то вокруг Пер-Лашез. Он жил неподалеку от этого красивого кладбища. Не соседство ли с приютом вечного упокоения напомнило ему о «Подражании»? В восемнадцать лет он принял крещение (о чем не позаботились в свое время его родители). Детские влюбленности, не выходившие за рамки воображения, сменила любовная связь с Полиной Руссо, компаньонкой одной пожилой пациентки из клиники, где работал отец. Полина, родившаяся в 1792 году, указывает в примечании Вьяллане, была внебрачной дочерью хорошенькой баронессы де Навайль, урожденной Шарль, и оперного тенора Руссо. Она на шесть лет старше Мишле. Мать относится к ней враждебно, жизнь ее беспросветна. С 1818 года она стала любовницей молодого Мишле, который в конце концов женился на ней в 1824 году, после того как она забеременела.

«Я обладал ею в течение шести лет… Сердцем, нравом она была первозданно чиста и оставалась во многих отношениях невинной после шести лет нашей близости. Привить ей начатки образования с помощью книг оказалось нелегко. Я делал такие попытки. Мы вместе прочли Анахарсиса, „Телемака“ [585] Анахарсис (VI в. до н. э.) – древнегреческий философ скифского происхождения. «Телемак» («Приключения Телемака») – роман Ф. Фенелона (1699). , Бернардена де Сен-Пьера [586]. Все это не слишком ее занимало, она была способна только к любви…» Любил ли он ее? Сильно и глубоко, говорит Вьяллане. Она не была ни красавицей, «ни даже хорошенькой, всего лишь милой», но Мишле представлял собой среди мужчин тот же тип, что Жорж Санд среди женщин: он любил из жалости. «Должен признаться, любовную страсть возбуждала во мне не только физическая привлекательность женщины: столь же сильное влияние имели определенные нравственные мотивы, сострадание, в котором я черпал надежду, что роль утешителя поможет мне заслужить любовь. Госпожа Фурси вызвала мой интерес прежде всего в связи с постигшим ее горем – потерей единственной дочери… Моя первая жена Полина тронула мое сердце отчасти потому, что терпела притеснения жестокой матери: не сумев сжить со свету собственную дочь, та держала ее в черном теле…»

«Дневник» позволяет нам с мая 1820-го вплоть до 1822 года следить за формированием Мишле – медленным и запоздалым, и сам он гордится этим: «Мы, люди из народа, как правило, достигаем легкости поздно». Главные темы здесь – дружба с Пуэнсо, глубокая и всепоглощающая («Дневник» пишется в основном для него и оканчивается вскоре после его ранней смерти), чтение книг (самых разнообразных: греческих историков, Фенелона, Кондильяка [587], а также математических трактатов), чувства к Полине («Теперь я люблю Полину, очень сильно, и даже близок с нею физически… Она приятная женщина. И препятствие к нашему браку не в ней, а во мне»), наконец, и это важнее всего, нескончаемый самоанализ. «Письмо Жюля к Мишле»: «Я Вам пишу, желая познакомиться с Вами, мое дорогое „я“, и письмо это будет не последним. Ибо я почти Вас не знаю, несмотря на мой к Вам интерес…»

Эти сочинения молодого Мишле написаны задолго до того, как он станет историком, однако они помогают понять, почему его должна увлечь история. Несмотря на ранние страсти, несмотря на то что не только в его исторических произведениях, но и в книгах о природе находит выражение избыток жизни, он никогда не чувствовал себя в своем времени как дома. Неловкому школьнику из коллежа Карла Великого гигантские труды или яркие страсти были нужны в качестве формы бегства от реальности. Дружба с Пуэнсо на время утолила душевную жажду, но после его смерти Мишле остался в одиночестве. Полина, не лишенная достоинств, не могла быть подругой, в которой нуждался его ум. Политическая жизнь вплоть до 1848 года не давала ему возможности искренне выражать свои чувства. «Неужели, – пишет Вьяллане, – остается лишь сетовать на роковую неудовлетворенность человеческого сердца? Мишле не станет новым Рене [588] Рене – герой одноименного романа Ф. Р. Шатобриана. . Отлученный от живых, он попытается силой воображения примкнуть к бесчисленному племени ушедших…» Годы учения (так было и с Гёте) превратили ученика в мастера.