Рейчел Джойс - Золотой жук мисс Бенсон [litres]

И теперь, стоя в очереди на взвешивание, Марджери вспоминала, как профессор впервые учил ее умерщвлять насекомое. Нужно было положить пучок корпии на дно ботанизирки, смочив его несколькими каплями этанола, потом аккуратно взять жука тонюсеньким пинцетом, стараясь не повредить ни усики, ни лапки, и поместить его туда же, а потом тщательно завинтить крышку. Но тот ее первый жук умирать не хотел, хотя она очень надеялась, что это произойдет быстро; он бился о стенки ботанизирки, дыша вредоносным обжигающим воздухом, нервно дергал усиками, царапал лапками стекло – наверное, он звал ее, во всяком случае, так ей представлялось, и умолял прекратить это издевательство, явно потрясенный тем, что она так с ним обошлась, ведь прежде она всегда обращалась с ним очень осторожно. И Марджери пришлось отвернуться и не смотреть на него, пока жук не упал на спину мертвым, со скрюченными лапками и плотно прижатыми к телу крыльями, словно никогда и не был живым. Увидев это, она так побледнела, что профессор Смит поспешил отвести ее в чайную, чтобы она немного пришла в себя.

– Мисс! Мисс!

Оказалось, что стоявший перед Марджери человек уже завершил процедуру взвешивания и махал ей из-за барьера. Теперь была ее очередь. Служитель жестом, словно она была неким опасным животным, указал ей, куда нужно встать.

– Сюда, пожалуйста, мисс!

Вместе с багажом Марджери взобралась на весы, которые оказались несколько выше, чем она предполагала, так что ее даже пришлось подпихнуть сзади. Тонкая стрелка медленно ползла по шкале, и Марджери казалось, что она прибавляет в весе уже просто оттого, что стоит на весах. Возможно, впрочем, вес ей добавляла та тяжесть, что лежала у нее на сердце.

Ее «общий вес» служитель записал на клочке розовой бумаги. Марджери обратила внимание, что в ухе у служителя засохла пена для бритья. Написанную цифру он показал второму служителю – у этого были явно накладные волосы, – и тот сперва молча покачал головой, а потом повернулся к Марджери и сказал:

– Нет.

– Нет? – в ужасе переспросила она.

– Нет. Вы слишком тяжелая. На этом самолете вам лететь нельзя.

Вот оно! Несколько недель ее терзала морская болезнь, затем она потеряла свою ассистентку, и теперь, когда Новая Каледлония была уже, можно сказать, в пределах видимости, перед ней возник тупик в виде двух бюрократов – один в отвратительном парике, а у второго в ухе засохшая пена для бритья.

И вдруг где-то в хвосте очереди раздался знакомый голос:

– Это мой саквояж! Немедленно пропустите меня!

Марджери чуть в пляс не пустилась, когда перед нею снова возникли знакомый розовый костюм, дерзкая розовая шляпка на желтых волосах, светившихся, как новогодняя лампочка, три чемодана и пресловутый красный саквояж. Лицо Инид скрывалось под огромными темными очками, которые, похоже, мешали ей бежать прямо.

– Две пары крыльев! – победоносно крикнула она, глядя на Марджери.

Не было времени спрашивать, как ей удалось удрать от Тейлора, как она избежала угрозы револьвера. А уж тему замужества Инид и ее оставшегося в Англии мужа Марджери и вовсе решила оставить на потом. Инид резво вскочила на весы, слегка пошатнувшись, правда, под весом багажа – не только собственных чемоданов, но и саквояжа Марджери. И тут же мистер Пена-для-Бритья с удовольствием махнул ей, чтоб проходила. Похоже, он и вес-то ее проверять не стал. И на розовом листочке ничего не написал. Только предложил Инид поставить багаж на пол, сказав, что он слишком тяжел для такой очаровательной леди и его погрузят в самолет без ее участия. Марджери не хотелось расставаться со своим драгоценным оборудованием, и она уже собралась протестовать, но Инид не дала ей ни слова сказать и, ухватив ее за локоть, подтащила к столу паспортного контроля. Там она, вытащив сумочку и расстегнув верхние пуговки на тесном жакете, подмигнула чиновнику и быстро шепнула Марджери: «Мне нужно на минутку отлучиться – поговорить с этим вот парнем». Однако Марджери – ей невыносима была даже мысль о том, что Инид станет демонстрировать свое нижнее белье перед каким-то чиновником, – вытащила свой паспорт и, тыча пальцем в фотографию, заявила, что женщина с каштановыми волосами на заднем плане и есть Инид Притти. Инид моментально убрала сумочку подальше, застегнула все пуговицы и принялась активно поддерживать Марджери. Во всяком случае, вполне успешно создала некую «дымовую завесу», изложив весьма многословную историю о том, на какие чудеса способна обыкновенная краска для волос, попутно заметив, каким симпатичным кажется ей этот чиновник, какая отличная на нем форма и в каком восторге пребывает она сама, предвкушая и потрясающий полет, и те приключения, которые сулит им с подругой пребывание в Новой Каледонии.

В итоге чиновник стыдливо потупился и, не поднимая глаз, крикнул: «Ладно, ладно, проходите скорей!» При этом у него был вид человека, которого одарили поцелуем и тут же велели убираться вон.

В общем, они прошли! Они одержали еще одну маленькую победу!

Моторная лодка доставила Марджери и Инид прямо к гидросамолету, светящиеся иллюминаторы которого отражались в воде, точно осколки драгоценных камней. Перевозчик выключил мотор, и лодка подплыла под высокое и широкое крыло самолета. А внутри оказалось нечто вроде кают с удобными сиденьями и столиками, вот только буквально все пропахло машинным маслом и парафином. Хорошенькая стюардесса проводила их на место и выдала иллюстрированный путеводитель авиапутешествий, а ее напарник предложил им ячменный сахар, чтобы не закладывало уши. Инид, поторопившись от волнения, леденец сразу проглотила, поперхнулась, и Марджери пришлось хорошенько стукнуть ее по спине, чтобы она выкашляла сахарок обратно.

– Нет, вы мне честно скажите, – Инид с тревогой посмотрела на свою спутницу, – неужели эта штуковина взлетит прямо из волн морских?

И тут один за другим заработали моторы, и гидросамолет медленно поплыл, покачиваясь на волнах и разрезая носом их пенные гребни; лодку, на которой они приплыли из аэропорта, приподняло волной на несколько дюймов, когда, качнув крылом, самолет повернул направо. Инид, пронзительно вскрикнув, с такой силой вцепилась в руку Марджери, что у той возникло ощущение, будто у нее всю руку от локтя вниз свело. С обеих сторон о борта самолета уже бились высокие волны, а он все набирал скорость, и пенившаяся за иллюминаторами вода наполняла тесный салон таинственным зеленоватым светом. Инид чрезвычайно быстро перешла от испуга к полному восторгу и лишь время от времени пронзительно вскрикивала, но исключительно от избытка чувств. Рев моторов нарастал, в иллюминаторы стало видно, что они все выше поднимаются над поверхностью воды, хотя капли ее еще скатывались по стеклу, сияя жемчужным блеском; потом с глухим скрежетом самолет окончательно взлетел и по широкой дуге стал неторопливо подниматься в залитое утренним сиянием небо. Каждый мускул в теле Марджери был до предела напряжен, словно этим она хотела помочь самолету удержаться в воздухе. Напряжены были даже мышцы ее ступней.