Чжан Вэй - Старый корабль

Солнце поднялось высоко, в его палящих лучах блестела и лапша, и песок, и вода в реке. В ивняке рядом с сушилкой стояло и сидело на корточках множество детей с корзинками, которые, не отрывая глаз, следили за сверкающими нитями лапши. Они поджидали здесь каждый день, и стоило высохшей лапше упасть с рамы, они тут же устремлялись туда, и начиналась возня за неё на горячем песке… Работники сушилки становились всё мелочнее — после того, как высушенную лапшу забирали, они проходили бамбуковыми граблями по песку, поэтому лапши там оставалось очень мало. Несмотря на это, дети возбуждённо выжидали. Когда человек с граблями поднимал их на плечо, все с радостными воплями бросались вперёд, становились на колени и быстро собирали в корзинки крохотные обломки лапши. Некоторые отбрасывали корзинки, торопливо загребали песок руками в холмик, а потом усаживались рядом и внимательно просеивали. Часто работники затаптывали лапшу в песок, и счастливец, нащупавший нитку в полчи [11] Чи — мера длины, около 30 см. длиной, аж подпрыгивал от радости… Солнце еле двигалось по небу, дети в ивняке от нетерпения то нахлобучивали корзинки на голову, то снимали, то снова надевали. Самым старшим было лет по восемь-девять, дома им дела не нашлось, вот их и посылали подбирать лапшу, а в рыночный день отправляли на рынок продавать. Выжидая в ивняке, они расспрашивали друг друга, почём она сейчас. В тот день в ивняке появилась вдова Сяо Куй со своим Малышом Лэйлэй. Сынок её был небольшого росточка — таким его всегда и помнили. Насмешливо поглядывая на него, ребятня нарочито громко говорила: «Ну, конечно, куда нам собрать столько, сколько он…» Сяо Куй молча озирала сушилку, положив ладонь на голову сына. Тот с остановившимся взглядом и посиневшими губами старался уткнуться в грудь матери. Сяо Куй было хорошо видно, как работавшая у рам Ханьчжан обронила длинную высохшую полоску лапши и тут же взялась за грабли. Заметив взметнувшиеся вверх грабли, Сяо Куй подтолкнула Малыша Лэйлэй: «Давай бегом!» Тот устремился вперёд, но туда же уже рванулись ещё более зоркие и скорые на ногу ребятишки. На глазах у Сяо Куй дети, толкаясь, бежали изо всех сил, первые уже валились на песок и тянули свои бесчисленные ладошки. Она искала глазами сына, но в этой куче-мале что-то разглядеть было невозможно. Сяо Куй присела среди ив, посидела немного, поправила волосы и пошла туда, где были все дети.

Работая граблями, Ханьчжан специально делала это кое-как. Перед каждым участком она проводила граблями черту, за которой никому из детей не разрешалось собирать лапшу. Но не успевала она провести новую черту, как к ней с головокружительной быстротой уже подбирались эти роющиеся в песке чумазые ручонки. Подняв голову, она увидела Сяо Куй, которая рылась в песке рядом с сыном. Непонятно почему, при виде матери и сына рука Ханьчжан, сжимавшая грабли, дрогнула. В это время Сяо Куй тоже увидела её, встала, стряхнула песок с ладоней, шагнула вперёд, потянув за руку сына, и со смущённой улыбкой глянула на Ханьчжан. Ханьчжан кивнула ей и, опустив голову, продолжала работать. Она опять якобы не удержала грабли, и они, дрогнув, оставили в песке несколько волокон лапши. Ребятня с раскрасневшимися от азарта лицами рванулась подбирать их. Малышу Лэйлэй тоже в конце концов удалось протиснуться вперёд, он ухватил пучок лапши и накрепко зажал в руке, словно никогда больше не собирался разжимать её.

Высушенную лапшу загружали в широченные узлы и целой маленькой горой складывали на сушилке. Возницы подъезжавших одна за другой повозок покрикивали девушкам, мол, грузите. Цзяньсу подъехал к самой дальней куче узлов, но не остановился, а щёлкнул кнутом и умело пустил повозку вокруг рам. Звенел колокольчик, раздавался свист Цзяньсу. Повозка стрелой неслась мимо девушек, которые испуганно отскакивали в сторону. Все, кроме Наонао, которая, ничуть не испугавшись, выбежала перед повозкой и стала жестикулировать и кричать: «Останови, останови!» Повозка приостановилась, Наонао одним прыжком забралась на неё и велела: «Гони!» Кнут щёлкнул, словно выстрел, и повозка понеслась. В конце концов она остановилась около узлов в дальнем углу сушилки, и оба стали кидать их на повозку. Цзяньсу высоченный, особенно ноги кажутся долговязыми, поэтому, когда он вместе с Наонао брался за узел, ему приходилось сгибаться в три погибели. «Гляди, как бы я тебя вместе с узлом на повозку не закинул!» — усмехнулся он. «Свисти, свисти!» — хмыкнула Наонао. Цзяньсу озорно откинул со лба волосы, вдруг заграбастал длинными ручищами Наонао и тюк с лапшой, и — бух! — все уже в кузове. «Ух, и сильнющий же ты!» — радостно воскликнула Наонао, лёжа на телеге. «Посильнее У Суна [12] У Сун — герой классического романа «Речные заводи», силач. , негодяй этакий…» Наблюдавшие за ними со стороны женщины даже в ладоши захлопали. А одна женщина постарше заявила: «Вот ведь милуются, любо-дорого взглянуть, ни дать ни взять — молодожёны!» Девушки радостно запрыгали. Встав на повозке, Наонао глянула по сторонам, потом ступила на высокий борт и, ткнув пальцем в говорившую, выругалась: «Понимала бы что, мать твою!»

На сушилку с ежедневным обходом заглянул Чжао Додо. Увидев, что работницы хлопают в ладоши и смеются, он рассердился, и они тут же притихли. Он направился к повозке Цзяньсу и, подойдя поближе, мрачно уставился на обоих.

— Что смотришь, Додо? Я тебя не боюсь ни капельки — сказала Наонао. «Крутой» Додо молча усмехнулся, сверкнув зубом:

— Ты меня не боишься, да. Это я тебя побаиваюсь. Пришёл вот сообщить — с завтрашнего дня ты переходишь в производственный цех. Там зарплата выше.

— Да хоть и туда, тоже не страшно! — скривила рот Наонао.

Чжао Додо не сводил с неё глаз, когда она решительно спрыгнула с повозки и, прищурившись, переводила дух. С шеи у неё скатилась блестящая капелька пота. С другого края сушилки донёсся шум, Чжао Додо повернул голову в ту сторону и увидел толпу ребятишек с корзинами, которые с криками нагоняли орудующую граблями Ханьчжан. «Эге!» — крякнул он и направился туда.

Ладошки детей с поразительным проворством рылись в песке. Они и зарывались в него, и вынимались, полные песка, и сталкивались в песке, а если лапши между ними не обнаруживалось, быстро расходились. Дети больше ничего не видели — только участок песка перед собой. И когда они услышали возглас Ханьчжан и подняли головы, на ладошки им уже наступила большущая нога. Она была такая широкая, что смогла придавить сразу несколько ладошек. Ребятишки глянули снизу вверх на эту ногу, увидели, что это Чжао Додо, и расхныкались. «Воришки этакие!» — честил их тот, проверяя каждую корзинку. «Дядюшка Додо…» — пролепетала рядом Сяо Куй. Тот на неё даже не взглянул, наклонился и схватил за ухо её сына. Малыш Лэйлэй взвыл, выпустил корзинку, и она покатилась на землю. Нога поднялась, и некоторые ладошки быстро отдёрнулись. Она размахнулась — от этого удара корзинка Малыша Лэйлэй отлетела в сторону. Мелкие, как портновские иголки, обломки лапши рассыпались по песку. Дети, замерев, смотрели на это, а Сяо Куй сползла на землю.