Игорь Рыбинский - Графиня Монте Карло

Тот через недельку сам позвонил:

— Готовьте дырочку для звездочки. Кстати, Вам, видимо, придется скоро искать себе замену — может статься, что придется вам перебраться в Москву. В ближайшее время Вас вызовут на собеседование: не забудьте небольшой сувенирчик захватить, раза в два меньше, чем в прошлый раз.

Деньги, конечно, имелись, но отдавать их жалко — не даром ведь достались. И тогда Григоров позвонил Крыщуку.

— Пал Палыч, покидаю я родной город. В Москву меня забирают, генеральскую должность предлагают. Так что скоро смогу оказывать Вам более существенную помощь.

Крыщук, конечно, уже от своего приятеля имел кое-какую информацию, но прикинулся обрадованным и даже спросил:

— Может, Вам от меня какая-нибудь помощь нужна?

— Лично от Вас, Пал Палыч, ничего, но вот если бы мне какой-нибудь банк ссуду дал: тысяч тридцать-тридцать пять. Не рублей, разумеется. Сами понимаете, переезд в столицу, обустройство, непредвиденные расходы, то да се.

— Конечно, помогу, — обрадовался Пал Палыч, — зять управляет финансовой компанией. Он обязательно поможет, если я попрошу его. Позвоните через пару дней.

Григоров позвонил через три и, услышав взволнованный голос Пал Палыча, сам встревожился:

— Что случилось?

— У Филиппа неприятности: наехали бандиты. Он только что заключил выгодную сделку на поставку в Россию большой партии вина. Вино пришло, а по дороге в Москву все пять фур растворились.

— На большую сумму?

— На сорок миллионов долларов. Элитные сорта для лучших ресторанов и клубов столицы.

— Ого! — поразился величине суммы Григоров.

— И тут же бандиты на него наехали. Вот если бы Вы, товарищ полковник, помогли от этих наглецов избавиться, то финансовая компания предоставила бы Вам бессрочный и беспроцентный кредит в пятьдесят тысяч.

— Сто! — твердо произнес Григоров.

— Договорились, — тут же согласился Крыщук. — Люди какого-то Васи Толстого наехали.

Товарищ полковник еле сдержался, чтобы не расхохотаться: ну, Васька — подлец! Ну пройдоха! Московскую трассу именно он и держал, контролируя каждый километр: заправки, придорожные гостиницы и даже посты ГАИ. Угнал фуры с вином, а потом еще на владельца его наехал.

— Я решу вопрос, — пообещал Григоров, — дело очень сложное, но я обещаю, что все будет в лучшем виде. Вам повезло, что ко мне обратились: только я и смогу помочь. Придется, правда, задействовать огромное количество сотрудников, но это уже моя головная боль. Вернем Вам вино…

Зря, конечно, он проговорился, но слово не воробей, хотя и не синица в руках.

— Даже так! — удивился Пал Палыч, — и за сколько?

— За десять процентов от контрактной стоимости. Я, конечно, ни копейки за это не получу.

— Мы решим этот вопрос в рабочем порядке, — поспешил намекнуть Крыщук, — только Вы уж постарайтесь.

А чего стараться: Вася Толстый только для бандитов авторитет, а для Григорова он просто Васька Никифоров — его информатор. Сколотил свою банду, бомбил ларечников, а когда какая-то другая группировка предъявляла права на территорию или пыталась крышевать несчастных торговцев, Васька забивал стрелку и сдавал конкурентов Григорову. Но стучал Толстый и на друзей: кто-то не хотел Никифорова бугром считать, кто-то требовал долю увеличить, а на некоторых просто так — зато приезжал потом в отделение и вытаскивал из обезьянника на глазах своих пацанов. Как не уважать такого авторитетного человека! И пошли под него бригады наперсточников и лохотронщиков, трясуны ларечников и выбивалы долгов. Потом фирмочки и фирмы, некоторые из них смогли даже раскрутиться, к удивлению самого Толстого. Он был жаден и ничуть не изменился, когда стал богат. Но больше денег — больше и уважения. Только для Григорова он по-прежнему Васька, который теперь боится больше, чем когда-либо того, что братва узнает о его стукачестве. Он бы и Григорова заказал, но знает, что грохни кто майора, личные карточки на осведомителей, которые тот хранит в своем сейфе, сразу же попадут в руки следователя, который доложит начальству о том, что один самый авторитетный бандит в городе работал на ментов. А потом уже начнут шантажировать или просто сольют информацию кому следует. Нет, Вася Толстый не хотел этого, он даже предупредил всех своих: майора не трогайте — это мой мент. Ну а теперь, когда Григоров стал полковником, Ваське даже завидуют коллеги — во Толстый дает: полкана прикормил!

— Васек, ты где бегаешь? — ласково спросил в трубку Григоров.

— От кого мне бегать, — осторожно переспросил Толстый, — от тебя, что ли?

— Очень ты смелый, как я погляжу, — шепотом и с расстановочкой произнес Григоров, а потом уже решительно, — встречаться надо и немедленно. Ты где?

— В бане.

— На Подьяческой? — уточнил полковник, — я через полчасика подгребу, а ты своих гоблинов отошли куда-нибудь: они ведь все равно мыться не любят.

— Начальник, — постарался удержать Григорова Вася, а заодно чтобы те, кто находился рядом, услышали, — тут базар был, будто тебя в Москву генералом переводят.

— Увидимся, поговорим!

И добавил:

— По душам!

Сауна у Васи Толстого была самого высокого разряда. Дело, разумеется, не в самой сауне или русской парной, бассейне или солярии — здесь были еще холл с камином, с кожаными креслами, тренажерный зал и комнатка с огромной кроватью и барной стойкой.

Гоблины сидели в двух внедорожниках и резались в карты. Металлическую дверь бани отворила девушка лет пятнадцати на вид, но Григоров видел ее раньше и знал, что ей уже почти тридцать и больше половины своей жизни она тусовалась по баням. Принимая во внимание огромный опыт, Вася поручил ей заведование своей сауной, и та ни разу не разочаровала его. Звали ее Лола Обмылок.

— Иди в машине с пацанами посиди! — приказал Григоров и пошел на звук работающего телевизора.

Вася, развалившись в кресле, смотрел на экран, где рыдали мексиканцы и мексиканки всех возрастов.

— Во! — сказал авторитет, показывая на экран жирным пальцем, — двести серий посмотрел, а прошлую не видел, и теперь ничего не понятно. О чем у них базар? Терки идут, а я въехать не могу, кто кого на бабки опустил? Думал, вон тот мужик не при делах, потому что он вроде как контуженный — двадцать лет назад с лошади упал, а лошадь на самом краю обрыва стояла, и он почти сто метров пролетел, пока кумполом о скалу не шмякнулся. Он почти все серии был типа глухонемого и без памяти, а теперь выходит, что он специально все замутил и запутку устроил, чтобы десять лимонов песо заныкать. А сейчас смотри, как шпарит: «Какие десять миллионов песо?» Да его на паяльник посадить, мигом эти песо из него посыпятся. А то трындит все: «Какие десять миллионов?»

— А ты сам куда вино заныкал? — спросил Григоров.