Владимир Гурвич - В долине смертной тени [Эпидемия]

— Батюшка, мой муж хочет убить Алексея. Помогите не дать ему это сделать! — закричала Софья Георгиевна.

Отец Варлам, не задавая никаких вопросов, бросился за ней. Они поднялись по лестнице с цокольного этажа на первый этаж.

Дверь в комнату Азарова была распахнута. Михаил Ратманов наступал на него, размахивая ножом. Тот отступал к стене, не сводя глаз с оружия.

— Убью тебя, мерзавец! — кричал Ратманов. — Таким, как ты, нет места на земле.

Вслед за Софьей Георгиевной и отцом Варламом в комнату вбежала Соланж и застыла у порога. Она с ужасом смотрела на разыгрывающуюся перед ней сцену. Она много видела похожих и даже сама в них участвовала. Но то были эпизоды из фильмов, а тут все происходило по- настоящему.

— Мишенька, успокойся, брось нож, — попыталась уговорить Софья Георгиевна мужа.

Ратманов повернул голову в сторону жены.

— Уйди, не мешай! — завопил он. Из его рта обильно полилась слюна. Зрелище было крайне неприглядное, но никто не обращал на это внимания.

— Бог не простит вам убийства, — попытался увещевать его священник. — Дайте мне нож.

— Бог все прощает, — истерично возразил Михаил Ратманов. Он снова стал сближаться с Азаровым. Отступать тому было уже некуда, так как был прижат к стене. Для защиты он принял оборонительную стойку.

— Arettez, je vous en pris arettez, — сбилась Соланж на французский, который тут никто не понимал.

— Оставьте все меня, не приближайтесь, заколю! — грозно зарычал Ратманов, смотря вокруг себя выпученными от ярости глазами. Для большей убедительности своих слов, он ткнул ножом в сторону присутствующих. Затем снова повернулся к Азарову. — Я тебя давно мечтал убить. И, наконец, сегодня свою мечту осуществлю. Ты даже не представляешь, какое это великое счастье!

— Что же, попробуй, если получиться, — ответил Азаров, пристально следя за каждым движением своего брата.

Внезапно в комнате мелькнула еще чья-то фигура, и через мгновение нож уже лежал на полу. Там же растянулся с заломленными за спину руками и его владелец.

Шевардин уперлся коленом в спину Ратманова, не позволяя тому подняться с пола.

— Михаил Германович, вы успокоились? — спросил он.

— Отпустите, — глухо попросил Ратманов.

Шевардин снял ногу с его спины, Ратманов встал и, не глядя ни на кого, вышел.

Азаров подошел к Шевардину и протянул ему руку.

— Спасибо! Если бы не вы, не знаю, чем бы это кончилось, — поблагодарил Азаров.

Шевардин ответил Азарову странным взглядом, пожал протянутую ему руку и молча удалился из комнаты.

Все ушли, Азаров упал в кресло и перевел дух. Только сейчас он до конца понял, что был на волоске от смерти или серьезного ранения в лучшем случае. Михаил совсем слетел с катушек, становится все более невменяемым. С самого начала было понятно, что их с Ростиком приезд сюда ошибка. Нельзя укрываться в логове врага и при этом чувствовать себя в безопасности. Так просто не бывает. И если поначалу Михаил старался держать себя в руках, то после публикации расследования о премьер-министре уже себя сдерживать не в состоянии. Судя по всему, ему звонят с работы и упрекают в том, что он как-то причастен к этому видео.

Надо будет поговорить с отцом. Он, конечно, будет против их отъезда, но другого выхода, похоже, нет. Хотя стены этого дома защищают его не только от вируса, но и до некоторой степени от мести режима. Здесь его сатрапам труднее арестовать его, а если он уедет отсюда, то препятствий для этого будет гораздо меньше.

Азаров невольно вздохнул, он поймал себя на том, что сейчас ему совсем не хочется переселяться в тюрьму. Раньше он воспринимал свои аресты в качестве неизбежного компонента своего противостояния власти, но в какой-то момент у него сформировалось ощущение, что он уже перебрал свой лимит. Снова оказаться в камере ужасно не хочется, особенно после здешнего комфорта. Но надо готовиться и к такой перспективе — уж слишком большой вызов он бросил этой камарильи, и вряд ли они его простят.

В дверь постучали. Азаров открыл ее и увидел Соланж.

— Можно войти? — спросила она.

— Да, конечно. Располагайтесь.

Они сели напротив друг друга.

— Я хочу понять, что сейчас было? — поинтересовалась француженка.

— Мой брат хотел меня убить, — как можно беззаботней произнес Азаров.

— Но это же ужасно! Почему?

— Точно не знаю, но я ему сильно порчу жизнь. Подозреваю, что из-за меня у него возникли неприятности на работе. Вот он и не выдержал. Но, как видите, все обошлось.

— Сейчас обошлось, а в следующий раз?

— Соланж, этого никто не знает. Как говорят у нас в России, все мы ходим под Богом.

Француженка кивнула головой.

— Я это понимаю. В этой стране никто не может гарантировать вашу безопасность.

— Это так, — подтвердил Азаров.

— Я кое о чем подумала. — Она замолчала. — У меня есть одна идея, точнее, предложение к вам, Алексей.

— Интересно послушать.

— Я предлагаю жениться вам на мне.

— Что?!

— Я все обдумала. Я иностранка, подданная другого государства. К тому же известная актриса. Если вы мой муж, они вас не тронут, иначе это будет громкий международный скандал. К тому же вы сможете уехать их России. Например, во Францию. На какое-то время поселиться в моей квартире в Париже. Уж там вы будете в полной безопасности.

Азаров молчал, приходя в себя от столь неожиданного предложения.

— Почему вы молчите, Алексей?

— Соланж, вы это все всерьез? — спросил Азаров.

— Разумеется. Я очень хочу вас спасти.

— Это очень неожиданно и приятно.

— Я понимаю, вам нужно время подумать.

— В том числе. Честно говоря, я не планировал в ближайшее время снова вступать в брак.

— Но это не совсем обычный брак, — горячо проговорила Соланж.

— Более чем необычный, — согласился Азаров. — Для меня брак всегда сочетался со словом любовь.

— Бывают разные обстоятельства…

— Бывают. Но вы забыли, что у меня двое детей. Сына вы знаете.

— Прекрасный юноша.

— Да, только очень непримиримый.

— Он поймет.

Азаров кивнул головой. На самом деле, он был в этом далеко не уверен. Ростик воспримет его бегство из страны, как предательство, как отказ от борьбы. И скорей всего не станет слушать никакие аргументы. Иногда он бывает очень глух и нечувствителен к любым доводам, если они расходятся с его представлениями о должном.

— Для меня это очень важное решение, и вы правильно заметили, что я должен подумать, — уклончиво произнес Азаров. — Но я за само предложение вам очень признателен. Вы француженка, но интересуетесь и сочувствуете тому, что происходит на моей родине намного больше, чем многие мои соотечественники. Это просто удивительно.

— Знаете, Алексей, я сама этим удивлена. Но я чувствую с вашей страной какую-то незримую связь. Меня сильно задевает то, что тут происходит. Иногда мне даже кажется, что больше, чем в моей Францией или Америке, где я подолгу живу. Я пойду, а вы думайте.