Владимир Гурвич - В долине смертной тени [Эпидемия]

Софья Георгиевна присела рядом с ним.

— Миша, как ты себя чувствуешь?

— Не знаю, — последовал ответ.

Софья Георгиевна взяла его за запястье, стала измерять пуль. Он был нормальный.

— Я померю тебе давление, — сказала она.

— Не надо, — отказался он. — Мне все равно, какое у меня давление.

Михаил Ратманов тяжело перевернулся с живота на спину и стал смотреть в потолок.

— Миша, что это было? Ты действительно собирался убить Алексея? — спросила она.

— Не знаю.

— Но ты же набросился на него с ножом.

Эти слова на мгновение привели его в ярость.

— Можешь понять, я ничего не знаю. Как тебе это объяснить?

— Так не бывает, — возразила Софья Георгиевна. — Может, тебе обратиться за помощью к отцу Варламу.

Внезапно Ратманов сел на кровати.

— Ни за что! — злобно процедил он. — Я не желаю о нем слышать. — От душащей его ярости он даже стал задыхаться.

Эта энергическая вспышка израсходовала чуть ли не весь остававшийся у него запас его сил, и он снова растянулся на кровати.

Софья Георгиевна растерянно взирала на мужа, таким она его видела впервые. И не представляла, как себя вести в такой ситуации. Кажется, они дошли до точки, раз уже речь пошла о смертоубийстве. Сегодня это не произошло, но кто знает, что будет в следующий раз. А она кожей ощущает, как накаляется ситуация.

— Напрасно, Миша, ты отказываешься от разговора с отцом Варламом, — впрочем, без всякой надежды произнесла она. — Ты нуждаешься в психологической разрядке, а я не знаю, как тебе в этом помочь.

Некоторое время оба молчали.

— Хорошо, если так считаешь, зови его, — каким-то отрешенным тоном произнес Ратманов.

— Я сейчас его приведу, — тут же вскочила Софья Георгиевна. — Только прошу, выпей успокаивающего. Тебе сейчас это очень нужно.

Софья Георгиевна и отец Варлам вошли в комнату. Михаил Ратманов все так же лежал на кровати, ей показалось, что и в той же позе.

— Миша, отец Варлам готов с тобой говорить, — негромко известила мужа Софья Георгиевна.

Ратманов не пошевелился. Отец Варлам сел рядом с кроватью на стул.

— Надо прочесть покаянную молитву, — сказал он. — Вы готовы?

— Да, — почти беззвучно ответил Ратманов.

— Повторяйте за мной. «О милосердный Отец! К Тебе возношу мольбу о прощении за грешные поступки мои! Умоляю Тебя, позволь покаяться в ошибках и поступках неправедных. Подари мне Свое прощение, позволь очистить душу свою от грехов и наполнить сердце лишь любовью к Тебе и искренней верой. Молю, прости меня, раба Твоего, ибо каюсь я. Да восхвалю я Тебя до небес, Господь мой. Во имя небес и всех святых. Аминь».

Ратманов послушно повторял слова молитвы вслед за священником. Софья Георгиевна удивленно смотрел на мужа, таким надломленным она его еще не видела. Она вообще, почти не узнавала собственного супруга, перед ней был совсем другой, почти совсем незнакомый человек.

— Скоро вам станет легче, на вас прольется божья благодать, — произнес отец Варлам. — Но одной молитвы, сын мой мало.

— Что же еще? — спросил Ратманов, не спуская глаз со священника.

— Важно не только просить Бога прощения за грехи, во много важней перестать грешить. Пока вы не измените свое поведение и свои мысли, вы продолжите жить во грехе. И снова и снова на вас будут насылаться тяжелые испытания. Но и этого недостаточно. — Отец Варлам замолчал.

— Что же еще?

— Следует избавиться от всего, что приобретено не праведным способом. Только тогда Господь отпустит ваши грехи и поселит в душу мир и покой. И начинать надо как можно быстрей. Иначе ваше душевное здоровье будет подвергаться все новым и новым испытаниям. И вы можете их не выдержать.

— Что же со мной может случиться?

— Это знает один только Он. Не бывает грехов без наказания. Нет ничего ужасней, чем быть проклятым свыше. Вы подошли к этому рубежу совсем близко. Вы перестали владеть собой, можете совершить тяжкое преступление. События сегодня это наглядно показали.

Ратманов хмуро посмотрел на священника.

— И кому же я должен, по-вашему, все отдать?

— Это вам решать, тут я не советчик.

— А вы, отец Варлам, возьмете все это? — Ратманов обвел взглядом спальню, посмотрел в окно.

— Если вы мне передадите, возьму. Но не для себя. Я знаю, кому все это можно пожертвовать.

— А вот этого не желаете! — совершенно неожиданно взвился Ратманов, показывая священнику фигу. — Церковь еще никогда не отказывалась от имущества. А ведь Христос, если я правильно помню, призывал быть нищими.

— Я беру не для себя, — повторил священник.

— Вы все так говорите, а сами живете во дворцах покруче моего.

— Я живу в маленьком домике. — Отец Варлам встал со стула. — Вижу, Михаил Германович, вы не вняли моим увещеваниям. Очень прискорбно. Скоро вы почувствуете последствия этого, но будет поздно. Грешник, не желающий каяться, должен испить всю чашу страданию до дна. Другого способа направить его на путь истинный не существует. — Священник повернул голову к Софье Георгиевны. — Видит Господь, я очень хотел помочь вашему супругу, но невозможно это сделать, если он сам не желает исцеления.

Михаил Ратманов снова лежал без движения. Софья Георгиевна смотрела на него, а ее сердце сжималось от сознания, что она не в силах ничего изменить. Ни усовестить Виталия, ни помочь мужу обрести душевный покой. Ее не покидало ощущение, что их брак себя исчерпал, им уже не найти общего языка, каждый отныне станет думать, говорить и делать только что, что хочет он сам. Но что ей в таком случае делать?

Поток горестных мыслей прервал негромкий стук в дверь. Софья Георгиевна поспешила на этот зов и сильно удивилась, увидев Азарова.

— Это вы?

— Как видите, — подтвердил Азаров.

— Вы к Михаилу? Он спит и будет спать еще пару часов. Я ему дала довольно сильное успокоительное.

— Я скорее к вам, Софья, — пояснил Азаров.

— Тогда пойдемте куда-нибудь в другое место, не будем Михаилу мешать спать.

Они спустились на этаж ниже и вошли в каминный зал. Он был пуст. Они расселись в креслах.

— Я пришел с вами попрощаться, — пояснил Азаров. — После этой сцены не хочется уезжать, не поговорив.

— Вы решили уехать?

— Да, мы с Ростиком пришли к единодушному мнению, что оставаться тут дальше просто неудобно. Наше присутствие порождает большое напряжение.

— Алексей, вы же понимаете, насколько это опасно! — воскликнула Софья Георгиевна.

— События показывают, что опасность состоит не только в том, чтобы подцепить кингвирус.

— Да, вы правы, — грустно подтвердила Софья Георгиевна. — Если честно, я потрясена.

— А я не очень. С самого начала я не исключал, что такое может случиться. У нас с Михаилом слишком большие идейные разногласия. Нам лучше не пересекаться. Я уступил уговорам отца и вижу, что напрасно.