Владимир Гурвич - В долине смертной тени [Эпидемия]

Но даже на таком фоне последний разговор его сильно обеспокоил. Звонил начальник департамента. Но даже не это обстоятельство удивило его, а тот тон, в котором шла беседа.

Начальник департамента начал с того, что довольно долго расспрашивал об его здоровье, настроении и даже о том, что он думает о текущем моменте. Это было так неожиданно, что Шевардин немного испугался — уж не желают ли его отозвать отсюда. А он далеко не завершил тут свои дела. К счастью, эти опасения оказались беспочвенными.

— Игорь Юрьевич, я рад, что у вас все нормально, — заявил после учиненного допроса начальник департамента. — Для нас это крайне важно.

— Я понимаю, — на всякий случай ответил Шевардин, хотя пока он мало, что понимал.

— Уверен, что пока вы не все понимаете, подтвердил эти мысли его собеседник. Начальник департамента даже позволил себе небольшой смешок. — Но очень скоро все поймете.

— Буду ждать этого момента, — снова максимально осторожно ответил Шевардин.

— Ждать осталось недолго. Пока же скажу только одно: вам предстоит выполнить очень ответственное задание.

— Я готов.

— Не сомневаюсь, вы офицер и патриот.

— Именно так и есть, — подтвердил Шевардин.

— Это как раз то, что в данный момент необходимей всего. Уверен, что мы в вас не ошиблись. В накладе не останетесь, вам давно пора присвоить очередное воинское звание. Вы его можете получить в самое ближайшее время.

— Служу России! — на всякий случай произнес Шевардин, полагая, что немного пафоса в данной ситуации будет не лишним.

— Именно, речь идет о службе России. Я с вами скоро свяжусь.

Шевардин положил в карман телефон и с облегчением выдохнул из себя воздух. Было о чем задуматься. И прежде всего о том, что это за задание и против кого направлено? Он не первый год служит в конторе и отлично представляет, что все указывает на то, речь дело идет о серьезном деле.

Какое-то время он прикидывал, что это может реально быть и кто окажется жертвой, если речь идет именно об этом? Хотя никогда нельзя быть уверенным, что задумали в руководстве конторы или, возможно, еще выше? Он неоднократно сталкивался с тем, что ожидал одно, а на деле было совсем другое. Но скорее всего, не в этот раз.

Шевардин поймал себя на том, что ему вовсе не хочется быть крайним. А именно им его они и собираются сделать. Но никаких возможностей этого избежать, у него нет. Не вступать же в противостоянии со всей системой. Она его раздавит, как клопа, и даже не заметит. Он же не известный блогер или борец с коррупции, а всего лишь скромный офицер органов безопасности. О нем абсолютно никому неизвестно. И уж тем более не ему вставать на пути этой безжалостной и могучей машины. Более всего на свете он дорожит собственной жизнью, а она находится в чужих руках. Пока он лоялен, он почти в безопасности, но если перейдет некую незримую границу, то даже не заметит, как мгновенно превратится в жертву. Сколько было таких; некоторых знал лично, а о большинстве даже не слышал. Он существует в абсолютно беспощадном мире, где ты или тебя. Третьего не дано, в этом он убеждался многократно.

Шевардин вдруг почувствовал, что давно ему не было так тяжело. В конечном итоге, он отнюдь не бездушный автомат, у него, как у всякого человека, есть своим мысли, чувства, представления. И они не всегда совпадают со служебным долгом. Вот тогда и возникает раздвоение личности, а это крайне некомфортное состояние. Самое милое дело, это когда можно ни о чем не думать, ни в чем не сомневаться. Большинство его сослуживцев так и живут и служат, а вот у него не всегда получается. Что-то мешает. Он пытался это вытравить из себя, но до конца не преуспел. Как бы поступить так, чтобы себя не подставить и не навредить тому или тем, кому хочется не навредить. Задача не из легких, скорее даже из неразрешимых. Но все же попробовать стоит, соблюдая при этом крайнюю осторожность. Шансы на успех очень малы, скорее это ему нужно для собственного успокоения.

Приняв такое решение, Шевардин испытал некоторое успокоение. Все же он не бессловесная скотина, которая покорно идет туда, куда указывает ей хлыст пастуха. Он прекрасно осознает, что там наверху очень бы хотели, чтобы так оно всегда было. Для достижения этой цели они не жалеют ни усилий, ни средств. Но не на всех действует подобная дрессировка. Вот на него — нет.

В глубине души Шевардин понимал, что это скорее самообман, нежели правда. Но чего не сделаешь для собственного успокоения.

На ужине отсутствовал Герман Владимирович, и это каким-то образом повлияло на всех. За столом царила тишина, сотрапезники почти не общались между собой. И постарались как можно скорей покинуть обеденный зал.

После ужина Азаров ненадолго заглянул к отцу. Герман Владимирович чувствовал себя относительно неплохо, и это успокоило сына.

Азаров вышел из дома, ему вдруг захотелось прогуляться, подышать свежим воздухом. Он размышлял о том, жалеет ли, что не удалось сегодня отсюда уехать. С одной стороны плохо, что не получилось, а вот с другой чего себя обманывать он этому рад. Иначе когда он бы еще снова встретился с Соланж, да и встретился ли вообще? Сегодня невозможно ничего загадывать наперед, каждый новый день может стать последним. Скольких людей уже унесла эпидемия и скольких еще унесет. Кто бы мог подумать, что в наше продвинутое время человечество постигнет такое бедствие, а оно окажется почти беззащитным перед ним. Надо бы поумерить его амбиции, люди слишком возгордились своими достижениями. Отец Варлам по такому случаю бы сказал, что это наказание за грех гордыни. И, возможно, что на этот раз он бы не ошибся.

Внезапно откуда-то сбоку появился человек и пошел ему наперерез. Азаров невольно остановился и поморщился — это был Шевардин. Общаться с ним ему что-то не хотелось — какой-то непонятный, мутный тип. Хотя и пытается предстать доброжелательным. Но уж больно искусственно у него это получается, как будто играет в любительском театре.

— Алексей Германович, я вам не помешаю, если немного пройдусь с вами?

Азарову показалось, что голос начальника службы безопасности прозвучал уж как-то чересчур вкрадчиво.

— Я гуляю, дышу свежим воздухом. Так, что присоединяйтесь.

— Очень вам признателен. Иногда хочется просто поговорить с умным человеком, особенно в такую прекрасную погоду.

— А когда погода плохая, вам хочется поговорить с глупцом?

Шевардин весело и довольно громко рассмеялся.

— Мне нравится ваше чувство юмора. Как я могу судить, оно вас никогда не покидает.

— Почему так думаете, Игорь Юрьевич?

— Я же вам говорил, что смотрю ваш канал. Может, не все выпуски, но многие. У вас прекрасный дар речи.

— Спасибо. Это мое оружие. Без него посетителей канала было бы значительно меньше.