Владимир Гурвич - В долине смертной тени [Эпидемия]

— Я все расскажу. Ничего такого я не собиралась делать. Я вошла для уборки в ванную комнату — и вдруг увидело эту вещь. Я не понимаю, что со мной произошло, какая-то сила заставила меня взять это колье. И я выбежала тут же в коридор.

— Что было дальше?

— Я пришла в свою комнату, я не знала, что мне делать. Я хотела вернуть эту вещь на прежнее место, но испугалась, что меня заметят. Думала подбросить колье немного позже, но не успела.

— Так все преступники говорят, что хотели вернуть украденное, да что-то им помешало, — снова выкрикнул Михаил Ратманов. — Я в это объяснение не верю ни минуты.

— Я хотела вернуть колье, — снова проговорила девушка и вновь зарыдала.

— Скажите, Катя, что же все-таки вас толкнула на такой поступок? — спросил Азаров. — Только абсолютно честно.

— Я скажу честно. Когда я его увидела, сразу поняла, что оно очень дорогое. И мне захотелось с его помощью все изменить. Но когда я пришла к себе, то поняла, что наделала. Умоляю, простите меня, я никогда так больше не поступлю.

— Адвокат, я прекращаю ваш допрос подсудимой, все уже ясно, — произнес Герман Владимирович. — У вас есть, что сказать по существу дела?

— Да, ваша честь. Я бы хотел обратить внимание на несколько моментов. На мой взгляд, они наглядно характеризуют не только то, что произошло в этом доме, но и то, что происходит по всей стране. Это гигантский и ничем не оправданный и не обоснованный разрыв в доходах между богатыми и бедными. В этом шикарном поместье, где все буквально кричит о роскошной жизни его хозяев, прислуга ютится в малюсеньких коморках и получает зарплату, на которую просто невозможно существовать. А если и можно, то только в полуголодном состоянии. Скажите, Катя, вы питаетесь здесь нормально, не испытываете голода?

— Я протестую! — закричал «прокурор».

— Протест отклоняется, адвокат продолжайте, — заявил «судья».

— Спасибо, Прошу подсудимую ответить на мой вопрос.

Бухарова бросила испуганный взгляд на Михаила Рахманова, затем нерешительно оглядела окружающих.

— Не бойтесь, отвечайте, это в ваших интересах, — подбодрил ее Азаров.

— Я все время была голодна, — тихо произнесла девушка.

— И это при том, что еды в доме огромное количество, много ее остается и просто выкидывается. Когда царит такая вопиющая несправедливость, то моральные установки невольно искажаются. И моя подзащитная оказалась жертвой такого воздействия на ее еще неокрепшую психику. Ни в коей мере не оправдаю ее поступок, но, во-первых, он совершен под воздействием той обстановки, которая существует здесь. Во-вторых, моя подзащитная быстро раскаялась и хотела вернуть колье. Это так? — посмотрел Азаров на Бухарову.

— Да, — кивнула она головой, — поверьте, я правда, очень хотела это сделать. Я сразу пожалела, что так поступила.

— А если человек раскаялся, то, как минимум, заслуживает снисхождения. К тому же предложенное прокурором наказание чрезмерно жесткое. У Кати нет другого жилья, изгнание по сути дела означает, что ей придется жить либо на улице, либо в самой дешевой ночлежки. В нынешней ситуации это практически означает заражение вирусом. А это уже прямая угроза ее жизни. С моей точки зрения эта неоправданная жестокость. И уж тем более, нет оснований для передачи этого дела в прокуратору, украденное колье вернулось хозяину.

— Что вы предлагаете? — спросил «судья».

— Я считаю, что мы должны вынести Екатерине Бухаровой общественное порицание и предупреждение, что в случае повторного такого поступка, наказание будет гораздо суровей. Так же предлагаю двухдневное домашнее заключение, после чего перевод ее на другую работу в этом владении. Кроме того, хочу, чтобы суд вынес отдельное определение о том, что оплата персонала необоснованно занижена и нуждается в изменении. Я завершил, ваша честь.

— Суд удаляется на совещание для оглашения приговора, — объявил Герман Владимирович. Он встал и ни на кого, не смотря, вышел в соседнее помещение.

Со своего места вскочил Михаил Ратманов и направился к Азарову. Его лицо было багровым от ярости. Он встал перед братом.

— Я хочу, чтобы ты, борец за справедливость и права угнетенного населения знал, что персонал получает столько, сколько того заслуживают. И все твои инвективы, что я им не доплачиваю, большая ложь. И я требую, чтобы ты публично опроверг эту клевету.

— Ничего опровергать я не стану, — произнес Азаров. Он тоже встал со своего места, и теперь братья стояли друг против друга. Их разделяло всего несколько сантиметров. У них был такой вид, что они готовятся к драке.

— А я говорю — будешь, — брызнул слюной Михаил Ратманов.

Внезапно он схватил Азарова за грудки и стал трясти. Сидящий рядом Ростик вскочил с кресла и стал толкать Михаила Ратманова. Тот не удержался на ногах и упал.

К нему тут же подскочила Софья Георгиевна. Она помогла мужу встать.

— Миша, ты не ушибся? — спросила она.

— Нет, — ответил Ратманов, вставая. Он посмотрел на Азарова, затем перевел взгляд на его сына.

— Ты и твой сынок пожалеете о том, что сделали, — предупредил он.

В каминный зал вернулся Герман Владимирович. Он с удивлением посмотрел на стоящих напротив друг друга с красными лицами своих сыновей. Но ничего не сказал.

Герман Владимирович сел на свое место за столом судьи.

— Немедленно займите все свои места, — приказал он. Все быстро расселились. — Для оглашения приговора прошу всех встать. Приговор по делу подсудимой Екатерины Бухаровой, девятнадцати лет. Она признается виновной в совершение инкриминированного ей преступления, а именно кражи колье. Однако в деле есть смягчающие обстоятельства. В связи с этим постановляю: Екатерина Бухарова наказывается двухдневным домашним арестом в своей комнате. Ей так же выносится общественное порицание и предупреждение, что в случае рецидива, наказание будет более суровым. Суд так же запрещает выгонять подсудимую из дома до официального завершения эпидемии. А так же он выносит определение в адрес ее работодателя о недопустимо низкой оплате труда Бухаровой. И настоятельно рекомендует пересмотреть ее ставку. На этом судебное заседание объявляется закрытым.

Герман Владимирович лежал на кровати и смотрел в потолок. Он чувствовал себя не очень хорошо, в груди сжимало и давило на все тело. Скорей всего это состояние — результат того напряжение, которое потребовало от него исполнение роли судьи. Несмотря на внешнее спокойствие и даже легкость, она далась ему не просто, ведь он попал под перекрестный огонь двух своих сыновей. И ему было нелегко сделать свой выбор — встать на сторону одного из них.

Поначалу он даже немного растерялся, когда ощутил накал этого противостояния. И даже пожалел про затею с судом. Он неожиданно оказался уж чересчур идеологичным. Хотя почему неожиданно, скорей, наоборот, все закономерно. Однажды эти противоречия должны были где-то прорваться. Вот прорыв и случился на этом процессе. И можно теперь не сомневаться, что отношения между Михаилом и Алексеем обострятся еще больше. А они и без того враждебные. Прямо настоящая гражданская война, когда брат шел на брата. Хотя в каком-то смысле она идет и сейчас. И совсем не исключено, что после завершения эпидемии она перейдет в более горячую фазу. И как переживет ее их семья, неизвестно. А вот что можно сказать точно — она непременно коснется их всех.