Владимир Гурвич - В долине смертной тени [Эпидемия]

— Что за странные мысли, Миша. Виталий младше ее на целых восемь лет. Такие браки долго не длятся. И вообще, зачем мы ей. Да и уезжать из страны я лично не собираюсь.

Но Ратманов уже слушал жену в пол уха.

— А ведь это очень хорошая идея. Почему бы им не пожениться. Будет сниматься и у других режиссеров, на брате свет клином не сошелся. Как ты считаешь?

— Считаю это глупой затеей. Прошу, забудь про нее.

— Ты ничего не смыслишь, такая родственница нам может оказаться очень полезной. Этот проект надо непременно осуществить. Да и Виталию, почему бы не поработать за границей.

— Кем, Миша? Он здесь пристроен на теплое место только благодаря твоей протекции. Какая заграница. Посмотри реально.

— Ерунда, не боги горшки обжигают. Английский у него в совершенстве, не напрасно столько денег переплатили репетиторам. А все остальное как-нибудь сложится. — Ратманов вдруг наклонился к жене. — У нас в администрации президента у многих дети живут или работают там. Это не афишируется, но я знаю не меньше таких пяти человек. А о скольких еще не знаю. И часть денег можно будет легально перевести в какой-нибудь иностранный банк. И как мне эта мысль раньше не приходила.

— Какая мысль?

— Об этом браке. Это прекрасный проект. Только надо подумать, как ему помочь. Вот увидишь, все получится. Надо немедленно дать Виталику нужные инструкции.

Ратманов вскочил со стула и вслед за сыном бросился к выходу.

Рената ходила по территории имения и изнывала от скуки. Она навалилась на нее внезапно, даже история с уходом француженки от Святослава не развеяла ее. Ей было все равно, их отношения ее интересовали в самую последнюю очередь. Рената пожалела, что завязала с наркотой, по крайней мере, пообещала это сделать матери. Было бы неплохо сейчас принять дозу — и на некоторое время это гарантировало ей совсем другое восприятие мира. И кто сказал, что наркотики вредны и даже убивают, они позволяют совсем иначе воспринимать жизнь. А так…

Но она не успела до конца додумать мысль, так как увидела Ростика. Ей показалось, что он направляется в дом для прислуги. Она окликнула его. Юноша повернул голову, увидел Ренату и изменил направление движения в ее сторону.

— Что делаешь? — поинтересовался он.

— Прогуливаюсь, — ответила она. — А ты куда?

— Я к Кате.

— К Кате? — удивилась Рената. — Что-то ты к ней зачастил.

— Ей же скучно сидеть одной. Пошли вместе.

Идти к Кате ей не хотелось, но других вариантов у нее не было.

— Пойдем, — согласилась она.

Они подошли к двери комнаты узницы и словно по команде остановились. Они услышали пение Кати, она исполняла известный романс.

— Ты знал, что она поет? — шепотом спросила Рената.

— Первый раз слышу, — так же шепотом ответил Ростик. — Хорошо поет?

— Да. У нее отличный голос. Я в этом кое-что разбираюсь.

— Не сомневаюсь. Стучимся.

Они вошли в комнату. Катя встретили их смущенным взглядом.

— Мы слышали, как ты пела, — сообщил Ростик. — Это было классно.

— У тебя замечательный голос, — поддержала Рената. — Ты можешь стать певицей, даже оперной. Это настоящее меццо сопрано. — Рената вдруг поймала себя на том, что завидует этой девушки, ее вокальные данные лучше, чем у нее. Это оно уже знает точно.

— Какая учеба, — грустно произнесла Бухарова. — Мне бы на жизнь заработать. А петь я всегда очень любила, — призналась она. — Могла это делать часами.

Ростик сел на кровать рядом с Катей и посмотрел на Ренату.

— Ей надо помочь, — решительно сказал он.

— Как? — спросила Рената.

— Подумай. Ты же занимаешься пением, а не я.

Рената раздраженно пожала плечами.

— Ей надо сдавать экзамены в консерваторию. Но она даже не училась в музыкальной школе. Ее до них не допустят.

— Но ты же видишь, что у нее талант. — Ростик задумался. — Ты права, сразу ее никто не примет. Но если она с годик позанимается с педагогом, то может появиться шанс.

Рената с сомнением покачала головой.

— Ты хоть умеешь играть на пианино? — задала она вопрос.

— Немного. Я подбирала мелодии по слуху, а вот нот не знаю.

— Значит, надо научить, делов-то совсем ничего, — безапелляционно произнес Ростик.

— Это тебе так кажется, — буркнула Рената. — Я закончила музыкалку, но играю так себе. Это совсем не простое дело.

— Но Катя же не на пианистку собирается учиться, а на певицу. Зачем певице хорошо играть на фортепиано.

— Ты ничего не понимаешь в этом. — Рената замолчала, она подумала, что по сути Ростик прав, многие певцы и певицы была отнюдь не мастерами игры на музыкальных инструментах. Но это не мешала им замечательно петь.

— А давай проверим, как она играет, — неожиданно предложил Ростик.

— Как?

— В столовой стоит рояль. Пусть она покажет, что умеет.

— Ей же нельзя еще выходить из комнаты, — напомнила Рената.

— Ерунда. Объявляется амнистия.

— Я не пойду, — испуганно проговорила Катя.

— Не дури, это же тебе надо, — проговорил Ростик. — Идем прямо сейчас. Подтверди, Рената.

— Да, пойдем, — не слишком уверенно произнесла Рената. Эта затея ей не очень нравилась. — В этом нет ничего такого. Сыграешь нам что-нибудь. А мы оценим.

По лицу Кати было видно, как сильно ей хотелось сыграть на рояле. И одновременно она сильно боялась покинуть комнату.

— Ну что ты сидишь, вставай и пойдем. — Ростик схватил ее за руку, но Катя с силой вырвала ее.

— Давайте завтра, когда я выйду на свободу, — тихо произнесла она, упрямо смотря в пол. — И я к тому же порепетирую.

— Без инструмента, — удивилась Рената.

— Я мысленно. Я часто мысленно играю.

Рената и Ростик обменялись взглядами.

— Ладно, уговорила, — сказал юноша. — Но завтра пойдешь обязательно. Обещаешь?

Катя лишь кивнула головой.

— Тогда мы пошли. А ты репетируй в своей голове, — напутствовал ее Ростик. — Идем Рената.

Виталий постучал к Соланж. Француженка так резко отворила дверь, что ее створка едва не ударила Виталию по лбу.

— Это вы? — удивленно произнесла она. — Какова черта!

Виталий, несколько растерявшийся от такого приема, какое-то время собирался с мыслями.

— Мне стало известно, что вы переехали, вот я и пришел посмотреть на то, как вы устроились, — не слишком уверенно произнес он.

— Посмотрите! — все так же резко произнесла она. Соланж освободила проход, и Виталий вошел в комнату. — Нравится? — поинтересовалась француженка.

— Соланж, но как вы тут будете жить? — искренне недоумевая, воскликнул Виталий.

— Прекрасно буду, — буркнула француженка. — В мире миллионы людей живут еще хуже. Да и что вам за дело. — Она не скрывала, что крайне раздражена.

Виталий же решил по возможности не обращать внимания на ее настроение и гнуть свою линию.