Анна Исакова - Ах, эта черная луна!

— Ш-ш, — испуганно оглянулась София. — Думай, что говоришь!

— Но они же изучают немецкий язык в их школах и даже нанимают для этого учителей.

— Конечно, — согласилась София, — но только таких, которые по-немецки не говорят, не пишут и не читают. Ты должна иметь это в виду. Говорить и писать по-немецки тебе придется с ошибками.

— Это будет труднее, чем говорить по-русски без ошибок, — вздохнула Мали.

План Софии Юцеру понравился. Он и сам думал о том, как все лучше устроить.

— Преподавать языки, которые ты знаешь и любишь, — сказал Юцер жене, — дело более почетное, чем кормить совершеннолетних близнецов грудью.

Мали задохнулась. Только Хелена могла рассказать Юцеру об этом курьезе. Чтобы хоть как-то утишить свой гнев, Мали представила себе, как Хелена приходит в их мазанку со своими сплетнями, а там уже живут чужие люди. И ни следа от прежних жильцов не осталось! Ха! Гецу надо будет сказать, чтобы держал новый адрес в тайне. Впрочем, он и так не проговорится.

А дело, о котором насплетничала Юцеру Хелена, было так: с рождением Любови в мазанке стало голодно. До рождения дочери Мали работала учетчицей дынь. Она ездила с бахчи на бахчу на двугорбом верблюде и считала. Не на бахче, разумеется, а на приемных пунктах. С работы Мали привозила дыни и другие продукты, которые по карточкам не выдавали. Например, верблюжье молоко, исключительно полезное для укрепления легких Чока и Адины. После родов Мали обленилась. В дни авралов она учитывала покрышки в конторе Юцера, но таких дней было немного.

— Тебе надо начать работать, — сказала как-то София, — Адинка совсем синяя. Да и сколько можно бродить вдоль арыка с младенцем на руках? Ты же сойдешь с ума от этого променада.

— А что мне, возить ее с собой на верблюде? — удивилась Мали.

— Вот глупости! — возмутилась София. — Возьмем ей кормилицу из местных. Они хорошо питаются, а у тебя не молоко, а сиротские слезы.

— И кто же будет с ребенком? Та же местная грязнуля со вшами в голове и басмой на бровях?

Софья задумалась.

— Адинка уже большая, в школу она не ходит, играть ей не с кем. Перепеленать ей как раз плюнуть. И я рядом. Да и Пашка дурака валяет. На нее, конечно, ребенка оставить нельзя, но приглядеть, если что, это она может.

Так Мали снова оказалась на своем любимом верблюде. Медленное колыхание верблюжьего хода было ей по душе. Утром она отплывала в пропитанное дынным духом марево, а к вечеру приплывала назад, усталая, но вполне счастливая. Проблема состояла в том, что Мали боялась пережечь молоко. Времена были тяжелые, а молоко, собиравшееся у нее в груди, в карточках не нуждалось. Не дай Бог было ему пропасть! Поэтому каждые три часа молоко нужно было сцеживать. Смотреть на то, как молоко сворачивается в капли, и превращается в серый след на сухой горячей земле, было обидно. Хоть бы земля его впитывала!

— Сцеживай в кружку и выпивай, — посоветовала подруге София.

— Не каннибал же я! — возмутилась Мали.

А близнецы, между тем, работали на погрузке дынь, то есть именно там, где Мали эти дыни считала. Почему-то они были голодны, хотя место их работы считалось сытным.

— Не могу смотреть на эти вонючие дыни, — канючил один близнец, а другой в это время с отвращением сплевывал.

Как-то близнецы подошли к Мали в тот момент, когда она опустошала грудь. Они постояли рядом несколько минут, потом один из них опустился на колени и протянул к груди губы.

— Дай! — попросил он хрипло.

Мали испуганно прикрыла грудь.

— Дай, жалко тебе! — заканючил близнец. Второй облизал потрескавшиеся губы.

Мали почувствовала, как испарина выступила на ее плечах и пояснице. Сама не понимая, что делает, она протянула грудь, которую тут же облепило чем-то влажным, прохладным и шершавым. Стало жарко, и мысли расплылись в огромное мокрое пятно. Мали не удержалась и счастливо застонала.

Стон испугал ее. Она вытащила сосок из мокрого рта, обтерла его и спрятала грудь под платье.

— Пошли вон! — крикнула близнецам. — Пошли вон, и чтобы глаза мои вас больше не видели!

Вот и все. И больше совершенно ничего. А эти паршивцы рассказали, видно, Хелене, которая немедленно побежала с сообщением к Юцеру. Какая мерзость!

— Не понимаю, почему это близнецов не призвали в армию? — сказала Мали.

— Молоко на губах не обсохло, — сухо ответил Юцер.

Как мы помним, когда Гец привез с собой из Вены Мали, Юцер крутил безумный роман с Натали. Натали была светской дамой, женой самого богатого человека в городе. Увидев Юцера, Мали узнала в нем мужчину, которого показывали ей год за годом вещие сны. Почему-то в этих снах Натали не присутствовала. Мали встала на голову, но мир не шелохнулся. Сильная рука держала его на привязи. Мали поняла, что против Натали у нее нет приема. Увидев задумчивый взгляд Юцера, очерчивающий вокруг Мали мужской магический круг, Натали тоже поняла, что бессильна против вещих снов.

Дамы подружились. Юцер оказался стороной треугольника, и вскоре он к этому привык. Натали много путешествовала, Мали, напротив, все откладывала свой отъезд в Вену. Языки городских сплетников чесали свою пряжу, добавляя в нее цвет, блеск и лоск. Трудно сказать, чем бы все это кончилось, но пришло время больших перемен к худшему. Мужа Натали прикончили в подворотне, а Натали арестовали.

Несмотря на то, что Юцер успел подружиться с демонами, вызволить любимую женщину из их рук ему не удалось. Натали увезли на Лену.

А в ее конфискованном доме было много бриллиантов. Она держала их в хрустальном графине, а графин в сейфе. Но два самых крупных бриллианта, чистых как слеза, были спрятаны в двух кусках французского мыла. Мыло лежало в парных мыльницах севрского фарфора. Мыльницы были большие, старинные, на высоких ножках. Они украшали ванную комнату.

Натали не пользовалась мылом для умывания. Для умывания она использовала настой мыльных трав, который готовила для нее Эмилия. Эмилия жила в услужении у Натали много лет и была ее доверенным лицом. Юцер называл ее просто Ведьмой.

Именно у Ведьмы Мали научилась собирать, сушить и толочь травы, а также составлять из них целебные снадобья на все случаи жизни. Травы помогали от вшей, перепоя, простуды, колик и сердечной боли.

Когда Натали забрали, Ведьма исчезла. Юцер с Мали еще успели с ней поговорить, а после этого Эмилию никто больше не видел.

Мали решила забрать из ванной в доме Натали два круглых куска французского мыла, а бриллианты пустить на то, чтобы выкупить Натали.

Дом уже конфисковали, но еще не запечатали. Когда Мали пришла туда, Эмилия складывала свои вещи в большой чемодан из телячьей кожи, который ее хозяйка всегда возила с собой. В ванной Мали нашла только один мыльный шар.