Анна Бессмертная - Блаженны нищие духом

— Поздно уже… Мне, наверное, пора…

— Ох, конечно… Герату же надо гулять…

— Да Герат как раз в вольере сегодня. Я же так и думал, что мы проболтаемся целый день…

— В вольере? Может быть… может быть, ты тогда останешься? — Ани бессильно прислонилась спиной к выходной двери, как бы загораживая ее собой, и в ужасе от собственной смелости посмотрела в глаза Андрею. Андрей наклонился, взял ее лицо в свои ладони и поцеловал долгим поцелуем, стирающим все плохое, что было до него, и дарующим жизнь.

В эту же среду на станцию несколько раз наведывался молодой человек — посланец от Валерия Михайловича. Последний раз он постучал в темное окно где-то около одиннадцати. По тому, что не залаяла собака, он понял, что хозяина дома нет. Подождал еще с полчаса и ушел восвояси. Дело Савельева перешло в ту стадию, когда требовались свидетельские показания Андрея. И Валерий Михайлович хотел вызвать его официально, так как посылать повестку по месту прописки было бессмысленно. Поэтому он отрядил одного из своих молодцов-стажеров. Он не был в курсе того, что происходило в жизни Андрея последнее время, и особо не беспокоился. Не сегодня — так завтра, не завтра — так послезавтра Андрея разыщут, и колеса будут крутиться дальше. Андрей хорошо помнил тех двоих, кто его бил в Коломенском, и дал в свое время их подробное описание. Теперь нужно было, чтобы он по фотографиям опознал их. Валерий Михайлович не сомневался в том, что найденные осенью трупы были связаны именно с этим делом. Имелись косвенные улики, подтверждающие знакомство убитых с Игорьком и Костиком, а, значит, и с Савельевым. Но в душе копошился какой-то нехороший червячок, который никак не хотел отступать: ножевую рану-то нанес Андрей… А что, если его роль в этом деле была несколько иной? А что, если Андрей — просто хитрая бестия и причастен к этому делу совсем по-другому, не так, как он сам об этом рассказывал? Эдакий кровавый междусобойчик с осквернением могил и, возможно, наркотой. Что-то во всем этом деле было нечисто, хотелось разобраться, провести очные ставки… Было бы любопытно схватить тот самый момент, те первые секунды, когда Блаженный и Савельев увидят друг друга… Гонец приходил пустым, Андрей как сквозь землю провалился, и это тоже не нравилось Валерию Михайловичу и говорило не в пользу Андрея. Да и в целом, без показаний Андрея дело почти разваливалось: пришить Савельеву два предыдущих осквернения могил вряд ли удастся, а, значит, и наркотики — пшик! Он стоит насмерть: «Не я!» Оба покушения на Андрея — можно даже и не начинать. Бездоказательно. Остается только одно, последнее осквернение. В лаборатории, конечно же, найдут в трубках героин, или что там еще, ну и что? Копейки… Выкрутится… Придумает какую-нибудь басню и будет ее придерживаться… Скажет — заставили. Срок-то ему дадут, по 244 пойдет, ну припаяют незаконное ношение оружия, но годика через два выйдет… А то и раньше… Разве что удастся доказать, что они с подельниками торговали наркотой… Сколько произведено грохоту, сколько людей было задействовано, какие были розданы авансы, и все псу под хвост… Ни тебе банды, ни международного наркотрафика… Облажался. «Нет, мне Блаженный нужен позарез, без него никуда. Если и сегодня его там не будет, пошлю-ка я завтра с утречка людишек с машинкой отловить его. Пусть доставят в наручниках, для острастки. Если что, потом извинюсь».

Жерар торопил события, как только мог. Его виза скоро заканчивалась, а он хотел, чтобы все произошло на его глазах. Его даже начало беспокоить то, что дело шло слишком гладко. И, кроме того, он страшно устал. Приходилось разрываться между переговорами в музеях, Ани с Андреем, разными инстанциями и Олей Волковой. И с последней все складывалось очень интересно.

В первоначальные его планы совершенно не входило жениться на ней. Предложение он делал с расчетом на то, что ее отец поможет ему, как будущему зятю, если вдруг ситуация будет патовой. Он не собирался резко обрывать отношения с девочкой после того, как все будет улажено. Письма, изредка телефонные звонки входили в его смету. Протянуть годик, другой, а там… Но совершенно неожиданно карьерная кривая г-на Волкова резко пошла вверх, необозримо расширяя его возможности, а в краеведческих музеях Жерар обнаружил для себя много полезного, и в голове стали складываться всяческие разные комбинации, исполнение которых могло бы быть для него очень и очень выгодным. К вечеру голова прямо-таки разбухала от мыслей, но он был безмерно доволен собой. Он считал очень правильным, когда одно дело уже подходило к финалу, а в тылу зрело и ждало своего часа что-то новое. И оттого, что все складывалось так удачно, он удвоил, утроил внимание к Оле, и, чтобы пташка не упорхнула в его отсутствие, пригласил ее на пикник к своим французским знакомым, живущим в коттедже за городом, которые пару лет назад открыли в Москве свою фирму. Естественно, знакомые совершенно случайно в это время были уже как неделю в Петербурге, зато у Жерара имелся ключ от дома, и он устроил Ольге такую ночь любви, которую она потом вспоминала всю жизнь как нечто самое счастливое, что когда-либо с ней происходило.

До свадьбы оставалось пять дней и восемь дней до отъезда. Две законченные картины и несколько набросков были уже у Ани. Все, что для Андрея не представляло ценности, он сжег в костре. Вещей у него не было, практически только то, что на нем. Оставалось только одно — съездить к матери.

Встав пораньше, покормив и хорошенько выгуляв Герата, он отправился сначала на кладбище, а потом хотел встретить Ани у школы. К остановке одновременно, но с разных сторон, подошли два трамвая. В один сел Андрей, а из другого вышел стажер и отправился к раскрытым настежь воротам станции.

Май разменял свою первую неделю. От тепла, птичьего щебета и зеленой дымки деревьев кружилась голова. Андрей ехал в загородном автобусе и вспоминал, вспоминал… На кладбище постоял у стены, но в душе так ничего и не отозвалось: он не мог осознать, что вот здесь, за этой латунной дощечкой в урне находится ее прах. И он почему-то даже не был уверен в том, что там именно ее прах. Она осталась где-то в прошлом, куда больше нет дороги.

Андрей встретил Ани расстроенный и подавленный. Они проговорили до вечера, а потом резко сорвались, поймали частника, договорились с ним о хорошей оплате и поехали на станцию за Гератом. В щели двери торчал белый, сложенный вчетверо листок: Валерий Михайлович настоятельно просил его срочно позвонить по написанному внизу номеру телефона. Андрей сунул бумажку в карман, обошел все комнаты, оставил на столе мужикам записку, что нашел себе другую работу, закрыл за собой дверь и ключ положил под коврик. Ани села рядом с водителем, а Герат, в наморднике, в шлейке и на поводке для пущей безопасности, загрузился на заднее сиденье, рядом с Андреем. Машина тронулась и медленно поехала по аллее. Андрей смотрел направо, налево и запоминал, запоминал, потому что чувствовал, что больше он сюда никогда не попадет.