Эйми Эгрести - Мой голос за тебя

— Да, но не каждую ночь.

— Некоторые конгрессмены поступают так же. Они остаются в офисах ночевать.

Он продолжил:

— И я не могу помешать парням с моей прежней службы приходить в бар и поддразнивать меня.

— Звучит не так уж ужасно.

— У меня еще не до конца разработалась рука, и локоть болит, — он вытянул руку, рассматривая ее. — Перед дождем она вообще не сгибается, а в Вашингтоне летом дождь идет, считай, каждый день.

— Угу. Это частенько достает.

— А еще, как бы смешно это ни выглядело со стороны, я сохранил гипс после того, как его сняли. Потому что на нем расписалась девушка, в которую я по уши влюбился, а она меня воспринимает как друга. Ну, кроме тех случаев, когда она пьяна, а это не в счет. Возможно, это и не очень-то мудро — снова влюбиться. Но…

Кэди вдруг почувствовала, как внутри нее что-то сжалось. И что она слегка ревнует. И она разочарована.

— Подожди… Я думала, что была единственной, кто расписался на гипсе.

Он помолчал мгновение, бросая камушки в фонтан, а затем выдохнул:

— Ну да, это ты и есть.

Сердце ее бешено колотилось. На секунду она остолбенела. Но затем ее завертел и увлек какой-то порыв — и она не стала ему сопротивляться.

Кэди подошла к Паркеру и прижалась к нему.

— Вот только не надо так на меня смотреть, — сказал он, — это не поможет.

— Как «так»? — спросила она, затаив дыхание.

— Ну, вот так. Этими твоими глазами.

— А как еще я могу на тебя смотреть?

— Не смотри так проникновенно. Ты меня смущаешь. Не нужно этого, — он отвернулся.

— Правда, — произнесла она как утверждение, а не вопрос.

— Правда, — он снова пристально посмотрел ей в глаза.

— Тогда я сделаю то, что тебе точно не понравится.

Она медленно придвинулась еще ближе, коснулась его губ своими, и на этот раз он ответил на поцелуй. Обхватив одной рукой затылок Кэди, он еще теснее прижал ее голову к себе, а другой рукой крепко обнял девушку за талию. А она обвила руки вокруг его шеи.

— Не знаю, с чего ты решил, что я твой друг, — почти беззвучно шептала Кэди, неотрывно глядя ему в глаза. — Я вовсе не хочу быть тебе другом, — добавила она, полностью отдавая себе отчет в том, что делает.

— Ну-ка скажи еще раз, — потребовал он, прежде чем поцеловать ее.

Она вдохнула запах его волос, его кожи.

— Я немедленно удаляю тебя из списка друзей. Сейчас же. Сию минуту.

— И я тебя, — мягко шепнул он ей на ухо и еще крепче сжал в объятиях.

От падения в фонтан Кэди удерживали только его руки. Она чувствовала каждый его вздох, ее охватило ощущение полета, головокружение, но совсем не такое, какое она когда-то испытала от приема легкого наркотика. Она целиком отдалась своим чувствам. Отдалась ему.

…Вначале ей показалось, что сирена завыла у нее в воображении: словно внутренний импульс, призывающий сделать паузу. Но Паркер тоже отпрянул, и они оба вскочили, застыв в тревоге. Полицейские машины промчались по Эс-стрит, одна за другой, торопясь на вызов. Он схватил ее за руку и потянул за собой. Они бежали, пока не достигли ее квартала.

— Не знаю, с чего это я побежал, — сказал он, когда они уже перешли на прогулочный шаг.

— В тот момент это казалось отличной идеей, — откликнулась она. Их пальцы все еще были переплетены.

— Они ведь не за нами гнались, верно? — пошутил он. — Самое плохое, что я сделал за последнее время, — не оплатил счет, но это случилось только один раз, и у меня были смягчающие обстоятельства.

— Едва ли это заинтересует полицию, — сказала она.

Все еще слегка пьяная от произошедшего между ними, Кэди не заметила, как он остановился перед ее бывшим домом.

— Должен кое-что сказать: мне так хотелось тебя поцеловать, когда ты тогда появилась в баре! Но у меня есть правило — не целовать девушек, которым потом не захочется об этом вспоминать.

— Хорошее правило, — согласилась она. — Но и я должна кое-что сказать. Я здесь больше не живу.

Когда они наконец добрались до квартиры Джея на Ю-стрит, ее переполняли те же ощущения, что до гудка сирены. И ей очень не хотелось, чтобы Паркер уходил.

— Мне жаль, что на самом деле это не мое жилище, — сказала она, глядя в его глаза с золотистыми блестками.

Он наклонился и поцеловал ее:

— И мне жаль.

— Может, ты…

Она уже готова была спросить: «…поднимешься?» Он должен подняться. Сейчас. Возможно, Джея нет дома.

Или ей как-то удастся на время выпроводить хозяина из его собственной квартиры. Или… Она что-нибудь придумает, пока лифт везет их наверх. Но Паркер взъерошил волосы на голове, как делал всегда, когда смущался.

— Наверное, мне следует уйти, пока я окончательно не потерял голову. Пока я контролирую себя.

— Да, — ответила она, — ты прав.

— Уверен, я пожалею об этом еще раньше, чем доберусь до бара, — сказал так, словно это было обещание. — Однако ошибка может дорого обойтись, верно?

Дерзкая улыбка, руки в карманах — и вот он уже повернулся и зашагал прочь.

В опьяняющем предчувствии встречи Джей никак не мог сосредоточиться на таком прозаическом деле, как работа, поэтому включил телевизор.

— Самое восхитительное в движении Хейз — если его вообще можно назвать движением в привычном смысле, — то, что возглавляет его человек, который говорил нам, что характер и лояльность очень важны, — рассказывал Бак Брэндивайн Гранту Фоксхоллу на утреннем шоу с участием политических стратегов. Хотя офисный телевизор не был цифровым, Джей заметил, что на левой руке Бака нет кольца. — Она не играет по правилам, как играем мы. Этот общий мандат производит большое впечатление. Две партии, один мандат, что ж, удачи, как говорится, с божьей помощью, пусть попробует. Она уверяла нас, что ярлыки не имеют значения, и вот теперь доказывает это.

— Но давайте поговорим о ее спарринг-партнере, — продолжил Грант. — Губернатор Нью-Гэмпшира представляет единственный штат, в котором Роки Хейз не нуждается в поддержке. Усматриваете ли вы в этом решении проявления пресловутых лояльности и характера?

— Несомненно, — усмехнулся Бак. — Обе эти черты — лояльность и характер — не так уж часто встречаются в политической среде. Однако Фишер первым признал правомерность амбиций Хейз и легитимизирует всю ее кампанию. Вероятно, он желает вознаградить тех, кто ее поддерживал. Посмотрим, как далеко зайдет дело. Наблюдать за этим весьма интересно: более радикального бунта против правил истеблишмента и представить себе невозможно.

— А ваша жена все еще слушает песни Хейз? — спросил Грант в своей привычной беззаботной манере.

Он что, слепой? Что это с ним случилось? Джею даже захотелось написать Бёрди, но все-таки они были не настолько близки. Почтительность заставляла его держаться на дистанции. Тогда, ночью у Мэдисон, Бёрди и словом не обмолвилась о семейных неурядицах, хотя случай был подходящий.