Андрей Подшибякин - Игрожур. Великий русский роман про игры [litres]

Он зло улыбнулся, не обратив внимания на ответный оскал похабного деда на сиденье напротив – тот давно подмигивал игровому журналисту и делал характерные жесты пальцами.

«Мания страны навигаторов» горько пожалеет о конкурсе кавайного косплея и его последствиях.

Юрик достал из носка визитку Франкенштейна, несколько часов назад выуженную из редакционной помойки.

– Юра, – сказал Франкенштейн, протягивая руку. Вместо серого костюма он был одет в джинсы и белую рубашку, но с тем же успехом мог просто приклеить на себя пачки денег – предводитель дистрибуторов излучал ауру роскоши и предельного жизненного успеха.

Гной замешкался, после чего вспомнил – на визитке было указано, что Франкенштейна зовут Ю. В. Агров и работает он старшим председателем совета директоров холдинга «Ворлдвайд Компьютинг Глобал ИмпЭкс Лимитед». Тезка!..

– Юра, – ответил Юра и довольно хихикнул. Хорошее начало!

– Не понял, – поморщился Франкенштейн. – Как меня зовут, я помню, а вы?..

– Юра! Юра! – закричал начинающий паниковать Гной, который никак не мог сообразить, как выйти из сложившейся ситуации.

Они стояли на проходной очередного завода, расположенного посреди очередной московской промзоны – во время мутной бесконечной поездки на метро Юрик ругал себя за то, что сначала снял квартиру, а потом сообразил, что до возможного будущего места работы ему пилить через весь город. Логово Франкенштейна хотя бы выглядело поприличнее гнезда «Мании страны навигаторов»: проходная была ярко освещена, вместо вахтёра с колбасой в будочке сидел лютого вида молодой человек в камуфляже, а турникеты на входе в здание сияли хромом и красными огоньками.

– Юра! – обречённо мяукнул Гной и ткнул себя пальцем в грудь.

Ю.В. моментально всё понял и даже умудрился не показать видимого раздражения – он явно пребывал на крайне высоком уровне восприятия реальности.

– Я понял. А вы, Юра, опоздали.

Гной запаниковал – в ушах зазвенело, перед глазами побежали разноцветные круги, сознание начало как бы отслаиваться. Истолковать заявление Франкенштейна можно было двояко, и ни один из вариантов ничего хорошего не сулил: он либо опоздал на встречу, либо опоздал со своим желанием возглавить новый жур…

– Позицию главного редактора мы недавно закрыли.

Гной стал высчитывать, сколько времени у него займёт поездка в час пик в редакцию «Мании страны» и к кому из объективных журналистов первому ползти на коленях. Без сгинувшего космического богатыря расчёты никак не складывались. Агров вдруг продолжил:

– Хотя… Я вроде освободился на сегодня. Пойдёмте поговорим.

Юрик не понимал, о чём можно разговаривать в свете последних новостей, но отказаться побоялся – Франкенштейн, при всей своей внешней мягкости (а возможно, именно благодаря ей) не производил впечатления человека, легко смиряющегося с отказами. Пока они поднимались в лифте на пятый этаж переоборудованного завода, Гной высчитывал, сколько времени всё это может занять – вымаливать у Поплавского прощение педрильства явно было делом не быстрым, плюс надо было успеть до момента, когда главный редактор впадёт в ежевечерний алкогольный ступор.

Кабинет Агрова оказался неуютно похожим на офис волков – секретарша с силиконовой грудью у входа, железная дверь, непропорционально огромный стол. Франкенштейн махнул рукой в сторону кресла, высунулся в коридор и сказал:

– Ольга, кофе сварите нам, если можно.

Пока секретарша в приёмной суетилась у кофемашины, похожей на уменьшенную копию звёздного крейсера «Коловрат», Агров перешёл к делу.

– Тут, Юра, ситуация следующая. Могу вам сразу сказать, что я редко задаю вопросы, на которые не знаю ответов. Поэтому я заранее навёл о вас справки у вашего предыдущего работодателя.

Гной замер.

– Человек он, сами знаете, своеобразный, поэтому почти ничего внятного от него добиться не удалось. На все вопросы о вас он кричал, что вы пидор…

В эту секунду секретарша Ольга вошла в кабинет, держа на подносе две микроскопические чашечки с эспрессо. Франкенштейн не обратил на неё ни малейшего внимания.

– Я, в принципе, к таким вещам отношусь спокойно – мне не важно, какой человек ориентации, если он решает свои задачи. Точнее, конечно, мои задачи.

– Я не… – сдавленно начал Гной.

На столе Агрова зажужжал мобильный телефон – не монстр размером с кирпич, как у муссобитов, а куда более изящная серая трубка. Он посмотрел на экранчик, нахмурился и жестом заставил гостя замолчать.

– Прошу прощения. Франкенштейн поднес телефон к уху, встал и быстрым шагом пошёл к двери. – Да. Говори. – Гной понял, что Агров впервые при нём обратился к кому-то на ты. – Секунду повиси, я выйду. Что решили?

Он плотно закрыл за собой дверь, из-за которой донёсся звук удаляющихся шагов, а потом взрыв самой страшной матерной брани, которую Гной слышал в жизни – а за свою карьеру в игровой журналистике слышал он её немало. Снова стало очень страшно.

Секретарша Ольга тем временем поставила эспрессо на стол, наклонилась к Юрику и вполголоса сказала:

– Котик…

Гной подумал, что от волнения уснул и видит эротический сон.

– Слушай, а дашь телефончик? – продолжала говорить невозможные вещи Ольга. – По мужикам хочу посоветоваться, достали меня, суки.

Юрика, по правде говоря, и самого до невозможности достали мужики, но ничего внятного он ответить не смог и поэтому молча уставился на покачивающиеся перед его лицом сиськи.

Ольга выпрямилась, отскочила и скрестила руки на груди.

– Тьфу, – прошипела она. – Так ты реально не гей!

Вернулся Агров, ничем не выдававший своего недавнего бешенства. Секретарша скользнула прочь; странный разговор продолжился ровно с того места, на котором прервался. К кофе никто из них так и не притронулся – очевидно, его приготовление и подача были символическими жестами.

– …И поэтому мне показалось важным, что Николай несколько раз назвал вас «ударником труда». Не забыв добавить, что вы всё равно пидор. Поэтому отвечайте сейчас очень быстро, не думая.

За ходом мысли Франкенштейна Гной не успевал, но был готов незамедлительно и в полном объёме исполнять все, даже самые странные, требования. Для верности он даже подался в кресле вперёд и принял напряжённую стойку, как охотничий спаниель.

– Что главное в журнале? – быстро спросил Агров.

Еще пару дней назад Гной ответил бы «его величество читатель», или «объективность», или «постер без дырочек для скрепок», – но сегодня у него были усы.

– Количество рекламных полос, – выпалил Гной.

Франкенштейн вскинул брови и откинулся в кресле – ответ его явно удовлетворил.