Гейнц Зенкбейль - Воспитание жизнью

Такой вопрос офицер задает каждому экипажу. Отвечать на него должен Бергеман, но он почему-то медлит. Наконец Бергеман докладывает:

— Я готов!

— Вперед!

Танк медленно спускается к реке. Перед ним на значительном расстоянии движется танк лейтенанта Теля. Он уже вошел в воду. Проходит минута-другая — из-под воды видна только башня с вмонтированной в нее трубой да задранным вверх дулом пушки. А танк входит все дальше и дальше в воду, гоня перед собой небольшой вал воды. И вот уже и башня скрывается под водой.

Теперь очередь за танком Тесена. Якоб чувствует, что машина в воде. Он прильнул к смотровой щели, через которую видна блестящая поверхность воды. Полоска противоположного берега кажется очень далекой, а чуть дальше поднимается невысокий голый обрыв, справа от которого возвышается куча серых камней.

Вода тем временем доходит до основания башни…

В этот момент в наушниках снова раздается голос офицера-посредника:

— Как вы себя чувствуете?

— Хорошо, — отвечает Бергеман.

В этот момент в смотровой щели еще раз мелькнули узкая полоска молочно-голубого горизонта и слепящая глаза поверхность воды, а затем все погрузилось сначала словно в пену, а затем в светлую зелень, которая темнела с каждой секундой. А еще через секунду вода сомкнулась над башней…

Мотор работал равномерно, и только это одно нарушало необычную тишину.

«Словно в космическом корабле, который со скоростью света несется к далекой планете, отделенной от земли расстоянием в несколько световых лет, — мелькнуло в голове у Якоба. — И единственная ниточка, которая связывает космонавтов с землей, — это радио».

— Взять немного левей! — последовала первая команда на поправку движения.

Услышав ее, экипаж уже не чувствовал себя одиноким и оторванным от земли.

Танк слегка дернуло. Якоб почувствовал, что машина взяла чуть-чуть влево. Видимо, поправка была сделана правильно, так как вслед за этим последовала команда: «Прямо!»

«Прошли под водой метров шестьдесят», — сообразил Тесен.

— Чуть правее!

И снова рывок, который на сей раз показался Якобу слишком грубым.

— Чуть левее! Еще немного левее! Стоп! Чуть правее… Прямо!

Эти команды следовали одна за другой, и вскоре танк двигался в нужном направлении.

С этого момента форсирование реки потеряло для Якоба захватывающий интерес.

«Прошли метров сто двадцать, — подумал Якоб, — следовательно, это половина пути под водой…»

И тут мысли унтер-офицера, к его огромному удивлению, перескочили на довольно отвлеченную тему. Он подумал о том, что через два дня закончится еще один этап подготовки к крупным учениям, до начала которых осталось недели две-три, а уж тогда можно будет увидеться с Грет.

«Ах, Грет, Грет! Я так рад встрече с тобой! Но прежде я должен доделать модель танка для Олафа».

Воспоминание о данном мальчугану обещании несколько испортило Якобу настроение.

К действительности унтер-офицера вернул встревоженный голос ефрейтора Бергемана:

— Командир, почему-то больше нет никаких команд!

— Если нет, значит, мы двигаемся правильно.

— Надеюсь.

«Почему это он сказал «надеюсь»? — подумал Якоб. — И с каких это пор он начал называть меня командиром?» Прошло несколько секунд, а затем Бергеман сказал:

— Знаешь, дружище, здесь что-то не так!

— Двигай дальше, — приободрил его командир. — Сейчас ты увидишь небо.

И тут под правой гусеницей что-то треснуло. Правда, танк все еще двигался, но он вдруг начал как-то валиться на сторону.

— Что мне делать? — воскликнул Бергеман.

— Стой! — приказал ему Якоб.

— Остановиться под водой?

Якоб понимал, что сейчас дорога каждая секунда, и все же скомандовал:

— Остановись!

— Дружище! — услышал Якоб голос Петцинга. — Дружище!

И тишина…

— А что дальше, командир? — спросил Бергеман через несколько секунд.

— Пусти свежего воздуха, а мы подождем, пока заметят, что мы остановились, и скажут, что нам делать…

— Они могут сразу и не заметить, — перебил его Бергеман, — а мы тут сиди!

«Те, что наверху, возможно, ни в чем не виноваты. Кто знает, может, просто рация отказала?» Наклонившись к рации, Якоб вызвал КП и перешел на прием, однако ответа не получил: в наушниках было тихо — ни слов командира, ни шума помех.

«Нарушена радиосвязь! — мелькнула мысль. — А наша стальная громадина стоит на дне реки… Проклятие!»

— Ну? — спросил Бергеман.

Якоб промолчал.

— Рация не работает?

— Да.

— Вот это влипли!

Мотор монотонно работал на холостых оборотах. От брони несло холодом. И Якоб вдруг почувствовал, как заныл у него рубец на ноге.

«Мне только этого и не хватало, — подумал он. — Это, наверное, от волнения. Такое чувство охватывает тебя у зубного врача, когда ты садишься в кресло, хотя врач еще и не дотронулся до тебя. Чего нам ждать? Пока все танки выберутся на берег, а к нам подойдет тягач и вытащит нас?..»

— Что с мотором?! — нервно крикнул Якоб и подумал: «А что с ним может быть? Я сам чувствую, что он работает на холостых оборотах. Воздух поступает, и он работает нормально…»

Обычно Якоб долго думал, прежде чем что-нибудь решить, но в ответственные моменты он быстро принимал решения. Так было и во время пожара в кооперативе, когда кто-то крикнул: «Да там же поросята!»

— Сейчас ты будешь выполнять мои команды, — сказал Тесен, обращаясь к ефрейтору Бергеману. — Понятно?

— Да.

— Хорошо, тогда давай задний ход!

— Я должен… — начал было протестовать Бергеман.

— Я сказал, задний ход! Это приказ!

Наступила небольшая пауза, затем послышался скрежет: это механик-водитель включал задний ход.

— А теперь медленно назад!

Мотор заурчал. Танк содрогнулся, а под правой гусеницей послышался отвратительный скрежет.

Якоб в уме считал пройденное расстояние: «Десять метров, пятнадцать… двадцать…», а затем громко крикнул:

— Стой!

По расчетам Тесена, башню уже было видно из воды.

— А теперь медленно вперед! Чуть левее!

Машина слушалась механика-водителя и медленно ползла вперед. И вдруг снова раздался отвратительный скрежет металла, и танк снова накренился на левую сторону.

— Стой! Назад! Повторим еще раз!

Однако ни вторая, ни третья попытки результата не дали. Якоб мысленно выругался.

— Что же теперь? — спросил Бергеман. — С нами что будет?

— Попытаемся еще раз, — ответил Якоб.

— Какой ты упрямый!

— Пусть упрямый, но надо попытаться еще раз.

— А потом еще и еще…

— Да! — буркнул Якоб. — До тех пор, пока не удастся.

— Однако делать это вовсе не обязательно, — заметил Бергеман, — если мы прекратим двигаться, нас все равно вытащат…

— Вот этого-то я и не хочу.