Лина Сайфер - Театр мыльных пузырей [litres]

– А я подумал, что ты всё же нам подходишь и заранее назвал тебе место, – добавил Кейн, задорно улыбаясь.

– Так не бывает, – наконец сказала Руби, глядя на Арью. – Наша встреча была случайной, мой Рак – случайность, то, что я оказалась в тот момент в переулке, – случайность.

– Случайности, которые неустанно вели тебя сюда, – серьёзно ответила девушка. – Может, всё случившееся когда-либо было лишь дорогой, которая вела тебя к нам?

– Так не бывает, – продолжала настаивать Руби.

– Знаешь, один человек сказал мне, что судьба – та ещё сволочь, – сказал, улыбнувшись, Кейн, – а я ответил, что далеко не для всех. Хорошим людям судьба даёт десятки шансов, которые они зачастую не видят. И что же? Ты сделала выводы из того, что я сказал тебе?

– Я не хороший человек, – помотала головой Руби.

– Среди нас вообще нет хороших людей, – усмехнулась Арья Говард и стиснула тонкими пальцами плечо Барлоу. – Идем, подруга. Нам пора отправляться в путь.

– Разве нас не должно быть семеро?

– Должно, – кивнул Макс. – Именно потому сначала мы отправимся в Бисмарк за последним участником экспедиции. Давайте, по коням, нам давно пора стартовать!

Руби облегчённо выдохнула.

Почти каждый из этой странной компании незнакомых ей людей пытался её поддержать, пусть и простыми прикосновениями. Им не было плевать на её самочувствие, на её переживания.

Руби улыбнулась.

Они знали о её болезни скорее всего от Арьи, но никто из них не сказал, что им жаль. Никто. Потому что умирающие – совершенно неважно, от паразита в мозгу или душе – люди знают, что слова сочувствия ничем не помогают, лишь подпитывают сухими ветками пламя злобы.

Она была среди своих. Она чувствовала, что лишь сейчас пришла туда, где и должна находиться.

Может быть, дом не так далеко, как казалось сначала?..

Руби разместилась в фургоне рядом с Арьей – ощущение лёгкого беспокойства и смущения не отпускало её. С ними был Макс – он сидел рядом с девушкой, обладательницей красивых светлых волос. Кейн вёл старенький «Форд», открыв окна и включив музыку так громко, что было слышно даже из фургона.

Дом на колесах на удивление ровно катил по дороге Лоуренса, к выезду на трассу, мягко поворачивая и так же осторожно притормаживая на светофорах.

Лео Говард сидел за рулём и кивал головой в такт музыке, сочившейся из динамиков. Лёгкий рок расслаблял и помогал чувствовать себя комфортнее.

К девушкам подсела высокая блондинка и протянула руку Руби.

– Аннетт Бейли, приятно познакомиться. Прости, что не подошла раньше, вы были так увлечены разговором, – прощебетала она, улыбаясь. Она была очень красива, стройна и аккуратна, будто сошла с обложки молодёжного журнала. Мягкая кожа, большие голубые глаза, обрамлённые длинными ресницами, и розоватый румянец, украшавший мраморную кожу.

– Руби Барлоу, – пожала протянутую руку девушка и постаралась улыбнуться. Что-то внутри неё упало при виде фигуристой красотки.

«Не сравнивай себя с ней. Тебе можно быть хуже – ты умираешь…» – прошипел в самое ухо змей, но Руби проигнорировала его слова, хоть те и были правдивы.

– Ты очень красивая, – смогла выдавить из себя Руби.

– Спасибо, милая, – искренне ответила Аннетт, склонив голову набок. – Я пойду к Лео, ему нужно помочь с картой.

Блондинка удалилась, оставив Арью и Руби наедине.

– Барби, – пренебрежительно хмыкнула Говард, проводив удаляющуюся девушку взглядом.

– Она тебе не нравится, – констатировала Руби.

– Не особенно. Она здесь только из-за Макса, – ответила Арья, но, наткнувшись на непонимающий взгляд Барлоу, вынуждена была пояснить: – Аннетт его девушка. Они около года вместе. Но, знаешь, не будь она с ним, мы бы ни за что её не взяли. Слишком мягкотелая и ненастоящая, на мой взгляд.

– Я плохо разбираюсь в людях, – неуверенно начала Руби, – но мне показалось, что для Аннетт всё это на самом деле театр, в прямом смысле слова. Она будто чувствует себя… героиней сериала.

– Она не понимает, что всё это серьёзно. Думает, мы погоняем по трассе, переночуем в мотеле, потусим в клубах и вернёмся домой. Макс пытался ей объяснить, но она лишь пожимает своими аккуратными плечиками и глупо улыбается.

– Она совсем не кажется глупой, – мотнула головой Барлоу.

– Это, конечно, нет, но мне всё же кажется, что она не в силах оценить всю серьёзность ситуации и того, что грядет. Она сдастся.

– Она очень красива.

– Не отрицаю. Но она шаблонна. Типичная куколка, милая, добродушная, любит расчесывать свои волосы и напевать – таких в Диснее рисуют.

– Угу, – пробормотала Руби, глядя, как Аннетт тычет аккуратным пальчиком в развёрнутую карту и что-то говорит Лео.

– Не сравнивай себя с ней, – гораздо тише проговорила Арья. – Никогда не сравнивай. Я всегда занималась этим, и, скажу тебе честно, – это дерьмовое хобби. Я довела себя до анорексии, пытаясь полюбить себя, пока не поняла, что начинка моя не изменится. Можно менять тело, лицо, духовно развиваться, совершенствоваться, но то, чем ты напичкана от рождения, то, что появилось в процессе взросления, не исчезнет. Я хотела изменить себя, но силы воли хватило лишь на отказ от еды. В обратную сторону билет не купить.

– Несложно вновь начать есть, – повторила Руби слова, сказанные ею два месяца назад у церкви.

– Но вновь полюбить себя гораздо сложнее, – с болезненной улыбкой ответила Арья. – У нас единственный уговор – не сравнивать проблемы. Не стоит играть в игру «У кого болит сильнее?», до добра это не доведёт.

– Эй! – За спинами внезапно раздался голос Макса. Девушки синхронно повернули головы, и тогда парень сделал снимок, щёлкнув затвором камеры. Арья покачала головой, а вот Руби неожиданно для других опустила голову и прикрыла лицо руками.

– Ты чего? – обиженно спросил парень.

– Не фотографируй, пожалуйста, – попросила девушка.

– Брось, ты красивая, – ответил Иден, и Барлоу, подняв глаза, увидела, как Арья закивала, подтверждая его слова.

– Макс увлекается фотографией, – объяснила Говард.

– Я считаю, что это лучший способ запечатлеть момент, – подтвердил Иден. – Так что фотографировать я буду часто.

– Не люблю фото, – призналась Руби.

– Почему? – удивился парень.

– На фото лишь фрагмент истории. Маленький фрагмент, отражающий оболочку, а не внутреннюю составляющую. На фото всё более грязно и невзрачно.

– Потому что это камера, – пожал плечами Макс. – Она делает снимок, запечатлевает картинку, а глаз видит всю суть. Человек смотрит на мир сквозь душу, а не заляпанный объектив. Но это единственное, что мы сможем после себя оставить – фото, кадры нашего нового начала. В конце будет приятно взглянуть на точку отправления и оценить весь проделанный путь, верно?