Серж Брусов - Верни мне мой 2007-й [litres]

– Я вам не мешаю, молодые люди?! – Майор, похоже, совсем опешил от наблюдаемой сцены и не понимал, что происходит.

Натка повернулась к представителю власти:

– Извините, а можете прямо сейчас сделать тот самый звонок, чтобы никакого «дела» больше не было?

– Чё? Да я теб… – Майор прервался, едва начав свою грозную фразу, вытащил из кармана мобильный телефон и набрал номер. Лицо его при этом изменилось: вместо яростного гнева на нем проявились спокойствие и рассудительность.

– Алло, Гриш, привет! – Голос Леровца был совершенно нормальным, и ничто не выдавало злости, которой минуту назад был охвачен милиционер.

– Я про билетчиков. Нормально всё, стирай. Да, все копии тоже. И из архива. Ага, давай. Всё, пока.

Майор завершил звонок и в некотором смятении смотрел на нас, словно ждал, чтобы мы сказали, что делать дальше. Натка взяла ситуацию в свои руки:

– Теперь, пожалуйста, езжайте домой. Елена и маленькая Оля будут очень рады, если вы сегодня придете пораньше.

Майор о чем-то задумался, а потом, глядя в пол и говоря что-то самому себе, вышел из комнаты. Мы остались вдвоем. Я спросил:

– Может, валим? Пока он не передумал.

– Зачем? – Подруга посмотрела недоуменно. – Пойдем, музыку послушаем, если уж всё равно здесь оказались.

– А менты?

– Забудь. Они о тебе больше никогда не вспомнят, можешь мне верить.

Натка говорила так убедительно, что причин усомниться в ее словах не возникло. Мы вышли из кабинета и прошли в сторону сцены, расположившись в итоге чуть поодаль от нее, там, где толпа людей редела, а воздух был чуть свежее.

Народу в клубе было существенно больше, чем на этом же фестивале без малого год назад. «Челкастая» субкультура за какие-то десять месяцев расширила свои ряды в несколько раз. Правда, в основном за счет школьников – теперь в зале присутствовало значительное число тинейджеров моложе 17 лет. Я вспомнил разговор с Грином и снова подумал о том, что всё это – лишь мимолетное модное течение. Сегодня подростки могут красить челки в розовый, завтра – если захотят – снова наденут широкие штаны и огромные толстовки с капюшонами, а еще через какое-то время купят костюмы и устроятся на работу в офисы. Всё становится прошлым.

– Ага, – вслух согласилась Натка, – и притом очень быстро.

Спустя несколько секунд она добавила:

– Но это время… то, что сейчас… может быть, даже именно этот год, будут помнить долго.

– Почему именно этот год? Вроде ничего особенного и не произошло…

– Для меня это тоже загадка. Возможно, из-за пика популярности эмо. Всё-таки одна из наиболее ярких субкультур за последние десятилетия. Яркая именно внешне, так, что даже обычные люди не могут не заметить. И как это так, – Натка кокетливо похлопала глазами, – ничего интересного не произошло у него? А меня ты не в этом году встретил?

Я едва заметно ухмыльнулся:

– Ну да, ну да.

Моя подруга подозвала проходившего мимо официанта и попросила для себя какой-то вишневый коктейль, а для меня – ром с колой. Парень с бокалами в руках вернулся уже через минуту. Сделав глоток, Натка сказала:

– В общем, уезжаю я. Далеко… Когда вернусь – не знаю. Может быть, не вернусь.

Где-то в глубине души появилось зарождающееся щемящее чувство, но я быстро «одернул» себя и ответил, также попробовав принесенный коктейль:

– Получается, никакого продолжения у нас с тобой не будет?

– Да. И мне очень грустно от этого. Ты мне нравишься, и будь я нормальной… Да что опять начинать, мы уже говорили об этом.

Натка легонько потеребила меня по волосам на затылке и чмокнула в щеку. Я улыбнулся в ответ.

– А куда уезжаешь-то? К морю опять?

– Почти. К океану, в Индию.

– Ого. Да, далековато. Что там будешь делать?

– Самосовершенствоваться. Попрактикуюсь в йоге, помедитирую на руинах. В общем, найду чем заняться.

Натка немного замялась и как-то неловко начала следующую фразу:

– Слушай… тебе это понять трудно будет, но я хочу, чтобы ты меня забыл.

Я расплылся в улыбке и одновременно нахмурил брови:

– Что за сентиментальщина, Нат?

– Нет-нет-нет, – девушка замотала головой, – это не какая-то там пафосная фигня. Просто так будет лучше для положения вещей в этом мире. Для Вселенной, если хочешь.

– Для вселенной будет лучше, если я тебя забуду? – саркастически уточнил я.

– Ну, я же говорю, простым людям трудно понять. Короче, это даже не просьба… ты просто меня забудешь, и всё. Я просто предупредить хотела… и поговорить на прощание. Лучше, чтобы никто на Земле не знал о моем существовании, мне не нужно лишнее внимание, поэтому…

– Боюсь, я не смогу просто так взять и стереть тебя из памяти, – запротестовал я.

– Я смогу.

Натка смотрела очень серьезно, но в то же время по-доброму и как будто виновато. Я подумал о майоре Леровце и сержанте, которые обо мне «больше никогда не вспомнят». Моя подруга, конечно, уже знала о моих мыслях:

– Не волнуйся, это будет не как у них. Они уже забыли обо всем, мгновенно. Ты забудешь быстро, но плавно, не в одночасье.

«Главное, останется дневник», – пронеслось у меня в голове. Я решил это не озвучивать, но тут же пожалел о том, что вообще подумал об этом. Натка закивала головой:

– Да, про дневник знаю. Ну, есть и есть. Просто эпизоды с моим участием потом покажутся тебе выдумкой, исключительно художественным вымыслом для разнообразия рассказа. А сама я – всего лишь персонажем истории, а не реально существующим человеком. Ведь, согласись, трудно поверить в такие вещи, если самому не довелось стать свидетелем?

Девушка качнула головой, обращая мое внимание на сцену. В этот момент вокалист показал рукой в нашу сторону и заявил в микрофон:

– Наша следующая песня – «Вулканы», она не новая, вы все ее хорошо знаете. Хотим посвятить ее вот этим ребятам в углу.

Мы, не сговариваясь, синхронно помахали в ответ музыкантам. Бо`льшая часть людей оглядывались, пытаясь понять, кому именно были адресованы слова со сцены, некоторые задерживали взгляд на нас. Я шепнул Натке:

– А говоришь, внимание не любишь.

– Ну, это так, баловство. Да и песня правда хорошая.

Я допил свой коктейль и отдал проходившему мимо официанту пустой бокал.

– Интересно, – обратился я к Натке, – каково это – чувствовать мир так, как ты?

Девушка задумалась на пару секунд, посмотрела на меня и, что-то прикинув, с очень рассудительным выражением лица, ответила:

– Я тебе покажу.

Моя подруга взяла меня за руку и медленно приблизилась губами к моим губам, в следующую секунду нежно коснувшись их. Появилось странное ощущение нереальности происходящего, подобное тому, которое возникает во время дежавю. Чем дольше длился наш поцелуй, тем сильнее оно становилось. Казалось, что мы снова отрываемся от Земли и летим сквозь Вселенную. Воздух вокруг наэлектризовался, маленькие искорки пробегали между нашими губами. Звуки окружающего мира отошли на второй план, уступив место очень громкому белому шуму, как на ненастроенном канале телевизора. Всё это время я стоял с закрытыми глазами. Натка медленно отстранилась и очень тихо шепнула: «Теперь смотри». Меня удивило, что я прекрасно расслышал ее едва различимый шепот среди гулкого шума. Возникло чувство, что восприятие времени и пространства изменилось. Я открыл глаза.