Владимир Богомолов - Особое задание [Повести и рассказы]

— Гляди, Нил, какого богатыря мы с Зиновием растим.

А когда Мише исполнилось шесть лет посадил его одного на коня и сказал, глядя на перепуганную Анну Максимовну:

— Гордись казаком, Анка!..

Уйдя мыслями в довоенные, теперь, казалось, бесконечно далекие годы, Ломакин поймал себя на том, что думает о Мише Романове неспроста. Пришло его время уйти в первую разведку. А может, будет она для него и последней. Да нет, не хочется думать об этом. Миша вроде их, тех, кого на мякине не проведешь. Смышленый, находчивый, ловкий. Надо.

«Вот чуть развиднеется, и пошлю. Другого выхода нет. Рация разбита. Трое тяжело ранены. Их необходимо оставить у надежных людей. А в конесовхозе явка. Конечно, за три месяца оккупации всякое могло произойти. Но связной— человек вроде осторожный, малозаметный».

Подрагивая от холода, Миша вышел из балки на дорогу, дождавшись, когда по ней двинулись беженцы. На полуоборванного мальчика никто не обратил внимания. Мало ли зачем мальчишки отлучаются в кусты.

— Тетя, вы откуда? — осторожно спросил Миша пожилую женщину, несущую тощий мешок за спиной.

— Теперь из Ремонтной, — устало сказала женщина. — А сама-то я из Сталинграда… Как он занял Дар-гору, так выселил нас… Кого на Калач погнал, кого на Украину, а я сказала, что у меня в Киселевке сестра живет… Эшелоном нас довезли до Ремонтной, а теперь приказано пешком идти.

— Ну как там, в Сталинграде?

— Плохо там, — простонала женщина.

— Взяли его немцы?

— Когда нас угоняли, то в городе еще стреляли… А теперь не знаю. — Она оглянулась по сторонам и шепотом добавила — Видно, наши держатся. Сама на вагонах с пушками прочитала: на Сталинград… А ты как сюда попал? — в свою очередь полюбопытствовала женщина.

— Я из Котельниково иду в совхоз. Тут у меня тетка и дядька были…

«Значит, фашисты не взяли Сталинград, — ликовал Миша, услышав, что туда идут эшелоны с орудиями. — Если бы взяли, зачем же везти пушки?».

Больше двух месяцев идут бои в городе. Как и чем помочь Красной Армии? Первая же крупная операция сорвалась. И что скажет связной в совхозе, если Миша его найдет?

Возле крайней хаты поселка Миша незаметно отделился от толпы и перелез через низкий ивовый плетень.

Во дворе чувствовалось запустение. Ворота сараев распахнуты настежь, солома с крыш сорвана, перила крыльца покосились. Казалось, тут никто не живет. А может, в хате расположились немцы или румыны? Ну что ж, спрошу, где дядя Тарас.

Он подошел к двери, прислушался, оглянулся еще раз. Кроме собственного сердцебиения ничего не услышал. Страшно входить в такую жуткую тишину. Но надо. Его же ждут в овраге. Он нажал на щеколду, она звякнула так, точно кто-то ударил в набат. Миша снова повернул голову вправо, влево. Тишина. Лишь на улице поскрипывают подводы, изнуренные бедой, плетутся беженцы, коротко и зло кричат на них полицаи.

После третьего стука щеколды в сенях кто-то зашаркал тяжелыми сапогами. Дверь едва приоткрылась, и Миша увидел страдальческое лицо пожилого мужчины, перевязанное старой пуховой шалью.

— Чего тебе, малец? — простонал мужчина.

— Дядя, на прошлой неделе к вам не забегал поросенок с черным пятачком и черным хвостом?

Миша выжидающе глядел на перевязанное лицо. Прошла целая вечность, прежде чем страдальческое выражение сменилось тихой улыбкой. У юного разведчика отлегло от сердца. Но человек не ответил на пароль. Кивком головы он пригласил в хату. Захлопнул дверь, накинул щеколду и еще припер перекладину палкой.

— Господи, нашли кого послать, — говорил мужчина растроганным голосом. — Думал, и не дождусь. Садись, — засуетился хозяин, залезая наполовину в теплую черную печку и гремя там чугунками. — Садись, садись… Озяб, голодный, небось.

Но Миша не двигался от притолоки: ведь человек не ответил, как положено у разведчиков, на условные слова. И Романов еще раз спросил:

— Так не забегал к вам на прошлой неделе поросенок?

Хозяин удивленно поглядел на мальчишку: что он, сумасшедший, повторяет одну и туже глупость? Какой поросенок на прошлой неделе, когда оккупанты три месяца мародерствуют в хуторе.

Но потом вспомнил что-то далекое, и лицо его снова просветлело. Старый дурень. Парень ответ ждет.

— Ежели с черным хвостиком и пятачком, то забегал…

Теперь они оба улыбались широко, открыто.

— Дошлый ты, парень, — хвалил Романова хозяин, угощая теплой картошкой и просяной пышкой.

— В нашем деле иначе нельзя, — серьезно отвечал Миша, с наслаждением глотая картошку.

Дядя Тарас рассказал связному, что в хуторе нет никакого штаба, нет даже комендатуры. Есть — небольшой гарнизон из румын и несколько полицейских. В школе румыны открыли полевой госпиталь. До вчерашнего дня в хуторе все было спокойно. Но вечером приехало две подводы. Румынский офицер привез одного убитого и четырех раненых солдат. Говорят, на мост напали партизаны, но охрана вовремя их заметила и уничтожила.

При этих словах Миша задорно подмигнул собеседнику черными озорными глазами. Хозяин понял юного связного и сказал:

— Я так и подумал. Ну, нагнали вы на них страху. Они сегодня на железную дорогу выслали дополнительное отделение.

Хозяин постоял несколько секунд у двери, прислушиваясь. Только после этого дядя Тарас сообщил Мише, что на небольшой станции Ремонтной какие-то важные штабы и там у них расположилось гестапо. Туда они свозят всех, кого подозревают в партизанской деятельности, или советских активистов.

— У нас трое раненых, — сказал Миша, спрашивая глазами, как на это посмотрит хозяин.

— Ночью принесите их сюда, — не раздумывая, — предложил дядя Тарас. — У меня во дворе погребец надежный. Кое-какие медикаменты добуду в госпитале… А вам тут оставаться нельзя… Охрану дороги они усилили. Словом, Пимену скажи, что я его жду. Приведешь балкой в леваду. Я встречу…

Дождавшись темноты, партизаны принесли раненых во двор связного. Здесь же, в зарослях терна и груши-дичка, договорились разбиться на две группы. Одна уходила за Котельниково на север, где в хуторах и станицах должна была собирать сведения, рвать провода, уничтожать офицеров связи и добытые сведения переправлять через своих людей резиденту советской разведки. Вторая, во главе с Ломакиным, временно, отходила в глубь степей, ближе к Дону.

Вот уже две недели радиоцентр партизанской школы каждый день в назначенное время выходит на связь с Людмилой Крыловой. Но на условленной волне в эфире ни шороха, ни звука. Из побочных источников стало известно, что на железнодорожной ветке Пролетарская — Котельниково была предпринята попытка взорвать мост. Правда, мост уцелел, но движение по нему прервалось на всю ночь. На перегоне Котельниково— Абганерово были разобраны пути. Сошел с рельсов эшелон боеприпасов. Кроме того, в пути следования из штаба немецкого полка исчезли два офицера связи с важными донесениями.