Владимир Богомолов - Особое задание [Повести и рассказы]

— Как перед богом, клянусь перед тобой, — с дрожью в голосе произнес он, — нет тут моего греха… Сами они по-глупому попались. Оказывается, они связь держали с красноярской учительшей Клавдией Сердобинцевой.

Трясущимися руками Захаров открыл портсигар, достал сигарету, прикурил и, торопливо глотая дым, скороговоркой начал бормотать:

— Нельзя тебе дольше здесь… Пойдем, задворками провожу…

— Куда? — вскинул голову Миша.

— Ты же от господина Бойки приехал. Туда и вертайся… И с Бойкой этим будь поосторожнее. Дюже непонятный он какой-то…

Захаров открыл дверь, словно сурок из норы, выглянул в приемную. Убедившись, что она пустая, шмыгнул в коридор, маня за собой Мишу. Длинная крытая веранда имела два выхода — на улицу и во двор. Захаров указал Мише на черный ход.

— Иди будто в уборную. Я тебя догоню. Лицо прикрой.

Миша шел за сарай, где до войны стояла автомашина, был сложен пожарный инвентарь, шел и думал о том, что хутор стал наполовину пустым для него. Потом он поймал себя на мысли, что Захаров проводил его в ловушку. Сам сейчас позовет полицая или немца… Кажется, нет, за его спиной хрустит, точно капустный лист, снег под валенками старосты. За сараем, боязливо оглянувшись во все стороны, Захаров рассказал, как погибли Мишины друзья.

— Переправляли они через линию фронта окруженцев да беглых из. лагерей военнопленных. И все у них складно получалось. Да кто-то, видать, приметил, как Клавдия из-за Дона перевозила двоих. Сразу ее не взяли, а, пока она провожала беглецов, сделали в ее хате обыск. Нашли дневник, а там что только про немецкие войска не прописано. И про то, как она помогала нашим… Говорят, пытали ее зверски. Но, видать, сильная духом оказалась дивчина. Молча вынесла все муки. Перед расстрелом только просила глаза не завязывать… Ну, ее подопечные спокойно добрались до нужного адреса. Не знали, что за ними хвост… В доме Нарбековой их и накрыли. Посадили всех в хранилище до утра. А старый дурень-то, Сергей Иванович, решил их освободить. Достал свою берданку и пошел. Подобрался незаметно. Часового прикладом уложил. А ключа при нем не оказалось. Начал он сбивать замок. Тут его и схватили. И утра ждать не стали… Вывезли всех пятерых в ров, который мы для обороны копали, и там…

Поведав страшную историю, Захаров точно почувствовал облегчение. И, чтобы усилить впечатление о своей непричастности, уже спокойно добавил:

— И меня, как на грех, в хуторе не было. В Котельники обоз отправлял.

Он заискивающе глянул на мальчика: поверил ли? Стоит, как каменный. Лишь в уголках черных больших глаз дрожат крупные слезинки, готовые вот-вот упасть.

— И завтра, слыхал, опять обоз приказано отправлять…

— А где их похоронили? — спросил Миша, направляясь к старому саду.

— Точно не знаю. Но прямо за базами. После разыщем. Теперь уж скоро. Слыхал небось, что под Сталинградом у немца, должно, пупок развязывается?

— Да болтали те двое…

— Лютует вражина. Все подчистую метет. — Он оглянулся и приблизился к мальчику. Миша чувствовал, что Захаров хочет итого еще сказать. Но не решается, боится.

— Что еще? — поторопил его разведчик.

Захаров тяжело вздохнул и попросил:

— Отцу передай, что, мол, Фокич не за совесть служит немцам, а за страх. Как я — репрессированный Советской властью, меня и назначили. — Старик горько усмехнулся. — Думал — вернут мне табуны, угодья… А они кукиш с маслом показали… Ну, пойдем на дорогу. Подсажу тебя на попутную. И больше, Христом-богом прошу, не объявляйся тут.

…Соскочив с саней возле церкви, Миша незаметно пробрался во двор Алпатовой. Глянул — замок на двери. Облегченно вздохнув, побежал, открыл, юркнул в теплую избу. Здесь все еще не выветрился дух печеного хлеба. Быстро разделся. Пальто и шапку бросил на лежанку. Ботинки оставил у порога. Открыл загнетку, протянул туда красные от холода руки. Глянул на черные угольки в серой золе, и голову заполнили печальные мысли: вот такими же безжизненными лежат где-то в земле его прекрасные товарищи. В жуткой тишине темной комнаты ему чудилось, что вошли они все трое и молча стоят за его спиной. Он не хочет поворачивать головы. Он боится, что видение исчезнет. А ему так хочется побыть с ними, поговорить… Должна же Натка знать, что ее пионер Михаил Романов, как и обещал, держит равнение на зарю. Мальчик смотрит на угольки и говорит с сожалением:

— Обещала встретиться лет через сто…

— И встретились, — неслышно отвечает невидимая Наталья Леонтьевна. — Люди будут жить дол го-дол го и всегда будут помнить войну, а значит, и нас. Всех, кто боролся с фашистами, не жалея ни крови своей, ни самой жизни… Всех, кто по тревоге встал под красные знамена революции…

Как хорошо и волнующе умеет говорить Наталья Леонтьевна. Он бы слушал ее бесконечно. Но что это? Она собирается уходить. Он слышит, как хлопает дверь в сенях. Миша оглянулся. Крючок откинут. Неужели он забыл запереться? Осторожные шаги. Тихо открывается дверь, и Неонилла тревожно спрашивает:

— Миша, ты здесь?

— Здесь, — негромко отвечает Романов, идя навстречу хозяйке.

Алпатова устало опустилась на лавку, откинула на плечи пуховую шаль и незнакомым, дрожащим голосом начала укорять разведчика:

— Что же ты делаешь, Миша. Шальная го, ловушка… Все бы я тебе сама сказала… Хорошо, Захаров остановил нас, упросил Бойко отвезти в комендатуру бумаги и про тебя шепнул.

— Я ему не сказал, откуда пришел, — осознавая свою вину, слабо защищался Миша.

— Только этого еще не хватало. Ну, вот что, — Алпатова поднялась, достала с печки одежду Романова. — Собирайся. И скажи Пимену, чтоб больше ко мне связных не присылал. Уходим мы…

— А пропуска? — спросил Миша, снимая с вешалки пальто.

— Там не до аусвайсов… Электростанцию подпольщики взорвали. Я мельком видела Злого… Ну, нашего Диму. Он мне шепнул. Передай Пимену, что подпольщики будут выходить на вас… Вот еще что… Скажи про Терновую балку. Но. туда не суйтесь. Там охрана капитальная. Бойко в Котельниках сообщил кому надо про склад. Сегодня в полночь должны прилететь наши соколы. А если нет, мы сами управимся.

— А уходите с ним? — кивнул юный разведчик головой в сторону двери, давая понять, кого он имеет в виду.

— С ним, — подтвердила Алпатова, стараясь скрыть какую-то непонятную для Миши радость.

— Так все же кто он? — с нескрываемым детским любопытством спросил Романов.

— Пока я тебе ничего не могу сказать, — откровенно призналась — Неонилла и тут же, ис-пугавшись, что оскорбила связного недоверием, быстро добавила: — Честно говорю, не знаю, но думаю, что хороший человек. Уж во всяком — случае — не — такой продажный, как Захаров. И нашим, и вашим… Передай Пимену, наверное, действительно что-то случилось под Сталинградом. Теперь они все резервы туда погонят… В Котельниках ужас что творится. Сегодня утром должны были эшелоны отправить, а — паровоз вывели из строя… Говорят, что там действует подпольная группа. Я так думаю, что это наш Дима орудует…