Наталия Миронина - Босиком по краю моря [litres]

Оставшись одна, она размотала полотенце, сдернула с кровати покрывало и забралась под одеяло. «Это не свидание, а бег с препятствиями», – подумала она и устроилась поудобней. Она сообразила, что не позвонила родителям, а уже вечер. Вспомнила, что ей надо зайти в магазин за соусом (просила мама), что она в отпуске и совсем скоро надо будет уезжать в Дивноморск.

«Почему это лезет в голову? Сейчас появится мужчина, который мне очень нравится. Он нравится мне давно. И знаю я его давно. И нет ничего неприличного в этой нашей встрече, но думаю я не о нем, а каких-то делах и отчего-то мучаюсь!» – Женя даже скривилась от досады.

– Да что с тобой? – Суржиков вышел из душа, а Женя, поглощенная переживаниями, не услышала шагов.

– Господи, я сама не знаю. Ты лучше не обращай внимания.

– А как это ты себе представляешь, заниматься с тобой любовью и не обращать внимания? – рассмеялся Суржиков.

Из душа он вышел голым, не прикрытый даже полотенцем, и Женя увидела, что у него тело здорового, тренированного мужчины – бицепсы, пресловутые «квардратики» пресса, упругие ягодицы и ноги футболиста.

– На тебя посмотришь и подумаешь, что ты не профессор МГУ, а профессиональный регбист, – заметила Женя.

– Почему именно регбист? – удивился Вадим. – Ты была знакома с регбистом?

– О господи, я просто так сказала! Регбист, теннисист, пловец… Спортсмен, одним словом.

– Да, ну ладно… – погрозил он ей пальцем и нырнул под одеяло.

– Ты такой горячий, – прошептала Женя.

– Вода в душе почти кипяток, – точно также прошептал Суржиков.

– Свариться боишься?

– Я боюсь, что мы с тобой так и не займемся любовью, – отвечал Вадим, – гуманитарии фиговы. Лишь бы потрепаться…

Женя хихикнула было, но тут Суржиков поцеловал ее в шею, потом в подбородок, потом в губы, глаза… руки его гладили ее тело, и чем смелее были их движения, тем незначительнее становилось все то, что не давало ей покоя.

– Интересно, я тебя люблю? – спросила она шепотом.

– Там увидим, – ответил Суржиков.

…В жизни Жени Пчелинцевой было три любовника, один безответный воздыхатель и Сеня Курочкин, который цеплялся к ней по каждому поводу еще в первом классе. К тому времени, когда Женя встретила Суржикова, Курочкин уже был многодетным отцом, соблюдал посты и вообще вел очень правильный, размеренный образ жизни. Московская суета случайно свела их пару раз, и Женя с удивлением поняла, что Сеня по-прежнему очень «внимателен» к ней.

– Пчелинцева, ты должна читать правильные книги.

– Например? – спрашивала Женя.

– Например, жития святых. И еще ты не должна носить короткие юбки.

– Хорошо, – покорно ответила Пчелинцева и посчитала, что на этом общение с одноклассником закончилось. Но она ошиблась – Курочкин ей периодически звонил и учил жизни.

Безответным воздыхателем был сосед Беничкин, финансист в одной крупной компании-ритейлере. Он был симпатичным юношей, немного застенчивым, слегка наглым. Но влюбился Беничкин в Женю, когда им обоим было по пятнадцать лет. Женя даже знала, почему. Потому что тогда Пчелинцева стала ярко краситься, носить ультрамодные наряды и не лезла за словом в карман. Беничкин уже тогда был погружен в цифры и будущую карьеру. Впрочем, Пчелинцева в этом плане тоже не отставала. Девушкой она была целеустремленной. Как-то они встретились в лифте, и Беничкин несколько высокомерно спросил:

– И куда же мы после школы?

– Мы? – переспросила Женя. – Мы туда, где хорошо платят и интересно работать.

– В дорогой бордель? – осведомился Беничкин и тут же схлопотал пощечину. Женя не видела ничего предосудительного в таких недвусмысленных ответах.

– Здорово! – хмыкнул Беничкин и потер щеку.

– Могу добавить, если понравилось, – сказала Женя. В это время лифт остановился, Беничкин приготовился выйти, но Пчелинцева нажала кнопку, и двери не открылись.

– Дорогой мальчик Беничкин, – сказал Женя, – если ты еще раз что-то подобное мне скажешь, я от тебя мокрого места не оставлю. Прежде чем с девушкой заговорить, репетируй перед зеркалом. Во-первых, глупость не ляпнешь. Во-вторых, свои шансы правильно оценишь!

Беничкин посмотрел на спокойную и ядовитую Пчелинцеву и понял, что пропал с головой. Он влюбился в Женю еще больше. Влюбился безответно и на всю жизнь.

В тот день Женя рассказала матери эту историю. Татьяна Александровна, узнав, что Женя ударила соседского парня, сердито сказала:

– Ну, сморозил он глупость. Ну, не умеет и не знает, как и что сказать. Но это больше от волнения – нравишься ты ему.

– Мама! А ты откуда знаешь? – изумилась Женя.

– А я с его мамой дружу, она мне сама сказала.

– А он, значит, тоже со своей мамой поделился. Мол, люблю я эту Женьку из нашего дома.

– Я не знаю, как он это сказал, думаю, что мама сама это заметила. Это вы, дети, думаете, что мы ничего не замечаем. А мы замечаем. Вот ты, например, стала более развязной, немного грубой, одеваешься в то, что тебе не очень идет. Но тебе пятнадцать лет, и мы с папой это все потерпим. Ты же у нас хорошая, умная девочка.

Жене вдруг стало стыдно, а еще она поняла, что семья у нее замечательная. С такой семьей и крепость не нужна. Всегда семья укроет, поможет, поддержит. Сразу после этой истории Женя встречала Беничкина два раза на дню. Она понимала, что парень ее просто караулит. Но потом их закрутили дела, что-то требовало большего внимания, чем личные переживания. Но на каждый день рождения Беничкин дарил ей цветы и подарок. Женя отказывалась, но потом поняла, что она этого верного парня могла отблагодарить только одним – принимать его знаки внимания. Что она и делала. К слову сказать, Беничкин женился, но день рождения Пчелинцевой отмечал букетами по-прежнему.

Любовные связи в жизни Пчелинцевой не оставили значимого следа. Пожалуй, за исключением отношений с Корольковым. От Королькова избавиться было достаточно сложно – даже расставание имело вид временной ссоры.

Но то, что Суржиков действительно что-то исключительное, важное, почти невероятное, она поняла здесь, в небольшой гостинице рядом с Серебряным Бором. Понятно, что всякий здравомыслящий человек скажет ей: «Хороший секс – это еще не любовь!» Но Женя хорошо знала себя и умела думать. И она понимала: Суржиков был фигурой масштабной, совершенно другого коленкора и полета. И фигура Вадима Леонидовича для интрижки или даже любовных отношений совершенно не подходила. С ним, как ей казалось сейчас, надо будет принимать решения серьезные и жизнеопределяющие. Конечно, обо всем этом она подумает, когда будет возвращаться в Дивноморск. Пока же она испытывала блаженство и усталость. Вадим был прекрасным опытным любовником. Он не стремился показать мастер-класс, как иногда это делают мужчины, когда встречаются с женщинами моложе себя. Он был внимателен, нежен, заботлив. Он старался подарить ей наслаждение и радость от этой встречи. И Женя чувствовала, что это не манеры, это искренность любящего человека.