Наташа Маркович - Anticasual. Уволена, блин

Через некоторое время я поняла, что меня пронизывают миллионы острых маленьких предметов. Еще через некоторое время я догадалась, что мне больно. В следующий промежуток времени откуда-то появились руки в перчатках и закрыли мне лицо, оставив свободными только глаза в очках. Потом я обнаружила напротив своего лица лицо оператора. Он строил мне рожи, надувал щеки воздушным потоком и махал руками. Смешно. Мы все летели целую вечность. Потом мы с Димой остановились, а оператор наш стремительно улетел вниз.

Оказывается, это открылся наш замечательный парашют. Стало тихо, и появилась возможность разговаривать. В этот момент я вдруг обнаружила, что почти все это время орала и мне стало смешно.

Еще одну полноценную вечность мы спускались вниз на парашюте. Вся земля была перед нами как на ладошке, и меня это очень тронуло. Маленькая, беззащитная и очень красивая. Я повернулась к своему инструктору и сказала:

— Может быть, я инопланетянка, не знаю точно, но я очень люблю эту планету.

Вероятно, он подумал, что я с приветом. Не исключено, впрочем, что он об этом еще раньше подумал.

Ну что я могу поделать.

Мы увидели леса, поля, реки, маленькие, словно игрушечные, самолетики и машинки.

Потом, немного позже мы пролетели над Аленкой, которая махала нам руками, и приземлились на поле.

Дима меня отстегнул и показал пальцем на оператора, который ждал нас с камерой наизготовку.

— Что тебе больше понравилось, свободное падение или с парашютом? — спросил кто-то из них.

Я не стала отвечать, просто стояла и молча улыбалась.

— Просто лучшая на планете пассажирка, — сказал Дима оператору.

Я обрадовалась, но опять промолчала. Может быть, он это всем говорит, я не знаю. Не важно. Я поверила.

Затем я немножко покричала, попрыгала, поцеловала обоих парней, упала на траву и начала потихоньку приходить в себя. Жаль. Не в себе лучше. Веселее. Правда, полноценным членом общества вряд ли кто-нибудь сочтет.

Потом я посмотрела на себя в записи, обрадовалась, что такая симпатичная, сняла комбинезон, получила из рук своего инструктора диплом, прижала его к сердцу (не инструктора, к сожалению, диплом), обнаружила на себе множество горошинок от града, всем похвасталась ими, поела с друзьями в баре, проделала еще множество всяких телодвижений.

Все было вроде бы таким же, как утром, но совершенно иным. Все мои действия были наполнены новым смыслом. И сама я была немного другая. В глаза словно фильтр какой-то инсталлировался, и я все видела сквозь призму произошедшего события.

Я прыгнула с парашюта!!! Тьфу. С парашютом то есть.

Это серьезная перемена в жизни.

Между прочим, через десять минут после прыжка мне пришла в голову мысль, что я хочу прыгнуть еще. И с тех пор она ее не покидала.

Когда я ехала домой, скайдайвер — случайный попутчик Вася — привязал на зеркало моей машинки голубую ленточку с надписью «Только небо».

Значит, теперь я тоже скайдайвер.

Как-то в конце сентября, в час ночи, я сидела в ресторане, уставшая как собачка, мечтая поскорее попасть домой, принять душ и сделать упражнение под названием «глубокий сон».

Все гости ушли, сотрудники тоже, остались только я, бармен и официант, с которым мы искали недостачу. Недостача была найдена, парни ждали на пороге, чтобы охранять меня, пока я закрываю ресторан и сажусь в машину. Вдруг, перед самым нашим выходом, в ресторан зашли наши постоянные гости — из ГИТИСа, находящегося по соседству.

— Здравствуйте, мы банкет пришли обсудить.

Наверно, в моих глазах отразилась тоска по утраченным снам, мечтам и планам, потому что они виновато взглянули на часы и сказали:

— Мы можем завтра прийти.

— Нет, нормально. Сейчас составим меню. — Я вдруг подумала, что я должна быть гостеприимной хозяйкой.

Я отпустила парней и взялась за дело. Как обычно, усталость на время отступила.

Через полчаса я снова выходила из ресторана.

Закрыв дверь на замок и повернувшись лицом к миру, я увидела трех огромных парней угрожающего вида, ждущих, пока я доделаю свое дело. Я прижалась попой к двери и сжала ключи покрепче.

— Девушка, — со страшным акцентом произнес один из них, самый большой — неприлично большой, коротко стриженный, ушастый и максимально похожий на бандита, — отвезите нас на Девятьсот пятого года, пожалуйста.

— Нет, не могу, — пропищала я, крабообразно отползая к машине и высматривая боковым зрением подмогу.

— Почему? — искренне удивился он.

— Так я же вас не знаю! — еще сильнее удивилась я.

— Подумаешь. Меня зовут Серджан. Можно Серж. А вас?

— Наташа. А вы кто?

— Серб. А это мои друзья — Милош и Ден. Теперь отвезете?

— Нет. — Я уже прокралась к водительской двери и открываю ее ключом. Между нами машина, в пятидесяти метрах шумит и пузырится Тверская, и я чувствую себя в меньшей опасности.

— Почему?

— Я боюсь.

— Что, мы такие страшные?

— Ага. И потом, меня прошлой зимой побили в Филях, поэтому я теперь всех боюсь.

— Послушай, Наташа, мы тебя не побьем, — говорит на изуродованном русском громила, — мы не криминальцы. Я шеф-повар из соседнего ресторана. Милош — мой помощник.

— Ага, шеф-повар, я таких шеф-поваров еще не видела.

— А каких ты видела?

— Ну… — Не говорить же ему, что они обычно не похожи на громил и бандитов. А похожи они на добрых толстеньких отцов большого семейства. Хотя бы иногда. Если честно, то я их не очень-то много и видела.

Тут из соседнего ресторана выходит хозяин, Алек. Алека я знаю, мы здесь в Малом Гнездниковском переулке как в деревне живем. Рядом шумит самая главная улица нашей Родины, гуляют толпы красиво наряженного народа, а в переулке тишина, люди в тапочках гуляют, хозяева ресторанов и продавцы магазинов торчат у порогов своих заведений и перекрикиваются, как в деревне.

— Гости есть? — кричим мы друг другу в жаркий воскресный день.

— Мало, два стола. А у вас?

— Один.

— Жарко!

— Ага, все на дачи уехали!

Осталось нам только сесть на лавочки и семечки грызть.

— Алек! — кричит мой серб. — Скажи девушке, что я у тебя работаю.

— Работает, — подтверждает Алек, — это наш шеф-повар, мы его переманили недавно из другого ресторана. — И он называет очень хороший и дорогой ресторан.

В результате я не только везу их на Девятьсот пятого года, но и иду с ними в клуб, позволив меня немного поуговаривать. Нормально ли у меня с мозгами?

Купив мне по дороге облезлый букет каких-то васильков, тех, что на бульварах вечно продают, Серж, видимо, ощущает себя моим ухажером и уже в клубе ведет себя так, словно я его собственность. Странное дело, мне не хочется возмущаться и сопротивляться. Я послушно сижу у барной стойки, куда он меня директивным порядком усадил, и пью апельсиновый фреш, который он мне заказывает с такой частотой, что передо мной уже выстроилась вереница высоких бокалов с бойко и непосредственно торчащими трубочками. Вот и витамины, по которым я так сохла весной. Ничего, что уже осень и мне грозит гиповитаминоз? Все в моей жизни всегда задом-наперед.