Юрий Мамлеев - Том 4. После конца. Вселенские истории. Рассказы

— Мне наскучило быть, — ответила Зея. — С каждым днем я тупею от того, что я есть. А с перерезанным горлом я буду другая; может быть, более интересная.

— Во как! — хохотнул Трофим. — Зея, да вы настоящая поэтесса! Не пробовали писать стихи?

Зея молчала. Потом выговорила:

— У меня к вам доверие. Я ни с кем так не говорила.

— Хорошо, — и Трофим вынул откуда-то внушительной мощи стальной нож и положил его на стол. — Зея, посмотрите на него. Какая в нем сила!

Зея равнодушно взглянула. Глаза Трофима блеснули.

— Почему вы так не любите свое тело, свое горло, шею, скажем?

Зея помрачнела.

— А за что все это любить? Может быть, лучше стать другой?.. Не знаю. Мне просто любопытно.

— А по большому счету, вам все равно?

— Да.

— Может, чайку выпьете перед этим? Мне, правда, особо нечем вас угостить. Разве что пряниками.

— Я пряники не ем.

— Отличная идея: не есть пряники, — Трофим дружелюбно, но со мраком посмотрел на Зею. — Зеюшка, я могу вас прирезать сию минуту, и мне за это ничего не будет. Такой уж я человек…

— Я жду, — тупо сказала Зея, как будто речь шла не о ней, а о корове.

— Но я оказываю вам большую услугу. За любую услугу в этом меркантильном мире платят. Но мне деньги, тем более грязные, не нужны. Мне нужно другое.

— А что?

— Постарайтесь, напрягитесь, чтоб полюбить свое тело, хотя бы шею. Погладьте ее… Дело в том, что я не могу резать статую. Я предпочитаю резать живых существ. А вы — как камень. Я не камнетес… Для меня важно, чтоб был визг, страдание, живая кровь, даже истерика. Постарайтесь влюбиться в себя перед смертью… Хотя бы на мгновение…

Зея совершенно отупела от этих слов, хотя механически погладила себя по шее, но от этого ей сделалось дурно, и только…

Внезапно в комнату влетела раскрасневшаяся настоящая фурия. То была женщина лет тридцати, с распущенными волосами и с необъяснимой яростью на лице.

— Анфиса, — представил ее Трофим.

Женщина довольно близко подошла к Зее и обратилась к ней:

— Дурочка, ты, случаем, не девственница?

Зея пролепетала, что нет.

— Ну, слава Богу… Была бы девственница, по теперешним временам тебя бы в сумасшедший дом отправили.

— Анфиса, не дергай гостью, ведь она пришла по серьезному делу, — поправил ее Трофим.

Но Анфиса, вскрикнув, обрушилась на Зею:

— Так вот, слушай. Чтоб ты полюбила свое тело, его надо разбудить. Это может сделать мой могучий друг — вот он, Трофим. Его член — это не член человека, это магический корень… Как у античных богов.

Зея всхлипнула.

— Что вы ноете?! Если вы жаждете, чтобы он перерезал вам горло — пусть перережет, эротике это не мешает. Ваша голова будет валяться в стороне, а тело будет биться в судорогах истерического наслаждения. Наслаждения, которое может быть только на небе.

Зея выпучила глаза.

— Вы сочиняете. Это несбыточно, — уронила она слова.

Трофим тихо, но с достоинством улыбался. Впрочем, доброжелательно.

— Все сбыточно! — прикрикнула Анфиса. Глаза ее с выражением глубокого понимания зла так и впились в Зею. — Может быть и иное. Сперма Трофима — это живой огонь, огонь жизни. Он трахнет вас мертвую.

— Это как?

Анфиса взбесилась:

— Вы что?! Не знаете?! Как только вы умрете, он вас трахнет.

— И что будет?

— А будет то, что вас похоронят. И через девять месяцев в могиле, в гробу, вы родите существо… Ровно в срок некие парни выкопают это существо из могилы. И у него будет шанс стать мессией мертвых, богом ада. А вы будете лежать с выпученными в саму себя глазами.

— Я поняла. Это произойдет во сне.

— Главное, что это произойдет… Может, выпьете чайку, милочка?

Зея опустошенно взглянула на нее.

— Как я могу пить чай после всего, что вы мне наговорили?

Наконец включился Трофим.

— Зея, это необязательно. Конечно, я могу вас трахнуть хоть сейчас…

— У меня есть Витенька, — возразила Зея.

— Тем более. А потом, этот способ не всегда убедителен; это момент, а потом… Бывают душевные травмы, разочарования. А мы ищем вечное. Попробуйте возлюбить свое тело просто так. Иначе мне будет скучно перерезать вам горло.

В это время послышались звонки в дверь.

— Гости идут!!! — воскликнула Анфиса.

Вошли несколько человек. «Все такие интеллигентные, точно из университета», — подумала Зея.

На Зею никто и не обратил внимания, будто ее нет. Накрыли на стол.

В ауре комнаты все как-то переменилось, стало чуть-чуть светлей. Толстый гость по имени Евгений, средних лет, уселся рядом с Зеей.

— Теперь, Зеечка, будем пировать, — подмигнула ей Анфиса.

Толстячок налил Зее водки, почему-то, как Анфиса, подмигнул ей и спросил:

— Девушка, когда и где вы, такая детская, выползли на этот свет?

Зея тупо ответила.

— Ах, вот как! А я выполз немного ранее… Вот тогда-то нам и надо было познакомиться.

Зея ничего не поняла, вдруг хихикнула и даже погладила свою шею.

Пиршество стремительно развивалось, но на Зею напал вдруг испуг. Она умоляюще посмотрела на Трофима, в котором видела своего спасителя. Трофим быстро разобрался и проводил ее до двери.

— Работайте, — шепнул он ей в ухо. — Приходите, когда полюбите. Если нужны консультации — я ваш…

Зея пришла домой разбитая, расстроенная. Не знала, как теперь понять собственное тело. Легла на кровать, задумалась. «Отец ворует, мать работает; одна я неприкаянная. Хоть стихи пиши… Пожалуй, только Галя может что-то посоветовать. Витенька не в счет, он у меня правильный, но от этого глупый».

И она с биением в сердце позвонила Гале.

— Приходи завтра в шесть, — брякнула сестрица.

Зея положила трубку и неуверенно решила: «Про всю историю рассказывать как-то не того. Сочтет ненормальной. Но о теле можно посоветоваться».

Беседа «о теле» состоялась на следующий день. Галя, как всегда, лежала на диване в халате; рядом, на столике — чашечка кофе. Зея села на стул рядом. И начала свою повесть о том, что она не любит и не понимает тело, и вообще, зачем оно.

Галя не удивилась.

— От тебя иного и нельзя ожидать, Зея, — сказала она, отпив из чашечки и положив головку свою на маленькую подушечку, нежно лежавшую на огромной пуховой подушке. На подушечке был рисунок: некая сказочная женщина гуляет по саду и держит в руках кубок, видимо, с вином.

Галя продолжала со своей подушечки:

— Я все поняла; твою просьбу, в смысле. Я знаю, что в твоем теле почему-то не возникало всяких страстей и причудливых ощущений. Но не тут собака зарыта. Это все, в конце концов, рано или поздно само возбудится.

— А мне противно, — упрямо возразила Зея.

Галя даже приподняла головку:

— Я тебе совсем о другом хочу сказать. Это хорошо, но есть опасности…

— Что такое? Опять черт знает что?

— Нет. То, что я тебе скажу, тебе надо осмыслить и только потом, так сказать, действовать. Итак, пойми следующее: твое тело — это форма твоего бытия, твое бытие. Я не говорю сейчас о душе, о сознании. Пока о теле. Опусти свое сознание в тело, как бы войди в него своим «я» — и ты увидишь, осознаешь, какое это богатство. Оно прекрасно не потому, что красиво, не потому, что оно в движении или что с помощью тела что-то совершается. Оно прекрасно внутренне, по ощущению, что это твое бытие, пусть даже оно внешне уродливо. Но это твое бытие. Все остальное — не твое. Ощущай, чувствуй это бытие каждой жилочкой своего тела, каждой клеточкой, каждым изгибом, каждым движением крови в себе, дыханием, всей нежной дрожью. И ты почувствуешь, что это целая вселенная родного, бесконечно родного бытия… И тебя охватит поток дикого счастья, нежности до утробной глубины, до последней дрожи…