Люсинда Райли - Комната бабочек

Эми заметила, что Поузи вдруг пробрала странная дрожь.

– Хорошо, передам. Мне очень нравится Тэмми, правда, и очень жаль, что… в общем, не важно. – Не в силах больше длить это тягостное общение, Эми встала. – Мне пора домой, но если я смогу вам хоть чем-то помочь, то, пожалуйста, Поузи, только скажите.

– Спасибо тебе, милочка. Передавай привет Сэму и детям.

– Передам.

Поставив кружку в раковину, Эми направилась к задней двери. Она обернулась и посмотрела на Поузи.

– Мы все очень любим вас. До свидания, Поузи.

– До свидания.

По дороге домой Эми напряженно размышляла о будущем. До сих пор она толком не осознавала, какую огромную поддержку оказывала ей Поузи все эти годы своим бесконечно позитивным мироощущением и практичными, но деликатными советами. Эми заехала в супермаркет за макаронами и картошкой, надеясь, что эти запасы помогут им продержаться до ее очередной зарплаты в следующую среду. Прикинув, сколько у нее осталось денег, Эми добавила в корзину еще упаковку пива и пошла к кассе расплачиваться.

Стоя в очереди, Эми вспоминала, как странно выглядела сегодня Поузи.

И внезапно осознала, что она выглядела какой-то унылой и сломленной.

Поузи стояла у окна в малой столовой, глядя, как исчезают на подъездной аллее Адмирал-хауса огни машины Эми. Понимая, что вела себя крайне необычно, Поузи испытывала чувство вины, но сейчас она была просто не в силах вести себя иначе. На самом деле она даже сомневалась, существовала ли еще та «привычная» всем Поузи, или то была просто маска, которую она создала и носила, как любимый кардиган, плотно запахнувшись, чтобы спрятать испуганную и смущенную душу, жившую в ее теле.

Что ж, за последние десять дней ей удалось полностью избавиться от этого удобного кардигана, за долгие годы изъеденного молью. После того как Фредди рассказал ей все и вручил папку, она кое-как доехала до дома, с трудом вошла в холл, поднялась в спальню и улеглась в кровать. И пролежала там почти три дня, поднимаясь, только чтобы воспользоваться ванной и выпить воды из своего стаканчика для чистки зубов. Иногда до нее доносились телефонные звонки, но Поузи не отвечала на них.

Она лежала, глядя в потолок, хотя вовсе не видела его, мысленно проводя бесконечные изыскания и пытаясь осознать сказанное Фредди. Понимая непосильность этой задачи, она погружалась в долгий сон… возможно, подумала она, таким образом тело защищало ее, блокируя страшное и мучительное потрясение. Вновь и вновь она оплакивала отца, которого никогда не знала, и мать, которую узнала слишком хорошо.

«Преступление на почве ревности в состоянии аффекта… жестокое убийство…»

Поузи осознала, что и то и другое верно.

Больше всего ранил обман о смерти отца, в который она верила более шестидесяти лет. У нее не возникло даже малейших сомнений в том, что Фредди сказал правду. Когда она наконец осмелилась открыть папку, то увидела броские заголовки, напечатанные во всех газетах.

В первый раз она быстро захлопнула эту папку, осознав, что непристойные детали могли лишь усилить ее мучения. Фредди отдал папку как доказательство, поскольку сразу Поузи просто не смогла принять то, о чем он сообщил. Впоследствии она поняла, что все встало на свои места. Поняла, что ее любимой бабушке пришлось сделать все возможное для ее защиты: долгие годы удерживать в Корнуолле, где она едва ли могла услышать, что ее любимый отец сидел в тюрьме, а впоследствии предстал перед судом за убийство дяди Ральфа.

– Отца Фредди, – прошептала она, все еще не в силах постичь эту мысль.

И разумеется, в газетах ее упоминали как «Адриану Роуз» – именно эти имена заставили Фредди понять, кто же она на самом деле, в тот вечер, когда он сделал ей предложение. Ничто не могло связать Поузи, девочку, жившую в крошечной деревеньке близ Бодмин-Мур, с ужасным событием, завершившимся на виселице в Лондоне.

Поузи лишь жалела, что она уже не может спросить свою любимую бабушку, как же она вынесла позор и боль того, что ее сына судили за убийство и в итоге повесили за это преступление. В памяти всплыли образы бледного и напряженного лица бабушки… в тот день, когда пришла телеграмма, за несколько часов до того, как мать приехала сказать, что отец погиб… и все те бабушкины поездки в Лондон, вероятно, чтобы навестить, а потом и в последний раз проститься с сыном…

– Как же она выдержала общение с маман? – прошептала Поузи, глядя в потолок.

Ведь измена этой женщины побудила ее сына убить человека.

Позднее Поузи прочитала в старых газетах, что защитник ее отца ссылался на то, что Лоренс, много лет рисковавший жизнью, защищавший свою страну, пострадал психически. Он взывал к снисходительности, доказывая, что нервы героя войны были издерганы лотереей возможной смерти, которой он ежедневно подвергался, летая над Европой. Очевидно, судебный процесс разделил страну, обеспечив средства массовой информации достаточным количеством корма для заполнения газетных страниц общественным мнением, раскачивавшимся то в одну, то в другую сторону.

«А если бы ему сохранили жизнь? – подумала Поузи. – Приговорили бы к пожизненному заключению? Что они сказали бы мне тогда?..»

Больше всего ее разозлило то, что мать практически сразу укатила за границу, быстро начала новую жизнь, бросив старую, словно ненужное платье. Она сбросила его и быстро приобрела новое.

– Оставив в прошлом и меня, – громко добавила Поузи в дополнение к подступившим слезам. – Ох, бабуля, как бы мне хотелось поговорить с тобой…

В конце концов она поднялась с кровати и отправилась в единственное убежище, где могла обрести утешение. Впервые она с благодарностью подумала о сорняках, которые вырастали на цветочных клумбах независимо от времени года. И пока она дергала их из земли, ее чувства начали проясняться, однако в голове роилось такое множество вопросов, что она едва не сошла с ума от расстройства. Бабуля и Дейзи уже умерли, а с единственным человеком, который мог бы ответить на них, Поузи могла больше не увидеться. Ведь ее отец убил его отца, разрушил его детство, пока она пребывала в блаженном неведении.

Поузи вздрогнула, вдруг вспомнив, как часто она впадала в лирику, расписывая Фредди своего замечательного отца, и осознала, что именно Фредди стал настоящей жертвой. Не удивительно, что он бросил ее, узнав, кто она такая на самом деле. Не Поузи, не та женщина, которая, как он однажды сказал, озарила его жизнь, а Адриана Роуз, дочь человека, который навсегда отнял у него отца.