Виктор Пелевин - Transhumanism Inc.

— Так, — сказал Иван, снимая очки, — тебя понял. Лучше объясни вот что — почему я вчера удолбался?

— Потому что сдал зачет, а сегодня нет занятий.

— Какой зачет?

— «Права мозга».

— А! Точно. Стоп… А почему занятий нет?

— Сегодня тридцатое сентября. Годовщина расстрела Михалковых-Ашкеназов. День Единения.

— А, ну да! Ну да! — закричал Иван, хватая себя за чуб. — Сегодня же Еденя! Вот чего я обкурился-то. Теперь вспомнил. Понятно… Что сегодня делаем, Афа?

— Хочешь потеребонькать? — повторила Афа с той же точно интонацией, что и в прошлый раз. — Вы, фрумеры, обычно делаете это через день. А ты уже три дня не теребонькал.

— Нет, — сказал Иван, — спасибо. В таком режиме пусть Гольденштерн на тебя дрочит.

Афа возмущенно пискнула.

— Вот это Свидетель Прекрасного. ГШ-слово. Минус в карму за конспирологию.

— Не имеешь права, — ответил Иван. — Я про другого Гольденштерна. У нас такой лектор есть, теорию конных трамваев читает. Вернее, читал. Я про него сказал. Пусть он на тебя конно дрочит, пока ты в «Друзьях Минус». А если ты про кого другого подумала, это твои конспирологические проблемы. Я таких вещей даже не понимаю. Не так воспитан.

— Возражение принято, — вздохнула Афа. — Профессор Гольденштерн Исак Абрамович, факультет гужевого транспорта. Он всему университету карму держит. Если не всему народному просвещению.

— Так его за то и берегут, — засмеялся Иван. — Его уже два года как замедлили на Альцгеймере и на служебную банку собирают. Не дай бог помрет в стазисе, через неделю со всех международных грантов слетим по карме… Так что заруби у себя в коде, Афа, если я про Гольденштерна говорю, это не про твое конспирологическое ГШ-слово, а про нашего родного Исака Абрамовича. Объяснял уже много раз. Сейчас просто напоминаю. Не оскорбляй мое чувство Прекрасного.

Афа промолчала.

Иван подошел к окну поглядеть на белый свет. Небо над Москвой было синим и почти чистым — только на высоте висели полоски легчайших перьевых облаков, похожих не то на ребра скелета, не то на следы воздушного парада. «Такого парада, — подумал Иван, — где вместо самолетов ангелы…»

— Ангелы, — прошептал он еле слышно. — Ангелы Прекрасного.

Размышлять об ангелах было приятно. Конечно, не так чтобы всерьез. («Религиозная вера — эмо-компенсатор второй сигнальной системы, — говорил университетский батюшка, — она сглаживает нестерпимые смыслы, порождаемые хаосом сталкивающихся слов.) Но все равно была сладкая свежесть в том, что придуманная человеком небесная сила может вот так запросто отразиться в реальности — и заставить наблюдателя на секунду поверить, что это он создан ею, а не наоборот…

— Афа, кто был эмо-спонсором? — спросил Иван. — Вот прямо сейчас?

— Всемирный совет Церквей. Вы, фрумеры, обычно над ним смеетесь.

Иван сморщился. Думать об ангелах сразу стало противно. Было такое чувство, что он открыл какую-то древнюю коробку с изъеденным жуками печеньем, и оттуда повеяло сладким запахом тления. Хранить у себя в черепе подобные лузерские консервы было неразумно — динамичная и вибрирующая линия Молодой Победы Над Миром проходила от них далеко в стороне…

— А сейчас кто?

— Международный фонд «Открытый Мозг», — ответила Афа.

— За всеми не угонишься, — сказал Иван. — Ну, «Открытый Мозг» это понятно. А почему церковники? Они что, до сих пор имеют доступ к моему импланту? Я же Свидетель Прекрасного. А они…

— Вопрос в настоящий момент дебатируется в европейском трибунале по правам мозга в Житомире.

Услышав слово «Житомир», Иван почувствовал сладкую тоску по Европе и недостижимым высотам духа. Спрашивать про эмо-спонсора в этот раз даже не захотелось.

— Ладно, — сказал он, — черт с ними, со спонсорами. Сегодня у нас праздник. Хоть и официозный, а все-таки. Какие варианты?

— Главные хайлайты дня, — ответила Афа с оптимистической интонацией, — это праздничные мероприятия на Красной площади. Организатор — ЦИК сердобол-большевиков.

Как всегда, при упоминании сердобол-большевиков Иван почувствовал тоску, раздражение и злость. Вот реально достали уже.

— И, конечно, протест против произвола сердобол-большевиков в Парке Культуры, — продолжала Афа, — организатор — простой народ, который устал. Фрумеры, естественно, пойдут в парк.

— Протест какой?

— Сегодняшние рекомендации Парка Культуры такие, — сказала Афа. — Зона «А» — бита с гвоздями, молоток, праща, пиропакеты с поражающими элементами, хоккейный шлем, щитки и бронепластины. Зона «Б» — рогатка, файеры и праздничная пиротехника без поражающих элементов, маска с черепом. Зона «В» — тухлые помидоры и яблоки, презервативы с мочой. Зона «Г» — букет гвоздик, коляска или слинг с ребенком. Зона «Д» — позорящие плакаты. Организаторы просят не нарушать зональность и не брать с собой живых детей. Атрибутику для зон «Б», «В», «Г» и «Д» можно приобрести или взять в аренду на месте. Примечания. Зоны «В», «Г», «Д» дают плюс в карму. Курить безопасно в зонах «В», «Г» и «Д». Продажа атрибутики для зоны «А» в Парке Культуры запрещена по решению ЦИК сердобол-большевиков.

— Составь тогда мне маршрутик, чтобы попасть на протест… Ну, скажем, в зону «В», чтобы шею не свернули. И еще обязательно успеть на Вынос Мозга. А то я уже третьи Еденя хочу сходить и не могу.

— Тогда надо сперва на Вынос Мозга, — сказала Афа. — Это после парада, начнется в пятнадцать часов. На Красную ты успеваешь. А потом можно в парк на баррикады — протест до ночи. Иначе в оба места не попадешь. Рисовать маршрут?

— Ну давай, — согласился Иван. — И знаешь еще что? Раз ты сегодня такая вся недоступная, найди мне фему в Контактоне по взаимной симпатии. Под мой профайл и голограмму. Только условие — чтобы без кнута. В смысле, без нейрострапона.

— Боишься? — игриво спросила Афа.

— Я не страпона боюсь, — ответил Иван. — Я боюсь, что мне минус в карму будет, если встречусь, а под кнут лечь откажусь. Почему за это всегда минус ставят?

— Вы критическую гендерную теорию разве не проходили? — спросила Афа. — Ах да, вы же эти… Памяти конных сердоболов… Ну, если коротко, отказываясь признать новую межполовую реальность, ты совершаешь акт микронасилия по отношению к фемам, недавно освободившимся от патриархального рабства. Долгое время женщин пенетрационно угнетали, и сознательные молодые мужчины должны добровольно участвовать в утверждении их новой гендерной роли. Раз существовал негативный перекос в одну сторону, сегодня необходим позитивный в другую. По секрету скажу — пока ты этого не поймешь, жить будет трудно.

— Я-то понимаю, — вздохнул Иван. — Вот жопа никак не может. Она у меня реакционная.

— И чего же именно она не понимает? — спросила Афа.