Титус Попович - Жажда

— Придержи язык, Флорица, не то смотри — попадет.

— Будешь есть крапивные щи, Глигор? — спросила из сарая Флорица.

— Буду, если дашь. — Глигор повернулся к Митру и умоляющим голосом, словно речь шла бог знает о какой большой услуге, попросил:

— Митру, дружище, давай выкурим по цигарке… На, угощайся.

— Да ты и впрямь, кажись, не в своем уме, господи, прости меня… — улыбнулся Митру и принялся заворачивать в обрывок старой газеты щепотку черного табака. — Правду она говорит? — шепотом продолжал он, кивнув головой в сторону сарая.

— Нет, другое.

— А что именно? Стряслось что-нибудь?

— Да что я, не человек? — с яростью закричал вдруг Глигор. — Флорица, почему ты смеешься надо мной?

— Смеюсь потому, что ты большой, да глупый, не по себе дерево рубишь. Поищи невесту под стать, мало ли честных девушек на селе?

— Замолчи, жена, не лезь не в свое дело, — остановил ее Митру. — Лучше скажи, готова ли наконец эта бурда, не люблю курить натощак.

— Можете идти, давно все готово.

Митру с Глигором вошли в сарай и уселись на дощатую скамейку, вбитую в землю рядом со столом, устроенным из двери, положенной на четыре кола. Глигор долго мешал деревянной ложкой зеленое варево, пока Флорица не прикрикнула на него:

— Тебя зачем за стол усадили, играть или есть?

— Ладно, ладно, — быстро ответил Глигор и принялся шумно хлебать щи, но через несколько секунд снова остановился.

— До чего хорошо живем! — криво улыбаясь, сказал он. — А когда зима придет, что есть будем?

— У многих хватит и на зиму, — возразила Флорица, многозначительно глядя на него.

Глигор понял, о ком идет речь, и покраснел. Когда кто-нибудь при нем плохо отзывался о Гэврилэ Урсу, он смущался, словно тот мог узнать, что его ругали в присутствии Глигора, а он не вступился. Пытаясь сменить тему разговора, Глигор обратился к Митру:

— Ты знаешь, я слышал, что Эзекиил Урсу связался с Пику или Клоамбешем… наверно, в батраки нанялся, бедняга… А ты еще говорил, что он заодно с отцом и поругались они лишь для виду, чтобы урвать земли.

— Да пусть они провалятся, — вдруг рассердилась Флорица. — О чем ни заговорите, все к ним возвращаетесь. Правильно говорит Митру, что ему не нужен такой староста.

Глигор едва заметно улыбнулся. «Митру не нужен такой староста, как Гэврилэ Урсу», — потом, не удержавшись, заулыбался во весь рот.

— Да ты, я вижу, рехнулся, совсем рехнулся, — сказал Митру. — Жена! — крикнул он Флорице. — Можешь убирать отсюда эту бурду. Подожди, скоро будем печь белый хлеб. Надо печку починить. Все развалилось, пока я был на солдатчине. Не дай бог доверить что-либо бабе…

— А тебе бы хотелось, чтобы я снаряд рукой словила? — огрызнулась Флорица.

Митру с любопытством взглянул на жену.

— До чего ты стала у меня разговорчивая, — примирительно сказал он. — Знаешь что, Глигор? Пошли со мной, займемся делом. Товарищ Арделяну уехал в Арад за землемером.

С улицы послышался вдруг автомобильный гудок и детские крики.

— Что за чертовщина? — удивился вдруг Митру.

— Митру Моц, председатель, тебя спрашивает какой-то барин, — позвала Митру соседка, старая Валерия. — Иди скорей, он на машине.

Митру растерянно заморгал глазами.

— Господин Моц! — громко позвал его кто-то с улицы.

— А ну-ка, Глигор, выгляни, посмотри, кто там.

Глигор медленно, тяжело поднялся и вышел из сарая.

— Барин какой-то, — громко сообщил он, выглянув за ворота.

— Здесь живет господин Моц? Это вы? — обратился к Глигору незнакомец.

— Нет. Я Глигор Хахэу.

— Сейчас выйду, — крикнул Митру и бросился к стоявшему в углу сундуку.

Достав подаренный Джеордже черный костюм, он принялся торопливо и неумело одеваться. В ожидании приятеля Глигор спокойно уселся на пороге. Наконец Митру вышел во двор — в воротах стоял Спинанциу и внимательно оглядывался по сторонам. На улице виднелся длинный голубой автомобиль, весь забрызганный грязью и окруженный плотным кольцом ребятишек.

— Дом строите? — поинтересовался Спинанциу. — Добрый день. Позвольте представиться, Спинанциу — секретарь его сиятельства барона Ромулуса Паппа де Зеринда.

— Вы имеете честь говорить с товарищем Митру, председателем комиссии по разделу земли, — сказал Митру, и от усилий, затраченных на составление этой фразы, у него вспотели ладони. — Что вам надобно?

Спинанциу посмотрел на Митру долгим, скучающим взглядом. Идея барона послать его утром к этому болвану и перетянуть на их сторону казалась ему пустой и бесполезной. «Дорогой Спинанциу, — сказал ему барон, — если сам председатель комиссии первым вычеркнет свое имя из того гнусного списка, это произведет прекрасное впечатление». Потом старик подробно рассказал, как следует разговаривать с этим дикарем. Откровенность барона пришлась Спинанциу по сердцу. Широко улыбаясь, он с протянутой рукой двинулся навстречу Митру.

— Дорогой друг, господин барон очень хорошо отзывался о вас.

Митру наморщил лоб. Пока он понял одно: от него чего-то хотят, и он твердо решил не уступать.

— Как он мог говорить обо мне, если совсем меня не знает? — спросил Митру и, подождав, пока Спинанциу откроет рот для ответа, добавил: — Дорогой друг.

Спинанциу покраснел и остался с раскрытым ртом. Глигор захохотал басом.

— Итак, господин Моц, мне хотелось бы поговорить с вами.

— Прошу вас…

— Сюда? — растерялся Спинанциу.

— Так дом-то у меня еще не достроен, и живем мы пока вот в этом хлеву, — объяснил Митру.

Его ироническая улыбка очень поправилась Глигору.

— Ну и муженек у тебя, Флорица! Бедовый парень, — заявил он громко.

— Господин Моц, я посетил вас потому, что вы председатель незаконно учрежденной комиссии. Учтите — незаконно, и мы считаем, что, обманутые опасной пропагандой, вы вступили на еще более опасный путь.

Спинанциу ждал от Митру ответа или возражений, но тот молчал.

— Комиссия незаконна, поймите! — решительно повторил Спинанциу.

— Глигор, сверни мне цигарку, — не обращая внимания на гостя, обратился Митру к приятелю.

— Ах, пожалуйста, — вытащил Спинанциу портсигар.

— Мне эти не нравятся… Я привык к крепким, — отказался Митру.

— Так вот, господин Моц, комиссия ваша незаконна, поэтому все решения ее также будут незаконными. Но мы не станем принимать это во внимание.

— И мы тоже, — спокойно сказал Митру.

Шофер, выведенный из себя детворой, стал нажимать на сигнал, пытаясь разогнать наседавших на машину ребят, по резкий звук гудка им очень понравился, и они сразу же прижались носами к боковым стеклам, чтобы посмотреть, кто там играет на трубе. К воротам Митру подошли несколько крестьян, но, заметив во дворе хорошо одетого господина, остались на улице.