Титус Попович - Жажда

— Долой! — загремела толпа.

— Пойдем выбросим его оттуда!..

— Пошли!..

Джеордже снова оказался в скверике рядом с убитым. К нему быстро подошел Арделяну.

— Кажется, крестьяне из Лунки забрались в какие-то дома и учинили грабеж, — шепотом сообщил он.

Джеордже посмотрел ему прямо в глаза.

— И все-таки с этими людьми мы должны…

— Знаю. С ними!

Перед желтым уродливым зданием волостного управления вытянулась тонкая цепочка жандармов с направленными на толпу дулами винтовок, которые подозрительно вздрагивали, словно их дергали за веревочки. Когда к зданию медленно, угрожающе размеренным шагом стала приближаться рабочая колонна, а за ней толпа возбужденно кричавших крестьян, жандармы отошли к стене и встали к ней спиной.

— Долой коменданта фашиста!

— Долой коменданта фашиста! Долой!

Рабочие остановились метрах в пяти от здания. Толпа натолкнулась на них сзади, вздрогнула раз-другой и тоже замерла. Колонна по-военному четко разделилась на две части, оставив в середине широкий коридор. Несколько молодых людей прошли по нему и попросили крестьян также оставить свободный проход.

— Никто не должен прикасаться к нему! — крикнул Журка.

Обернувшись к жандармам, он предложил им убраться и пропустить демонстрантов.

— У нас нет приказа, — пролепетал толстый фельдфебель. От страха у него выступил холодный пот, и он беспрерывно шмыгал носом. — У нас нет приказа. Никто не отдавал нам приказ.

— А это кто? — спросил Джеордже, показав на толпу крестьян.

— Не могу знать! Не знаю, — ответил фельдфебель.

В эту секунду распахнулось одно из окон, и в нем показался плотный, краснолицый полковник Ионашку при всех орденах и медалях, с револьвером в руке.

— Со мной захотели иметь дело? — закричал он неожиданно тонко и визгливо.

В толпе раздался хохот, который разросся до огромных размеров, хотя задние и не знали, над чем смеются.

— Господин полковник, — заявил Журка, — примите к сведению, что вы больше не волостной комендант. Любое сопротивление может привести к неприятным для вас последствиям.

— Стреляйте! — крикнул Ионашку жандармам, но те только щелкнули затворами карабинов и опустили их к ноге.

Фельдфебель тяжело переминался с ноги на ногу и дергал белые шнурки, украшавшие его грудь.

— Слушай мою команду! — наконец решился он. — Смирно! Налево! В направлении на пост шагом марш! Отставить! Бегом марш!

Жандармы мгновенно исчезли за углом здания. Наступила такая тишина, словно люди прислушивались к отзвуку их шагов. Ионашку, растерявшись, застыл в окне, потом с шумом захлопнул его.

— Пойду выгоню его оттуда, — сказал Арделяну. — Пошли со мной, — обратился он к группе молодых рабочих, которые, смеясь, двинулись за ним.

Джеордже решил к ним присоединиться. С Ионашку его три года назад познакомил директор школы из Тырнэуць. Джеордже даже не мог бы объяснить, почему ему захотелось пойти вместе с Арделяну, но он испытывал почти детское любопытство ко всему, что происходило сейчас. Жалко было пропустить и это событие.

Во дворе управления находилось несколько человек, среди них почтальон и барабанщик — высокий, очень смуглый крестьянин, опиравшийся на железные вилы. Приветствуя вошедших, он снял шляпу. Арделяну в сопровождении остальных быстро взбежал по ступеням, прошел сначала в одну комнату, в которой царил большой беспорядок, затем в другую, выбежал в коридор, откуда несло мочой и сыростью, и, наконец, остановился перед дверями кабинета волостного коменданта. Он постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошел.

Ионашку сидел согнувшись за письменным столом и, казалось, был погружен в чтение какой-то бумаги. Он с удивлением посмотрел на вошедших, словно спрашивая, что они хотят. Но, встретившись глазами с Джеордже, потерял самообладание и вскочил из-за стола.

— Я уже слышал о тебе, сволочь… Мне рассказывали честные люди. Надо было арестовать тебя…

Арделяну вытащил из кармана огромные, величиной с луковицу часы.

— В вашем распоряжении еще три минуты, две мы затратили на то, чтобы добраться сюда. Прошу вас немедленно убираться, — сказал он спокойно.

— Хорошо!

Полковник встал, одернул мундир, поправил ремни и, ни на кого не глядя, направился к дверям. Однако когда он вышел на улицу и увидел открывшийся перед ним живой коридор, то с испугом обернулся к Джеордже.

— Ради бога… но… это…

— Прошу не волноваться, — успокоил его тот. — Я провожу вас.

Полковник испуганно озирался по сторонам, и Джеордже было приятно видеть его страх и замешательство — все это было так ново, неповторимо и, главное, чисто. Толпа зашумела, и тотчас же несколько рабочих окружили полковника, приняв его под свою охрану.

— Это начало власти трудящихся! — услышали все спокойный голос Журки.

Когда группа приближалась к краю толпы, Джеордже увидел Митру. Он смотрел неестественно вытаращенными глазами на их группу, на бледного как мел полковника, то и дело бросавшего испуганные взоры назад, чтобы убедиться, что никто не покушается на его жизнь. Даже шпоры Ионашку дребезжали как-то испуганно и жалобно. Джеордже вплотную подошел к Митру и как следует встряхнул его. Тот словно проснулся, посмотрел на директора и выдержал его взгляд, будто говоря: «Знаю, что ты думаешь, но теперь мне все равно».

Митру был похож на перегруженную вешалку, но не это вывело Джеордже из себя, а его пустой и тупой взгляд. Джеордже рванул к себе Митру изо всех сил, протащил сквозь шеренгу людей, прижал к стене и отвесил звонкую пощечину. Митру качнулся, мышцы его напряглись.

— Это не мое, — сказал он тихо, дохнув на Джеордже цуйкой.

— А чье же? Чье, Митру? Что ты наделал?

— Будут давать землю? — медленно спросил Митру.

— Ты не заслуживаешь ее.

По-детски наивная улыбка расплылась по лицу Митру.

— Заслуживаю, господин директор, — убежденно сказал он. — Заслуживаю, потому что очень беден.

Он аккуратно сложил чужую одежду и положил ее на землю.

— Пошли искать тетушку Анну, — обратился он как ни в чем не бывало к Джеордже.

Всю дорогу домой Митру молчал. Старуха, смеясь, рассказывала, как нашла свинью, как сама привязывала ее фартуком за заднюю ногу, чтобы снова не убежала. Веселая, гордая своим успехом, Анна скоро уснула, и Митру растрогался чуть не до слез, когда почувствовал на своем плече ее маленькую легкую голову. За его спиной Арделяну и Джеордже беседовали о поместье Паппа и людях, которым необходимо в первую очередь дать землю, так как пятисот гектаров все равно не хватит на всех. Митру вздрогнул, когда услышал свое имя, но не стал оборачиваться, хотя у него и запершило в горле. На вопрос Арделяну: «А ты, Митру, вступил в партию?» — он отрывисто бросил, не сводя глаз с крупов лошадей: