Гуга Лолишвили - Охотники за новостями

«Мандарины, свежие мандарины!» — с мегрельским акцентом предлагал свой товар прохожим парень лет двадцати пяти. Перед ним прямо на асфальте расположился большой чемодан, из тех какие берут с собой в отпуск к морю многодетные семьи. Нетрудно было сделать вывод, что чемодан заполнен мандаринами «прибывшими» ночным поездом из Западной Грузии. В предновогодние дни Тбилиси заполнялся продавцами мандаринов, торопящихся заработать в предпразничном ажиотаже.

«Тебе мандарины не нужны, брат?», — спросил он меня, когда я проходил мимо.

— Зачем мне твои мандарины?! — огрызнулся я, открывая торг.

— Подожди, подожди! Не уходи. Я даром почти отдаю, только приехал, понимаешь, а ты первый покупатель, знаешь правила?

Правила я конечно знал. В уличной и рыночной торговле считалось, что первый покупатель приносит… удачу или неудачу и с ним практически не торговались.

Тем не менее, правила требовали от меня держать марку:

— Кислятина небось?

— Э-э-э! Зачем такие вещи говоришь, брат. Ты попробуй сначала. Мандарины слаще мёда! Слаще сахара! Слаще варенья из белой черешни. Знаешь варенье из белой черешни?

— А зачем мне мандарины, которые слаще варенья из белой черешни. Захочу варенья — поем варенья. Мандарины должны быть кислыми, — коварно сказал я, стараясь его провести.

Но он не поддался:

— Хочешь кислого — лимоны купи, а мои мандарины сладкие, как варенье из белой черешни. Знаешь варенье из белой черешни? Не знаешь, наверное,

— Я то знаю варенье из белой черешни, а ты сам знаешь? — не уступил я инициативы.

— Э-э то! Я как не знаю?!

— А вместо косточек туда кусочки грецкого ореха кладёте? У вас в Самегрело орехи растут? Да вы и косточки из черешни не вытаскиваете небось, прямо с косточками варите варенье!

— Раийо?! Мы не знаем орех?! Вай ме! С ума меня сводишь? Мы не знаем орех?! — полез он в бутылку, что мне и требовалось.

— А ну дай мандарин, посмотрю, — быстро сказал я, резко протянув руку, меняя тему, чтобы застать его врасплох.

— Даже попробуй на здоровье, Обрати внимание, как легко очистить, сами выпрыгивают из шкурки, чувствуют хорошего человека, здороваются, «как дела» — говорят,

Присев на корточки, пранишка щёлкнул замком чемодана. Крышка откинулась и показались аккуратные ряды крупных мандарин. Они были с веточками, усеянными тугими тёмно-зелёными листьями. Листки выглядели совершенно свежими, и значит мандарины, ещё вчера висели на дереве.

Вид спелых, наполненных сладким с кислинкой соком плодов вызвал желание погрузить в мандарин зубы, упиваясь его ароматом и вкусом, жевать сочную мякоть, утирая ладонью губы. Во рту пересохло и я потянулся к протягиваемому мне крупному мандарину с зелёным бочком.

Но раньше, чем я успел его взять в руки, на мандарин упала тень. Чьи-то руки захлопнули крышку чемодана, и на неё встал черный полуботинок, выше которого виднелся синий хлопчатобумажный носок, покрытый серой милицейской штаниной с тонким красным кантом, возможно тот самый, отражение которого я приметил чуть раньше в луже.

Увлёкшись торговыми делами мы оба не заметили, как сзади к нам неслышно подошли три милиционера. Самый толстый и наглый из них носил погоны старшего лейтенанта и был начальником. Он то и поставил ногу на чемодан,

да так и остался стоять с гордым видом словно сделал что-то путное.

Двое других были совсем молоды, и судя по новеньким сапогам и отсутствию оценивающего выражения во взглядах, они совсем недавно поступили на милицейскую службу, только на днях демобилизовавшись со срочной службы в советской армии. Невысокий рядовой с бледным лицом и худощавый подтянутый парень с лычками младшего сержанта.

Как студент юридического факультета, я хорошо разбирался в подобных вопросах и сразу определил, что пацаны служили в патрульно-постовой службе — они были одеты в шинели, перетянуты портупеями, на которых висели планшеты. Я даже знал, что в находится в их планшетах — книжки проверок, в которых расписывалось милицейское начальство во время проверки патрулей. У одного на груди висела рация и в довершение ко всему оба носили зимние шапки, говорившие о переходе на зимнюю форму одежды и такой порядок указывал на их принадлежность именно к полку ППС, в котором поддерживалась почти армейская дисциплина, в отличие от помятых милиционеров из полка охраны гособъектов, вневедомственной охраны или ночной милиции, которая заступала на службу в 23:00 и храпела до семи утра утра в своих автомобилях, отчего их шинели всегды были измяты.

Что касается старшего лейтенанта, то вместо шинели он носил форменный плащ, вместо сапог пошитые в ателье туфли (одной из которых он стоял на чемодане), а вместо зимней шапки фуражку. Потому ппсником он быть не мог, а стало быть являлся убнис инспектори, а по русски участковым, обнаружившим на своём участке незаконную торговлю и поспешивший поживиться, прихватив по пути двух постовых, сделав это исключительно для того, чтобы подчеркнуть свой статус.

«Чем торгуем?» — хищно спросил он, хотя все прекрасно понимали, что торгуют мандаринами. Вопрос повис в воздухе, поскольку никто не собирался на него отвечать и недовольный этим убнис инспектори повернулся ко мне. Он планировал получить взятку и свидетели ему не были нужны: — «тависупали бдзандебит, мокалаке» (можете быть свободны. гражданин), — не особенно церемонясь сказал он мне, и продолжил беседу с торговцем: — В общем торговля здесь запрещена, доходы в нашей стране могут быть только… (он хотел сказать «трудовые», но вовремя смекнул, что может поставить себя в смешное положение, ведь взятка, на которую он напрашивался тоже являлась нетрудовым доходом) … в общем, это… короче, мандарины я конфискую.

Убрав ногу с чемодана, инспектори кивнул ппсникам. Те нагнулись и вдвоём не без труда подняли чемодан.

Продавец воспринял это, как начало атаки на его собственность, схватился за чемодан руками и потянул к себе.

— Как это конфискую? Какое право имеешь…

— Я на всё здесь имею право, я районный инспектор, а ты, кто такой!

— Ну и что что ты районный инспектор, иди бандитов лови, от меня что хочешь?

— Ты спекулянт…

— Я спекулянт? Твоего отца сын спекулянт! Мандарины из моего сада, я их вырастил, не купил, не украл! В землю косточки зарыл, поливал, удобрял, ночей не спал! Я спекуляет?! Урожай собрал, две копейки приехал сделать перед праздником, а ты конфи… конспи… отнимаешь?

В разговор вступил рядовой:

— Как разговариваешь? С кем говоришь? Думаешь на кухне у себя дома сидишь?

— А ты куда лезешь, — огрызнулся мегрел, — У тех двоих хоть что-то есть на погонах а у тебя погоны такие гладкие, что, если кто-то ногу поставет тебе на плечо, поскользнётся!