Коллектив авторов - От сердца к сердцу

Не знаю, сколько прошло времени, вот только я не мог оторваться от ее чарующих глаз. В них было все мое сознание. Я как будто смотрел на себя чужими глазами. Внезапно в душе появилось что-то отдаленное, холодное, наполненное грустью и печалью.

Она смотрела на меня. Потом отвернулась и пошла к выходу.

Вернувшись домой, я твердо решил сделать девушку главной героиней одного из моих произведений».

«Похоже на заготовки романа» — я продолжил чтение:

«На следующий день я вновь пришел в тот парк. Надеялся, увидеть там ее. Вчера, сев за начало книги, я не смог вспомнить ее внешность. Кроме чудных серебристых глаз.

Как и вчера, она стояла на противоположном берегу, но только спиной ко мне. Ее черные кудрявые волосы наполовину закрывали хрупкие плечи. Край белого платья чуть касался прозрачной воды озера.

Я подумал, что неплохо было бы узнать ее имя и направился к ней. Она, похоже, услышала мои шаги и замерла на месте.

— Девушка! — она обернулась и вопросительно посмотрела на меня. Я немного смутился, но продолжил. — Могу я узнать как вас зовут?

Ее щеки вспыхнули и она быстро побежала к выходу.

— Подожди! — крикнул я, но девушка не остановилась.

И я погнался за ней. Мы быстро покинули парк и побежали по серым улицам города. Вдруг я потерял ее из виду. Она просто пропала.

Несколько дней около озера она не появлялась. Но каждый вечер я ждал. И не зря. Когда она снова появилась на берегу, я был вне себя от счастья. В этот раз она не убежала и сама направилась ко мне. Я поднялся и заправил за ухо выбившуюся прядь волос. Девушка подошла ко мне, протянула раскрытую ладонь и улыбнулась.

— Записка? — я с удивлением взял листок и развернул его. — Лера. Это твое имя?

Она кивнула и пошла прямо по тропинке в сторону озера.

— Стой! — я коснулся ее плеча, и она обернулась. — Давай прогуляемся?

Она снова кивнула и пошла рядом со мной.

— Почему ты не приходила сюда столько дней?

Она молчала, просто шла вперед. Даже не оглянулась.

— Почему ты молчишь?

Лера остановилась и посмотрела на меня. Затем выхватила у меня из рук листок с ее именем, достала из кармана темно-синей джинсовой куртки черную ручку, что-то быстро написала и вернула мне.

«Я немая».

— Что? — от удивления я выронил листок. — Почему раньше не… — На последнем слове я осекся.

Девушка вздрогнула, и на ее глаза навернулись слезы.

— Прости, не хотел, — я попытался взять ее за руку, но она не позволила. Только плакала.

Хуже себя никогда не чувствовал, и мне хотелось прекратить ее слезы.

Она ушла. И я тоже.

Прошло два месяца. Мы каждый день приходили к тому озеру. Не договаривались, просто приходили и все. Смотрели друг другу в глаза и расходились. Как только я пытался приблизиться, она сразу убегала.

Один раз я возвращался домой и увидел ее. Она сидела на лавочке около моего подъезда и читала. Как ветер развевал ее чудные черные волосы! Невольно я засмотрелся. Девушка подняла глаза и застыла. Подумал, сейчас опять убежит, но нет, осталась. Я присел рядом.

— Привет.

Лера не отреагировала.

— Не хочешь зайти ко мне? Выпьем чаю.

Она отрицательно покачала головой и собралась уйти. Я вскочил и обнял ее.

— Останься со мной. Мне так тебя не хватает, — я все сильнее прижимал ее к себе.

Мы стояли так минут пять. Ее трясло.

— Пойдем.

В конце мая мы начали встречаться, и Лера переехала ко мне. Это были самые прекрасные дни моей жизни. Сейчас, когда я пишу эти строки, мне вспоминаются ее теплые руки и чудесные серые глаза.

Однажды, я решил составить завещание. Не понимаю, почему мне взбрело это в голову».

Я перевернул страницу. Оттуда выпал сложенный листок бумаги. Это был документ, о передаче всего состояния девушке покойного. А состояние там было немалое. Я вынул из кармана сигарету и закурил. Затем достал телефон и набрал номер.

— Алло, — с того конца трубки послышался грубый женский голос.

— Вы нашли ту девушку?

Я кратко описал ситуацию.

— Она не знала о его смерти. Мы встретились с ней вчера. Вы должны срочно приехать, — она назвала адрес и завершила вызов.

Мне хватило пяти минут, чтобы собраться. Я сунул завещание в карман и меньше чем через полчаса стоял возле серого девятиэтажного дома. Полицейские сирены заглушали мои мысли.

— Юрий Александрович! Пройдемте со мной, — обратилась ко мне майор.

— Стойте! Вы должны это увидеть! — я протянул ей лист. — Понимаете, на что я намекаю?

— Разумеется, — она жестом позвала меня за собой.

Мы миновали несколько служебных машин, перегораживающих шоссе, и мне, наконец, удалось увидеть место происшествия. Посреди проезжей части в луже крови лежало тело. Я подошел ближе.

Черные кудрявые волосы, слипшиеся из-за запекшейся крови едва закрывали маленькие девичьи плечи. В некоторых местах кровь попала на белое платье.

Я нагнулся над телом и посмотрел в глаза.

В них, безжизненных, серых, но в тоже время прекрасных и цветных отражалось прозрачное озеро городского парка.

Один из врачей скорой помощи подошел ко мне и сказал:

«Самоубийство».

C женщинами, которых было в его жизни, можно сказать, немногочисленное число, он мог удачно притворяться, с ней никогда.

Человек вообще волен делать все, что приносит ему наибольшее наслаждение, тем более, когда это касается такого чувства, как любовь. Он не мог оторвать себя от нее, напрягая всю свою волю. Таким образом он кричал своему сердцу: «Я согласен на унижение, чем испытать день нашего расставания, ведь он будет страшнее дня моей смерти». Физическую боль приносило ему страдать у нее на глазах. Она могла видеть и чувствовать его боль, но не могла с этим ничего сделать, ничем помочь. Они встречались украдкой, тайком. Ее манера трогать его руку под плащом волновала и возбуждала. Ее молчание, нежное прикосновение, мягкое дыхание, благодаря которому она вкладывала всю себя, прикасаясь к его губам мягким, как бархат, поцелуем.

И его все больше и больше тянуло неистовое желание еще и еще прильнуть к этим живым губам, чтобы постичь смысл всего сущего во всей вселенной, так ему казалось, и в эту минуту он был счастлив. Ее глаза сверкали и улыбались, он чувствовал как вся их любовь в эту минуту подступает к горлу. Ее глаза покрывала слезная пелена, она еще и еще впивалась в его губы, и ее слезы текли ему прямо в рот, это были слезы счастья, тепла, любви и безысходности. Он считал, что недостоин любви. Одиночество, полное страдания — вот удел, который он рисовал себе. Но каждый день воспоминание о ней терзало и жгло его память: «Все мне чуждо, ждать и ничего не ждать, о горе мне причиняемых тобою мук, есть наслаждение той мысли, что я полюбил…».