Елена Азарова - Завернувшись в теплый плед. Лето

— А что это вы так, с пренебрежением?

— В интересном человеке должно быть интересно все!

— А если скажу, что нежился, вот прямо в плавках у бассейна, разочаруетесь?

— Не поверю.

— Ладно, ваша правда. Был в Стамбуле. Там кстати тоже неописуемо выразительные чайки. Плывешь по Босфору и, кажется, что вот-вот коснешься до крыла рукой. И кофе там… Мммм… Черный, терпкий. Особенный.

— А где вам больше нравится? Дома или все-таки за границей?

— Сложно сказать. Вот как можно составить достоверное впечатление, когда ты проездом? На нас ведь не наседают обычные тяготы правительственных режимов, налогов, труднодоступного обучения, поисков работы. Поэтому за границей все чаще чувствуешь себя благостно, как будто всему есть место в мире, и тебе тоже. Но разве это не обманчивое ощущение? Вы, кстати, пьете свой коктейль?

— Пью воду.

— Зожник, значит.

— Татуировку сделал, нельзя, пока не заживет. Да я и не большой любитель…

— Что набили?

— Хотите, покажу? Правда, вы, наверное, не оцените.

— Обещаю оценить по достоинству. Честное слово.

— Это и пугает. Ладно, чего я. Вот. «Sing me to sleep».

— Что-то знакомое. Моррисси?

— Ага.

— Я думал, молодежь нынче все больше по рэперам…

— Ну не такие уж мы и безнадежные. Вас хоть чем-нибудь можно удивить?

— Опишите мне свое лицо.

— Да что там описывать. Лицо как лицо. Волосы русые, средней длины. С правой стороны две высветленные пряди. Глаза серо-синие. Нос с горбинкой. Уши торчат в разные стороны, в одном еще и после перелома хрящ неправильно сросся.

— Должно быть, красиво.

— Ну вы загнули, конечно. Хотя… Я же не барышня, чтобы переживать из-за внешности.

— Что такого в том, чтобы переживать? Кстати, как там за окном наша белая ночь?

— Превратилась в белое утро. Хотите кофе? Я варю вкусный. Честное слово.

Наш посёлок стоит в низине между сопками. Когда шли затяжные дожди, туман сползал с вершин и дома накрывало серым одеялом. В такие дни казалось, что мы отрезаны от мира. Подружки уезжали на лето к бабушкам, оставалось грустить и смотреть на дождь.

В 7 лет поездка в пионерский лагерь почти кругосветка! Ещё бы, сначала автобус, а потом через Амур на «Омике» по темной воде. Лагерь «Солнышко» стоял на Змеиной горе. Помню, когда тащила свой чемодан, всё думала, нафига мне столько вещей? А он, зараза, всё бил по ногам своим жёстким ребром.

А дальше началась летняя жизнь. Страшилки по ночам «Бегут, бегут по стенке зелёные глаза, сейчас они задушат…", домики из мыльниц для улиток, «Зарница» с полосой препятствий, солдатами и гильзами от холостых патронов.

А вы когда-нибудь ночью мазали пацанов зубной пастой? Ещё ее можно есть, до сих пор помню, что Pomorin солёная и довольно мерзкая на вкус.

В конце смены был большой прощальный костёр и песни под гитару «Изгиб гитары жёлтой ты обнимаешь нежно…»

Много лет спустя совсем другое лето.

До нашей свадьбы три месяца. Добросовестные стъюденты отправились по домам, а мы всё сдавали отработки. Ну как сдавали…

Стук в дверь, на пороге стоит высоченный нескладный парень с широченной улыбкой и светлыми вихрами:

— Привет, Леха, дай на вечер гитару.

— Ок, если Наташке сыграешь!

— А что, можно просить, что хочешь?

— Не проблема, слабаю!

Ребята, это было нечто, скажу я вами! И «Скорпы», и Гари Мур, и «Smoke in the water». Но когда Костян по моему невнятному мурчанию разобрал Kingdom Come и исполнил «What Love Can Be» я решила, что он гитарный бог!

Позже собрался тёплый коллектив отработчиков. Наша общага выходила окнами на центральную улицу, а на автобусной остановке была пара целых лавочек.

Уже не помню, кто сказал, что там прекрасная акустика.

И вот представьте, три гитары, баян и пять молодых глоток. Это было нечто! Мы пели!! Не подумайте плохого: почти трезвые, бутылка кефира, полбатона, видели ночь и сажали алюминиевые огурцы… Думаю, пели неплохо, заходили к нам на огонёк и ни разу не попросили замолчать. Иногда и заявки делали. Эх, ямщик, поворачивай к черту!

То лето для меня музыкально — ROCKовое и романтичное.

Сейчас мы давно взрослые дядьки и тётки, но гитара всё ещё лежит на шкафу. Может, пришла пора стереть пыль, а, Лёш?

Он изнывал от жары, лицо покрылось пылью. Казалось, что пыль и жар проникли в каждую пору. Небо побелело от зноя.

Хотелось свежего воздуха и пить.

Если повернуть голову, можно увидеть склонившихся к земле соседей. Он родился и жил у дороги. Обычно тут оживленно: мимо едут машины, мчатся дети на великах, люди спешат по своим делам.

Собаки. Вот собак он опасался. Эти мокрые носы могли вмешаться в его личную жизнь. А эта дурацкая привычка разбрасывать землю задними лапами? Кому это понравится? Но сегодня движение замедлилось. Затихли даже резвые кузнечики.

Вдруг вдали загрохотало. Откуда-то потянуло свежим ветром. Край неба потемнел. В воздухе чувствовалось напряжение. Облака превращались в тучи и толкались плечами как дети на перемене. Полыхнула молния. Первые капли упали на землю. Ритм дождя все ускорялся, струи весело отскакивали от земли и пузырились на асфальте.

Он потянулся навстречу потокам воды. Капли стекали по стеблю, умывали каждый лепесток, спускались к корню. Он набрался сил, окреп, ожил.

Молодой одуванчик ярко желтеет в траве и весело покачивается на обочине.

Давным-давно, в те времена, когда ещё не было на свете гаджетов (нет, не тех гадов, что ползают, а тех, что чудеса разные показывают и детей привораживают),в одном пионерском лагере открылась чудная комната.

Надо сказать, что пионеры это не басурманы, а дети, о которых стихи-присказки слагают и в пример ставят. Дети эти очень трудолюбивые: то бумагу ненужную собирают, то железки разные. А лагерь нужен им для отдыха.

Так вот, в той самой чудесной комнате жили книги. Скучно жили, не часто пионеры в гости к ним захаживали. Однажды летней ночью на одной полке книги ожили (наверное, ретроградный Меркурий заглянул) и завязался у них спор:

— Я самая нужная книга — молвила первая.

— Во мне важный человек важные события своей жизни излагает. Меня Мемуары зовут!

— Подумаешь! — возражает вторая. — Я Энциклопедия насекомых и даже с фотографиями! Посмотришь и сразу узнаешь, кто тебя укусил.

— А ты что молчишь? — накинулись серьёзные книги на соседку по полке.

— Я только недавно из типографии, — пожала переплетом скромница.

— Ну о чем ты рассказываешь, должна знать!

— Знаю, я Фэнтези.

— Ой, посмотрите на неё! Ни глянца, ни толщины, бумажная обложка, а туда же! Имя редкое называет.

— Зато мой автор талантливый и новые жанры пробует, — бросилась на защиту маленькая книжка.