Елена Азарова - Завернувшись в теплый плед. Лето

Но сказала не строго, не зло и даже не кричала. А по-доброму. Так сказала, что ее сразу послушаться захотелось. А как не захочется, когда тебе всего 10 лет и ты с упрямством и отчаянием заполняешь свою карту мира. Записываешь на подкорку своего подсознания, что можно, а что нельзя. От чего ты будешь плакать, от чего — смеяться. Что приведет к бедам, а что — к добру. Так, в деревне за 70 километров от города я узнавала мир.

Что надо много работать, что быть лентяем — плохо.

На диване можно лежать, если ты только заболел, а если не болеешь, надо работать.

Если нет работы, надо читать.

Что не надо навязываться, надо чтобы тебя сами пригласили.

Что не надо просить, лучше обойтись тем, что у тебя есть.

Что если есть возможность что-то изменить, надо использовать даже крошечный шанс.

Что обязательно надо доедать всю еду, а иначе…

Бабушка и дедушка пережили войну. Страшную, Великую отечественную. Они никогда ничего не выкидывали, в их доме всегда были запасы еды. Они вполне спокойно могли пережить еще одну оккупацию, дней так на 90, а может и на 200. Они терпели и не ныли, знали, что жизнь не шутка, и я училась этому же. Хотя между нами была пропасть лет в 60, я смотрела на мир их глазами. Впитывала в себя их страхи, смеялась тому, над чем смеялись они, и осуждала то, что осуждали они.

И именно поэтому в моем сне я кинулась к речке зачерпнуть ушат воды, чтобы потушить пожар. А как иначе: есть шанс — используй. Есть возможность погасить пожар — так гаси его! И на удивление у нас все получилось. Это потом, спустя лет 15, я уже узнала, что сновидение может быть управляемым, что можно его изменить, если проснуться в своем же сне. Тогда я не знала ничего, я просто выполняла то, что запомнила от бабушки: «Можешь что-то изменить? Изменяй!»

— А знаешь, я видела сегодня во сне бабушку!

— И что она сказала?

— Она сказала мне, чтобы я не делала глупостей!

— А еще что?

— Ничего, только это.

— И ты у нее не спросила, когда вернется мама?

— Ну конечно нет. Это сон же был.

— Ну значит, не делай сегодня глупостей.

Я опустила ноги на свежескошенную июньскую траву. Мне десять. Лето только начинается, и я не должна делать никаких глупостей. А играть с котенком — это глупость или нет? Намазать хлеб густой сметаной и есть его с закрытыми глазами? А влюбиться в Сашку? Перепутать всех героев в читательском дневнике? Гонять гусей?

— Дедушка, а что такое глупости? Каких глупостей не любила бабушка?

— Что ты у меня спрашиваешь? Я уж и не вспомню, ворчливая она была, прости ее Господи, любое веселье за глупости считала.

— Что и веселиться нельзя было?

— Не любила она зря смеяться. Сначала смеешься, потом плачешь.

— Это правда?

— Да кто ж его знает, но у нее получалось всегда правда.

Я сидела грустная и невеселая ни капельки, когда ко мне подошел Сашка.

— Пойдем на речку, — без приветствий предложил он мне.

— Вдвоем? — удивилась я. Это была та самая речка, из которой мы во сне ушатами воду черпали, чтобы потушить пожар.

— Ну да.

— А это не глупости? — спросила я то ли себя, то ли Сашку.

— Ну лан, не хочешь, я один пойду, — сказал он и начал уходить.

— Подожди. Я с тобой.

До речки мы дошли быстро и весело. Солнце светили так высоко, небо было голубое-голубое, что казалось, ничего плохого уже и случиться не может.

— Подожди, кто это? — шепотом спросил у меня Сашка.

— Какая-то девушка, — тоже шепотом ответила я.

На берегу стояла девушка в белом длинном платье похожем на ночнушку, волосы были у нее распущены, ноги босые, она тихо пела какую-то песню. Затем перекрестилась и стала заходить в воду все глубже и глубже, она повернулась боком, оглядываясь, я заметила, что у нее слегка округлился живот, словно она беременна.

Мы с Сашкой молча, в каком-то оцепенении, переглянулись. Не было похоже, что эта девушка собирается плавать. Было похоже на то, что она собирается утопиться.

— Стой, стой, ты что с ума сошла! — Сашка кинулся за девушкой в воду.

— Не делай глупостей, жалеть будешь, — с берега кричала этой девушке я.

Марина проснулась от разрывавшегося телефона.

— Ало, — сонным голосом потянула она.

— Дорогая моя, доченька, — плакал на том конце женский голос, — приснился сон недобрый. Долго думали мы с папой, совещались, ничего страшного, рожай. Сами и поднимем ребенка потихоньку, мы ведь еще не совсем старые. В деревню к нам приедешь, жить с нами пока будете. Если девочка родится — то Галочкой назовем, как бабушку твою покойную, а если мальчик — Александром. Только я прошу — не делай глупостей. Что же ты молчишь, Марина?

Маша пришла домой грустная. А как было не расстроиться? Эти выходные она хотела провести с любимым дедушкой, который приехал погостить из солнечного Сочи, но начальник попросил в субботу выйти на полдня, а затем позвонила тетя и велела приехать помочь с садом. Дедушка с порога почувствовал настроение любимой внучки.

— И что же ты будешь делать, что ты выберешь? — спросил он после того, как Маша рассказала, что ее печалит.

— Конечно, я проведу время с тобой, — ответила Маша, — но в субботу с утра съезжу поработать часа на два. А в воскресенье вечером все-таки заеду к тетушке, у нее больные ноги, я обещала ей помочь. Ты ничего не имеешь против этого плана?

— Я нет. А ты? — спросил дедушка.

Маша замолчала и просто обняла дедушку. А дедушка погладил ее по голове, совсем как в детстве, и начала рассказывать сказку. «Однажды, в далеком-далеком царстве, далеком государстве жила была одна девушка, звали ее Эльза. Это была милая и добрая девушка, она очень любила встречать солнце улыбкой и дарить радость людям. Она так любила всем помогать, так радовалась, когда люди улыбалась, что так и прожила бы всю свою жизнь с улыбкой на губах, если бы не один случай.

В один прекрасный день, а это был по-настоящему прекрасный день, светило солнце, на небе не было ни облачка, мимо дома этой девушки проходила бабушка. Ну как уж бабушка — крепкая женщина лет пятидесяти, одетая в лохмотья, за спиной у нее был огромный сундук, который возвышался выше ее собственной головы. Сундук был тяжелым, а бабушка сгорбилась и скрючилась от его тяжести.

— Эй, милочка, помоги-ка мне, — крикнула она.

— Да, конечно, бабушка! — кинулась с улыбкой Эльза.

Бабка сняла со своих плеч тяжеленный сундук и поставила его на землю. Без сундука бабушка выпрямилась, и уже и не особо походила на бабушку. Казалось, что это крепкая женщина, такая она была статная да ладная. Эльза одним движением накинула на себя сундук и улыбнулась:

— Куда вам помочь его отнести?

— А иди пока, — махнула рукой вперед бабушка, — я покажу тебе дорогу.