Карл Кнаусгорд - Детство

— Вы их знаете? — спросил я как можно осторожнее.

— Да, — равнодушно ответил Ларс.

— Они из вашего класса, что ли?

— Да. Кайса и Сюнва. А другие две из класса НС .

Ее, значит, зовут либо Кайса, либо Сюнва.

Я откинулся назад, опершись на траву руками и сощурился на оранжевый солнечный свет. Один из наших ребят окунулся головой в бочку с водой, которая стояла у боковой линии. Выпрямившись, он тряхнул головой. Капли воды на секунду встали над ним сверкающей дугой и сразу исчезли. Обеими руками он, как гребнями, провел себе по мокрым волосам.

— Одну из них я уже видел раньше, — сказал я. — Ту, что справа. Как ее звать?

— Ты про Кайсу?

— Так это — Кайса?

Ларс взглянул на меня. У него были курчавые волосы, тонкий нос и нагловатое выражение лица, но глаза — добрые и с постоянной смешинкой.

— Мы с ней соседи, — сказал он. — Я знаю ее с тех пор, как научился ходить. Интересуешься?

— Не-е, — сказал я.

Ларс несколько раз ткнул меня в грудь указательным пальцем.

— Еще как интересуешься! — ухмыльнулся он. — Представить тебя?

— Представить? — выговорил я, чувствуя, что во рту вдруг пересохло.

— Это же вроде бы так называется? Скажи! Ты ведь у нас всезнайка.

— Вообще-то так. Нет. Не сейчас, и вообще не надо. В общем, я не интересуюсь. Спросил просто так. Подумал, что я ее уже встречал.

— Кайса — девчонка что надо, — сказал Ларс. И шепотом добавил: — У нее большая грудь.

— Да, — сказал я. И, не подумав, обернулся посмотреть на нее.

Ларс засмеялся и встал. Она взглянула на меня.

Она на меня взглянула!

Он кинул мне бутылку «XL-1» , я запрокинул голову и одним духом втянул в себя зеленоватую жидкость через торчащую из горлышка длинную тонкую трубочку.

— Пойдем купнемся? — сказал он.

— Нет, мне надо домой, — ответил я.

— Может, и Кайса пойдет купаться.

— Да ну тебя! — сказал я.

Он посмотрел на меня, я отрицательно мотнул головой. Он улыбнулся. За нами потянулись и остальные. В раздевалке я переменил только майку и обувь, надел тренировочную куртку, пристроил сумку на велосипедном багажнике и поехал домой по старой грунтовой дороге, ведущей через лес, где воздух в тенистых местах сразу похолодал. Ехать надо было с плотно закрытым ртом, потому что в этих прохладных серых карманах тучами роилась мокшара. На склон сбоку, совершенно оголенный после прошлогоднего пожара, падали лучи солнца; пока оно не скрылось окончательно за начавшимися впереди холмами, и по обе стороны дороги стеной встали высокие, густые ели. Велосипед у меня оставался все тот же, который мне купили, когда я был маленький, «ДБС-комби», руль и седло на нем были установлены на самый высокий уровень, так что он стал похож на какого-то мутанта — первая, неудачная стадия превращения велосипеда во что-то совсем иное. Я громко пел, на высокой скорости объезжая все ямы и ухабы и время от времени подскакивая на высунувшемся камне.

Быстро!

dodiddilidodo

Быстро!

Dоdiddilidodo

Быстро!

Dodiddilidodo

You come all flattarp he come

Groovin ut slowly he got

Ju ju eyeball he won

Holy roller he got

Here down to his knees

Got to be a joker he just do what he pleases

Быстро!

Dodiddlidodo

Быстро!

Dodiddilidodo

Быстро!

Dodiddilidodo

Это было начало песни «Come Together» из альбома «Abbey Road» — так, как я его слышал. То есть я знал, что они поют не совсем это, но какая разница, когда мчишься со склона в лесу весь переполненный счастьем? Внизу, где дорожка пересекалась с асфальтовым шоссе, я притормозил, пропуская машину, а затем вновь набрал скорость и, изо всех сил налегая на педали, стал подниматься на противоположный склон. В горле стоял комок, я тщетно пытался откашляться, на вершине холма Спидманнсбаккен пересек дорогу и направился по велосипедной дорожке к «Фине», где вся тамошняя банда сидела за уличным столом, а не внутри, как зимой. Их мопеды и велосипеды стояли в сторонке. Я не то чтобы боялся, как раньше, заходить в кафе, в крайнем случае они могли разве что отпустить в мой адрес какое-нибудь замечание, но это было бы неприятно, и я предпочел пройти мимо них по другой стороне. В тот вечер в компании были трое ребят из моего класса; кроме Юнна, я увидел там Тура и Унни, еще Марианну из параллельного класса, с которой мы одно время дружили. Они не обратили на меня никакого внимания, а может, и просто не заметили.

Быстрее всего можно было доехать на велосипеде домой по шоссе, но я соскочил с него у подножия холма, где начиналась тропинка, и, ведя его рядом, стал подниматься наверх. Как только оставшееся позади шоссе скрылось за деревьями, ты оказывался как будто среди дикой природы, я так любил эту неожиданную перемену, что ради нее мне не жалко было потратить на возвращение несколько лишних минут.

Ты попадал в сплошной лес — ни домов, ни дороги, повсюду только лиственные деревья, высокие и раскидистые, одетые в зеленую листву, в которой щебечут птицы. Плотно утоптанную тропинку, на которой кое-где попадалась выступающая из земли плоская каменная плита, пересекали могучие корни, похожие на каких-то допотопных существ. Трава по берегам ручья стояла густая и пышная, в глубине зарослей лежали поваленные деревья с гладкими стволами, между их мертвых, сухих ветвей поднялась обильная поросль, эти деревья лежали тут, сколько я себя помнил, а дальше тянулась целая цепочка торчащих из земли пней, среди которых из травы поднимался свежий молодой подрост. Пока пройдешь пару сотен метров этой дорожки, успеешь вообразить себе, что ты находишься в таинственной, глухой, дремучей чащобе. Осенью и зимой сквозь деревья, правда, виднелся длинный каменистый склон, спускавшийся от дороги, которая окружала поселок, но от этого ничего не стоило отвлечься. Проблема ведь не столько в том, что окружающий мир ставит пределы воображению, как в том, что фантазия ставит пределы миру. Но в этот раз я пришел не поиграть, а побыть среди того, что мне нравится, и подпитать в себе то чувство свободы, которым меня одарил взгляд Кайсы.

Кайса! Ее зовут Кайса!

Ведя подпрыгивающий на кочках велосипед, я не спеша поднимался по склону, дошел до места, где начиналась ровная местность и, выйдя на дорогу перед приходским зданием, снова сел в седло. Перед домом Хьетиля дорога кишела ребятами, играющими в футбол. Его отец сидел на террасе в шортах, над которыми из расстегнутой рубашки с короткими рукавами вываливался огромный живот. Неподалеку от него дымился гриль.

Ах, этот запах!

На другой стороне мыл свою машину Том. На нем были большие очки-авиаторы и джинсовые шорты с бахромой по краям, больше ничего. Я узнал музыку, несущуюся из открытых дверей машины, которые делали ее похожей на неуклюжую муху, — Dr. Hook . Поднявшись на холм, я увидел синеющий далеко внизу за деревьями пролив и белые газгольдеры на том берегу. От встречного ветра у меня слезились глаза. Новая компания мальчишек играла в футбол на дороге перед нашим домом. Младший брат Марианны, братишка Гейра Хокона, братишка Бенте и братишка Яна Атле. Они поздоровались со мной, я проехал, не здороваясь, соскочил с велосипеда и завел его во двор, там стояли две машины. Это был большой «ситроен» Анны Май и 2СV, на котором ездила Дагни. Я совсем забыл, что они собирались приехать, и, увидев обе машины, ощутил прилив радости.