Карл Кнаусгорд - Детство

Что делать? Подойти к ним как ни в чем не бывало? Присоединиться и оставаться вчетвером?

Я обернулся на Гейра.

— Что будем делать? — спросил я шепотом.

— Не знаю, — ответил он тоже шепотом. — Может, поколотить их?

— Ха-ха! — шепотом произнес я. — Они же сильнее нас.

— Не торчать же нам тут в кустах весь день, — шепнул он.

— Так что же — сматываемся?

— Давай сматываться.

Так же крадучись мы удалились откуда пришли. Очутившись на перекрестке, Гейр спросил, не хочу ли я пойти с ним к Вемунну?

— Вот уж чего я точно не хочу! — ответил я.

— А я так пойду, — сказал он. — Пока!

— Пока!

Пройдя несколько метров, я обернулся и посмотрел ему вслед. Он подобрал по пути ветку и хлопал себя поочередно то по одной коленке, то по другой, взбираясь вдоль каменного ограждения вверх по склону. Чуть не всю дорогу домой я проплакал и выбрал дорогу в стороне от футбольного поля, чтобы никто этого не видел.

Это произошло в пятницу. В субботу я с утра побежал к Гейру, но он уже уехал с родителями в город. У нас дома мама и папа мыли и пылесосили квартиру. Ингве со Стейнаром отправился в город на автобусе, так что я был предоставлен самому себе. Я пошел в ванную, запер дверь и, порывшись в корзинке для грязного белья, достал оттуда противные коричневые вельветовые брюки с черными от грязи коленками. Надев их, я вернулся в свою комнату и достал из шкафа гадкий желтый вязаный свитер, напялил его на себя, улучив момент, незаметно спустился с лестницы и зашел в котельную, где стояли мои самые уродские сапоги, вынес их в прихожую и надел. Оставалась куртка. Я снял с вешалки тонкую серую куртчонку, купленную прошлой весной, сейчас она стала мне маловата, жутко грязная, вдобавок еще и молния сломана, так что приходилось носить ее незастегнутой. Но так даже лучше, потому что тогда из-под нее виден желтый свитер.

И в таком облачении, одетый как нельзя безобразнее, я отправился по поселку наверх, где жила Анна Лисбет. Всю дорогу я шел опустив глаза, чтобы все вокруг видели, как мне плохо. А когда мы увидимся с Анной Лисбет, встреча с которой и была целью моего похода, то пускай она посмотрит и поймет, что она натворила. Безобразная, грязная одежда, которая была на мне, понурый вид — все было рассчитано на то, чтобы она наконец поняла.

Звонить в дверь я не хотел, потому что тогда мне пришлось бы с ней заговорить. Нет, вся соль в том, чтобы она увидела меня случайно и сама догадалась, как мне плохо из-за того, что она наделала.

Когда я подошел к дому Вемунна, так и не попавшись ей на глаза, я ступил на дорогу, ведущую к ее дому, понимая, что это может разрушить мой план, потому что тут сразу понятно: зачем еще я сюда приплелся, как не затем, чтобы встретить ее?

Может быть, я шел к Бьёрну Хельге?

Он был на год младше меня, и водиться с ним вообще-то было немыслимо. Однако он играл в футбол и выглядел старше своего возраста.

Я постоял минутку на площадке у дороги, подумывая, не пойти ли мне все-таки к Бьёрну Хельге. Но один вид ее дома заставил меня еще больше расстроиться, так что через некоторое время я побрел в лес — мимо еще не застроенных участков, на которых стояла незадействованная строительная техника и бараки, уставившись перед собой пустыми черными окнами на тянувшуюся по равнине дорогу, — постоял на ней, глядя на строящийся приходской дом, потом на поле, где мы играли в футбол, и на ворота, ведущие к свалке, которая находилась в ста метрах от того места, где я стоял. Медленно я стал спускаться с горы. На склоне, по которому я как раз проходил, спрятанные за скалой, стояли дома, где жили Эйвинн и Гейр Б. Мы пару раз заглядывали туда и играли с ними, а зимой, когда еще не выпал снег, заходили за ними, чтобы вместе пойти на Хьенну кататься на коньках. Один раз мы были на дне рождения у Гейра Б. И один раз у Сверре. Тогда я потерял десять крон, приготовленные для него в подарок: когда я достал конверт, он оказался пустой, и я, весь нарядный, расплакался, это было неприятно, очень неприятно, но как-никак причина была серьезная: десять крон — немалые деньги. К счастью, его отец отправился со мною на поиски, мы снова прошли наверх по дороге, по которой я пришел, и там, сияя голубизной на фоне черного асфальта, нашлась моя десятикроновая купюра. Теперь уж они не подумают на меня, что я их хотел обмануть, а на самом деле оставил деньги себе, сказав, что они потерялись.

На лужайке возле одного из домов у дороги я увидел мальчика с длинными черными волосами и похожего лицом на индейца, он подкидывал ногой футбольный мяч.

— Здорово! — сказал мальчик.

— Здорово! — ответил я.

— Ты сколько раз подряд можешь? — спросил он.

— Четыре, — сказал я.

— Ха-ха, — говорит он. — Четыре — это все равно что ничего!

— А ты сколько раз?

— А я смог шестнадцать подряд.

— А ну, покажи! — сказал я.

Он положил мяч и придержал ногой. Оттянул стопу и поддел ею мяч движением, которое подбросило его в воздух. Подкинул — раз, два, три раза, — на четвертый мяч отлетел дальше, так что ему пришлось ловить его вытянутой ногой, на этот раз мяч улетел в кусты.

— Четыре раза, — сказал я.

— Это потому, что ты смотришь, и я тогда начинаю думать, — сказал мальчик. — Сейчас еще разок. Ты не уйдешь?

— Нет.

На этот раз он поднял мяч на колено, это пошло легко, с колена на колено он смог перекинуть мяч пять раз, прежде чем тот улетел в сторону.

— Восемь, — сказал я.

— Да, — сказал он. — Вот погоди, сейчас я тебе покажу.

— Мне надо идти, — сказал я.

— Окей, — ответил он.

Из окна на нас глядел его отец, толстый дядька в очках, с густыми седыми волосами.

Я перебежал через дорогу на противоположный тротуар и тут вдруг вспомнил, какая на мне дрянная одежда, замедлил шаг и снова поплелся опустив голову.

Когда я спустился с горы, папа как раз выезжал со двора. Он подозвал меня, помахав рукой, и, перегнувшись через сиденье, открыл дверцу.

— Давай, залезай, — сказал он. — Поехали в город.

— Но на мне все грязное, — сказал я. — Можно я сперва переоденусь?

— Ерунда! — сказал он. — Залезай как есть.

Я приподнял рычажок сбоку от сиденья, но не успел опустить его вперед.

— Садись на переднее, — сказал он.

— На переднее? — удивился я.

Такого еще никогда не бывало.

— Да, — сказал он. — Сколько можно возиться! Давай скорей!

Я сделал, как он велел. Едва я закрыл дверцу, он уже тронулся с места и поехал по дороге вниз.

— Ты и правда что-то чумазый, — сказал он. — Но мы ненадолго. Так что не беда.

Пока я возился, пристегиваясь ремнем, мне было некогда смотреть вокруг, а когда наконец пристегнулся, мы уже были на дороге к мосту.

— Я собирался съездить на рыбный рынок, — сказал он. — А потом в музыкальный магазин. Хочешь туда?