Валерий Привалихин - Восхождение: Проза

— Нет. Да, — сглотнул слюну Федоров. — Деньги надо.

— Мы готовы помочь вам. Но прежде я хочу встретиться с вашим самым большим начальником. Чтобы обговорить условия выплаты процентов.

Федоров схватился за голову, забегал по комнате.

— Моя язык надо вырвать и бросать собакам! Хэй-хэй! Моя — дурной абаахы! Нет большой начальник, нет автономий!

Докурив сигару, уполномоченный фирмы собрал пепел в бумажку, а ее сунул в карман. Он нахлобучил авун на самые глаза, одернул меховой тэты и вновь превратился в обычного туземца. Уже взявшись за ручку двери, он произнес:

— Я вернусь через три дня. Если вы откажетесь от предложенного кредита, я заключу контракт с другим клиентом. Поверьте, на побережье и кроме вас есть желающие встать во главе будущей туземной республики свободной торговли.

Громов ушел. А Федоров кинулся в лабаз, принялся щипать и трясти Евсейку. Надо было срочно связаться с Кагэ. Пока Сисякин обтирал голову ветхой тряпкой, Федоров черкал в бумажке карандашом, то и дело слюнявя сердечник.

Через час его помощник отправился в тайгу, вместе с сообщением о пожаре нес сведения о неожиданном госте из Америки. Путь его лежал тайными тропами в дальнее урочище. Там, между бесплодных гольцов, куда не заходят хорошие охотники и не загоняют стада умные пастухи, собирались силы для предстоящего восстания. Туда князцы и родобои, не принявшие бедняцкой власти, посылали туши оленей и рыбу, меховую одежду и пушнину. Именно там по указанию Кагэ уцелевшие белогвардейские офицеры обучали кулацких сынков методам атаки, передвижению в марш-броске, диверсиям и убийствам. Неподалеку от этого места находился и чум шамана, который был японским шпионом Кагэ.

Ни Федоров, ни тем более полупьяный Евсей не заметили, как вслед за гонцом, перебегая от дерева к дереву, двинулся человек.

…Здесь было над чем подумать. Нет, предложение неизвестного вовсе не взволновало Кагэ — он давно уже отучил себя от этой человеческой слабости. Тень ничто не может привести в смятение. Однако сообщение требовало осмысления. Поэтому человек-тень замер недвижно в позе лотоса, сложив руки на коленях и закрыв глаза.

Из-за тонкой стены донесся пронзительный голос Федорова:

— Какой-такой расписка? Моя — честный советский работник!

Второй голос, ровный и уверенный, что-то ему возразил. Начальник кооперации вновь закричал:

— Пустой дом! Моя — самый большой начальник!

«Бака-дес, — подумал Кагэ. — Думает, я не услышу, если говорить тихо. Глубокая вода течет спокойно, маленькая — шумит. Теперь гость знает — за стеной кто-то есть важный». Он продолжал раздумывать, почему туземец, называвший себя сыном Громова, пришел именно в Учгу, к Федорову. Он мог высадиться возле Аяна, или Ини, или Олы — там нет пограничных комендатур и тоже живут богатые люди, недовольные большевиками. По сигналу из Учги они одновременно поднимут оружие и верных им людей. Сигналом послужит разгром здешней комендатуры. А может быть, Карпов что-либо пронюхал и готовит засаду? Возможно, этот тунгусский американец — фальшивый?

Он стукнул палочкой по фарфоровой кружке. Из-под занавески моментально вынырнул Федоров. Скосив глаза в сторону смежной комнаты, японец спросил:

— Что делает?

— Расписка пишет, — горячо зашептал Федоров. — Я подпишу — он золота даст!

— Нельзя стоять ногами в двух исабунэ [121] Исабунэ (яп.) — легкая лодка. , — заметил Кагэ. Помолчав, он все же счел нужным спросить: — Сорэ ва икура дэс-ка? [122] Сорэ ва икура дэс-ка (яп.) — сколько это стоит? Сколько?

— Двести тысяча доллар. Золота! — вытаращил глаза Федоров. — Весь князьки побежит за нами, как теленок за матерью!

Японец едва заметно усмехнулся:

— Что дашь ты? Сайко дейкин? Сакана-тору? [123] Сайко дейкин? Сакана-тору? (яп.) — разработка золотой россыпи? Рыбная ловля?

— Торговать просит. Концессий на сто лет без пошлин и таможня!

Кагэ по достоинству оценил деловую хватку противника. Двести тысяч кредита вернется с первой же навигацией. К сожалению, этого не понимают чиновники его родной страны. Не понимают и недооценивают силы большевистской власти на побережье. После захвата пограничниками ящиков с грузом для заговора, деловые люди не спешат с новой посылкой, они требуют захвата пограничной заставы. Солидная компания, а скупится на расходы — ведь коммерческий интерес всегда стоит немало денег. Из-за океана легко делать упреки.

И все же — почему туземец безошибочно обратился именно к Федорову?

Склонив голову, человек-тень прошептал несколько слов коопначальнику.

…Евсей трусцой бежал вдоль берега и пытался сообразить: где сейчас может находиться родобой Роман Громов? Шут их знает, этих кочевников, летают как птицы вольные. Эх, а у Евсея жизнь неказанская — приказали старикашку отыскать, значит, вынь да положь. Хоть кого бы из их рода встретить… Важная птица, видать, американский туземец этот. Шпарит по-ихнему — запросто! Может, он и важнее шамана? Хотя какой он шаман — чистой воды япошка, Евсея не проведешь, под Спасском он их вдосталь перевидал. Ну, раз надо непонимающим прикидываться — пожалуйста, ему что. Только бы угодить, громовских кого отыскать… А может, и без них обойтись? Приволочь первого встречного туземца, они все на одну рожу — и сойдет? Кто их разберет, а?

И вдруг Евсея как оглоблей в лоб — Солкондор! Самая громовская и есть, хотя и неродная. На берегу ее сегодня видел. А ну-ка мы ее за жабры.

Через час Солкондор недоумевающе поглядывала то на Евсея, зазвавшего ее в лавку, то на Федорова и незнакомца рядом с ним. Федоров недовольно сопел, а Евсей, закладывая дверь на засов, оправдывался:

— Нету старикашки, откочевал далече. А она с ним до нынешней весны жила. Может, сгодится? А ну! — Сисякин подскочил и тряхнул туземку за грудки.

— Сколько зим ты у него в услужении находилась?

— Туннган [124] Туннган (эвен.) — пять. , — показала пять пальцев девушка.

— Твоя сколько американ учился? — обратился Федоров к сидящему рядом гостю.

— Пять лет, — спокойно ответил тот, мельком взглянув на девушку и тут же отведя глаза. — Видимо, отец взял эту сироту после моего отъезда. Обычаи моего народа — добрые обычаи.

За стенкой тренькнула кружка. Федоров мигом исчез за ровдугой. Человек в туземной одежде спокойно взял из портсигара сигару, вытащил из-за пояса нож, обрезал кончик. Заметив, что девушка не сводит глаз с узкого лезвия, вставленного в рукоять из тугого свитка бересты, сказал:

— Мой друг подарил. Хороший человек.

— Занятная штука, — кивнул Евсей на портсигар. — Подлинный металл? Извиняюсь, а какой пробы?

Ответа не последовало. Евсей сделал для себя вывод — гость точно знатный, несмотря что ламутских кровей. Чего его Федоров с япошкой мурыжат? Или портсигара не видели? Этим нехристям только дай волю…