Павел Гельман - Новые правила философа Якова

* * *

Философ Яков и философ Чмуро хоронили одного философа. Стояли у могилы. «Надеюсь, его душа теперь обрела покой, которого он все время искал», – важно и грустно сказал Чмуро. «Вы ошибаетесь, – сказал Яков. – Тот сгусток энергии, который от него остался, вовсе не ищет покоя. Он ищет драки за справедливость, ищет войны со злом. Ибо такова была истинная, спрятанная суть покойника. То, что вложил в него Бог, – это к Богу и вернулось теперь. А его несчастье при жизни было в том, что он не мог раскрыть это в себе. Тот, кто при жизни держал в руках то, что потом улетит в небеса, тот и жил не зря».

* * *

Философа Якова как-то спросили, приятно ли ощущать себя умным. «Очень приятно, если правильно относиться к своему уму, – сказал Яков. – Отношения с умом похожи на отношения двух случайных попутчиков в купе. Вы едете вместе какое-то время, но потом – конец маршрута. Вас закопают, а ум уйдет в никуда. До конца маршрута вы с вашим умом образовывали, так сказать, временный коллектив. Важно помнить, что цели поездки у вас разные, важно получать удовольствие от общения, не быть назойливым и неделикатным и делиться пищей. Вот и все».

* * *

Пожилой философ Д. умирал в одиночестве, и философ Яков сказал о нем философу Чмуро: «Его ошибка была в том, что он относился к людям как к деревьям, а не как к проектам». Чмуро попросил пояснить. «Если люди – это деревья, – сказал Яков, – то ты можешь отдохнуть в их тени или насладиться их красотой, но ты не можешь сделать себя полезным им или совершить путешествие с ними. Когда под деревом умирает человек, то дерево равнодушно к этому. А если каждый человек – это проект, то у тебя с каждым – свое путешествие и свое приключение. И тогда он никогда не забудет опыт, который пережил с тобой…»

* * *

Философ Яков как-то сказал: «Для некоторых людей интеллигентность – это как жилетка, которую они надевают. Мягко, удобно, демократично. И не скрывает мускулатуру».

* * *

Философ Яков написал деловое письмо одному бюрократу от философии. Но тот не ответил. «Хам», – сказала домработница Якова. «Нет, он заворожен, – сказал Яков. – Я думаю, однажды он тоже написал кому-то письмо, и ему не ответили. И это произвело на него такое сильное впечатление, что он теперь пытается вновь пережить это. Поэтому он не отвечает на письма людям и в своем воображении стремится ощутить, что теперь ощущают они. Ибо ему необходимо каким-то образом вновь пережить то свое старое унижение. Но никак не получается… Бедный…»

* * *

Философ Яков как-то сказал: «Гениальность – это когда ощущение счастья и ощущение тупика – это не два разных ощущения, а одно».

* * *

«Я жил неправильно, – сказал философ Чмуро. – Я искал пьедестал, с которого меня видно всем, а надо было строить узкий круг друзей». «Вы все делали правильно, – сказал Яков. – Друзьям приятно, что вы спускаетесь в их узкий круг с пьедестала. Они чувствуют себя избранными и еще больше ценят общение с вами».

* * *

Одна женщина пожаловалась философу Якову, что ей трудно жить в этом мире. Она сказала, что она – светлый человек и просит от людей света, но не получает его. Мир очень жесток. «Все дело в объемах света, – сказал ей Яков. – Испытывать радость в этом мире можно, только если научишься делать из мухи слона. Радуйтесь и самому микроскопическому свету, который вам выпадает. Вам улыбнулись на улице – празднуйте целый день! Продавец был вежлив – сочините ему гимн! Только так, моя светлая, только так…»

* * *

Философ Яков вел семинар «Как добиваться своего на переговорах». «Вы должны в первые же минуты ощутить, кем вас считает ваш собеседник, – учил Яков. – А потом – разрушить его представление о вас. Так вы вселите в него ощущение, что он некомпетентен. Он неверно оценил вас. С таким ощущением он уже не сможет настаивать на своем (ведь его уверенность в себе будет подорвана) и согласится на ваши условия».

* * *

Ночью философ Марфа растолкала сладко посапывающего Якова. Она была бледна от волнения. «Вчера ты с гордостью говорил мне, что расширил границы философии, – прошипела Марфа. – Что стал философом-клоуном и каждый раз, когда ты падаешь на арене, почтенная публика получает жизненный урок. Было?» «Да, я говорил это», – прошептал Яков в полусне. «Так вот, – сказала Марфа. – Я всю ночь листала философский словарь. Первым философом-клоуном был Диоген, который жил в бочке. Ты просто жалкий подражатель с апломбом». Яков все еще был в полусне, но ему стало неприятно. «Но никто, – вскричала Марфа, – никто не догадался, как я, что новая философия может возникнуть на стыке сознания человека и кошки! Так кто из нас новатор?» Яков мысленно послал ее подальше и снова уснул.

* * *

«Во всем виноваты брюнеты», – сказал философ Чмуро. «Вы впадаете в грех упрощения, – заметил Яков. – Блондины тоже внесли свою лепту в океан мирового зла». «Нет, – сказал Чмуро. – Слона нельзя съесть целиком, можно только по частям. Давайте уничтожим брюнетов и посмотрим, что получится. Я уверен, что результат нас приятно удивит». «Ну что вы! – забеспокоился Яков. – Среди брюнетов много добрых и порядочных людей. Их-то за что?» «Надо видеть лес за деревьями, – сказал Чмуро. – Во-первых, мы уничтожим всех брюнетов-подонков. И мы, как минимум, напугаем блондинов, рыжих и лысых. Они задумаются над своим поведением. Это – уже колоссальный успех!»

* * *

Философ Яков очень чтил своего учителя, философа Горошкина, хотя Горошкин был обыкновенный бюрократ от философии и ничего выдающегося не создал. Якову указывали на это коллеги. «Яков, философ – это тот, кто сделал себя сам. “Сделано Горошкиным” – плохая репутация!» «Я знаю, – отвечал Яков. – Но быть у подножия кого-то – это предохранить себя от бронзовения. Научиться у того, кто не может научить, – это высший класс. На смертном одре спросить у покойного учителя, как правильно совершить последний вздох, – это величие». Горошкин прямо щурился от удовольствия на своем портрете, когда это слышал.

* * *

День рождения домработницы философа Якова совпадал с днем Октябрьской революции. В этот день Яков, если был при деньгах, дарил ей коробку конфет, сам наливал ей чаю на кухне, а потом разговаривал… Прищурившись на нее как Ленин, он говорил домработнице: «Революция, душенька, произошла потому, что классовая ненависть была направлена не в ту сторону. Если бы хозяева ненавидели простой народ так же, как те их, то никакой революции бы не было. Да, душенька? Задушили бы на корню, душенька?» Домработница испуганно смотрела на него и икала. «За уроки истории! – поднимал чашку чая Яков. – И за нейтральные чувства!»