Ларри Макмертри - Покидая Шайенн

— Это годится для тебя, — сказал я. — Ты безответственный, как обезьяна. Но ты ничего не достигнешь в жизни.

— На черта быть ответственным? — сказал он. — И вообще, все зависит от того, чего ты хочешь достичь. Я вот хочу стать хорошим ковбоем.

— Кстати, о женитьбе, — сказал я. — Ты мне напомнил, я давно хотел с тобой переговорить. Это серьезно. Я, конечно, понимаю, что у тебя больше прав на Молли, чем у меня, но ты мне ответь: ты на ней собираешься жениться или нет? Один из нас обязан это сделать, факт. Если ты не женишься, то женюсь я.

Он глянул на меня, как на помешанного. Потом рассмеялся, но как-то не слишком уверенно.

— Ничего смешного, — сказал я. — Я все знаю. Я знаю, что ты с ней был. Я тоже, но ты — первый, и это на твоей совести. Теперь один из нас должен что-то решать.

— Похоже, ты всерьез, — сказал он. — А еще похоже, что ты рухнул с дуба. Бога ради, о чем это ты?

— Все проще пареной репы, — сказал я. — Ты уболтал Молли, и она позволила тебе с ней переспать. О'кей. Я тебя не виню, я сам сделал то же самое. Кто бы отказался. Но в ответе — первый, больше других в ответе. Молли — девушка сердечная, с ней так нельзя, и ты это прекрасно понимаешь. Один из нас должен о ней позаботиться, иначе просто свинство. Ты был первый, поэтому — твой выбор.

— Это неправда, Гид, — сказал он. — Ничего подобного, я не был первым. Я всегда знал, что первый был ты. Ты! Нечего на меня валить. Я на твоем месте так никогда бы не сделал.

Тут я смутился.

— Не надо песен. Молли мне сама проговорилась, что я не первый. Чего это ты открещиваешься, чего крутишь?

— Да не был я первым, понял? — сказал он. — А раз это не ты, то первым был кто-то другой. Не ты и не я. До прошлого лета у нас с ней ничего не было. А когда у тебя началось?

— В праздник урожая, ночью, — сказал я.

После этих замечательных новостей мы оба заткнулись минут на пятнадцать. Уши у меня отмерзли окончательно.

— Что ж, похоже, мы ее поймали, — наконец произнес Джонни. — Вот это да. Я всегда был уверен, что первый — ты. А если нет, тогда кто же?

— Ну, не случайный же прохожий, — сказал я. — Она хорошая девочка. Кого же мы проглядели? А?

— Вот черт, — сказал он. — Могли бы сообразить раньше. Наверняка этот сучонок Эдди.

— Быть того не может. Он же просто пустое место. Никогда не поверю.

И тут же вспомнил, как она говорила об этом Эдди, что он единственный подходящий для нее глупец. Выходит, говорила всерьез?

— Точно, он, — сказал Джонни. — Придется его отделать как следует. Чего он липнет? Этот собачник, сукин сын, по пояс в блохах.

— Вот жопа, — сказал я. — Он всегда в говне по уши. Почему она связалась с таким ничтожеством?

— Чумовая она, — сказал он.

Невесело. Этого долбаного Эдди мы оба терпеть не могли.

— У нее мозги устроены не так, как у других девушек, — сказал Джонни. — Она слишком добра, в этом ее беда. И живет всю жизнь со своим сраным папашей, так что не умеет отличить приличного человека от подонка.

— Точно. Во всем виноват старикашка.

— Наверное, ей кажется, что ее никто из приличных людей не станет уважать, раз у нее такой папаша. Вот она и сошлась с Эдди.

— А может, кто-нибудь другой? — сказал я. — Уж лучше первый встречный, чем Эдди.

Но мы не смогли вычислить никого.

— Ладно. Ты понял, что никто из нас не обязан на ней жениться? — сказал Джонни. — Никаких угрызений совести. Раз он был первым, пусть сам и женится.

Ничего себе соображение!

— Господи, — сказал я. — Я что, буду тихо сидеть и глядеть, как этот козел женится на Молли? Да у него нет ничего, кроме своры собак и пары рабочих сапог. И ей всю жизнь придется таскаться за ним от одной нефтяной вышки к другой.

— Так ей и надо, ей-богу, — сказал он. Нечего было с ним водиться.

— Верно, — сказал я. — Но я все равно на ней женюсь, пусть даже я третий. Я не позволю, чтобы она вышла замуж за Эдди.

— Смотри, — сказал он. — Вот картинка! Я и не думал, что мы уже так близко.

Я повернул голову и увидел огни Форт-Уэрта. Вам и не снилось столько огней. Трудно было себе представить, как можно жить в таком огромном городе, но множество огней — это было потрясающе. Паровоз загудел. Мы вернулись в вагон погреться. Работяга-нефтяник продолжал спать, наверное, был пьян.

— Давай, — сказал Джонни.

Мы осторожно сняли со спящего ботинки, вынули из них шнурки и спрятали ботинки в углу. Шнурками мы обмотали ему лодыжки, шнурки завязали на много узлов, да еще и поплевали на них для крепости.

— За час не освободится, — сказал Джонни.

— Так ему и надо. Керосинщик хренов.

Нам казалось, что мы классно пошутили.

Вскоре нашему веселью пришел конец: поезд замедлил ход и остановился у скотных дворов. Как они устроены, что там за порядки, что нам следует делать, а чего не следует, мы не знали и проболтались в темноте на холоде не меньше часа, ожидая, когда выгрузят скотину. Вокруг нас сновали погонщики с палками и железнодорожники с фонарями.

— Надо бы спросить у кого-нибудь, — в конце концов сказал я. — Как бы поезд не увез наших телок.

— Черт знает, — сказал Джонни. — Руки отмерзли. Только мне неохота тревожить этих людей.

Мне тоже было неохота, и мы постояли еще. Потом паровоз загудел, мы так напугались, что остановили какого-то парня и спросили у него. Он оказался мексиканцем и говорил только по-мексикански, а мы — только как белые, так что пришлось обратиться к другому. Тот был погонщик.

— Парни, вы же совсем замерзли, — сказал он.

Оказалось, что наши телки давно выгружены и отправлены в загон. А мы толклись зазря около вагона, груженного скотом для бойни.

— Ну что, теперь пойдем в гостиницу? — спросил Джонни.

— Нет, сперва найдем наш гурт, — сказал я. — Не дай бог, его перемешали с другими. Отца тогда кондратий хватит.

И мы отправились на поиски. То еще было развлечение. Мы перелезли в темноте через сотню заборов, но узнать нашу скотину было невозможно. Гуртов были тысячи, по одному в каждом загоне. В конце концов мы оказались в загоне вместе с парочкой хряков. Поначалу мы их не заметили, думали, что загон пустой, но потом услышали приближающееся хрюканье.

— Черт побери! — сказал Джонни. — Бежим.

Мы рванули, но не успели сделать и двух шагов, как возник второй хряк. Он свирепо визжал и поднимался с земли, чтобы броситься на нас. Но не успел, потому что через мгновение мы уже висели на заборе.

— А пошло оно, — сказал Джонни. — Если охота, так продолжай искать. А я в гостиницу. Не хочу воевать с хряками.

Эти старые боровы хрюкали, скрипели и визжали так, будто впрямь жаждали нашей крови.

— Черт бы их всех побрал, — сказал я. — Выгрузили наш гурт, не спросившись. Я ведь за него отвечаю. А ежели он потерялся?

— Тогда домой нам дороги нет, — сказал Джонни. — Здесь чего-нибудь подзаработаем, а потом в поезд и на север. Если гурт пропал, то я больше никогда не покажусь в графстве Арчер.