Александр Уваров - Казино для святых [СИ]

— Не дёргайся, — осадил его Блинов. — Это начало только… Может, просто повезло.

Он и сам был удивлён. Несколько дней наблюдал он за парковкой у казино, и ни разу ещё не видел, чтобы машину пропускали на площадку так свободно, как пропустили их.

Признаться, он предполагал и самый худший вариант: опущенный шлагбаум (хотя и знал, что вечером охранникам часто бывает лень нажимать на кнопку, и они как правило просто поднимают бело-красную трубу шлагбаума, оставляя проезд свободным).

Но тут, признаться, выпала редкая удача: путь был свободен. Их даже на секунду не притормозили и не попытались ради приличия заглянуть в салон.

Вот только на площадке перед казино дежурили (а, точнее говоря, просто бродили с важным видом) парковщики в зелёно-оранжевых куртках с полосатыми жезлами в руках.

Но их-то Блинов не опасался.

«Теперь нас поздно останавливать!»

— Подъезжай как можно ближе к зданию, встань вплотную к входу! — скомандовал он Тёме.

— Запрещено же, — с сомнением произнёс тот.

Блинов покрутил пальцем у виска.

— Какие запреты, парень? Грабить, знаешь, тоже запрещено!

Мужички на заднем сиденье захохотали, по дсотоинству оценив юмор.

— Ну, это ты…

Миха внезапно осёкся и, приглядевшись, сказал:

— Ментовская тачка! Справа от входа, гляди!..

Блинов повернул голову.

— Вижу, — спокойно ответил он. — Стоит, родная, кто бы сомневался…

— Трое в машине, — продолжил наблюдательный Миха. — Хорошо, не затонировали… Салон видно.

Тёма вырулил к лестнице перед входом в казино и затормозил.

— Ну вот, — с радостным азартом произнёс Блинов и потёр ладони. — Приступаем, мужики… Доставай!

Миха с Шарым синхронно расстегнули сумки.

— На голову…

Раздали чёрные вязаные шапки с прорезями для глаз.

— Надевай, — быстро произнёс Блинов. — Тёма, ты последний.

И стволы: два «Макарова» (это оружие они оставили себе), ТТ (передали Блинову), старый, в царапинах и потёртостях (видно, бывший вохровский) револьвер (который ушлё Тёме), а Толе достался какой-то самопальный ствол, похоже, переделанный из травматического.

— Получше не могли найти? — спросил Блинов, быстро осмотрев оружие и передёрнув затвор.

— Что успели, — равнодушно ответил Миха.

Блинов сунул пистолет за пояс и быстро натянул маску.

Повернувшись к Тёме, чётко и отрывисто произнёс:

— Идёшь с нами, как договаривались! Отсегни брелок, ключ из замка не вынимай! Машину не глуши! Как выскочим — быстро блокируй двери и иди с нами.

— А если тачку охрана прихватит? Стёкло разобьёт? — спросил Тёма, отстёгивая брелок сигнализации.

— Не успеют! — уверенно сказал Блинов. — Не до того им будет… Пошли!

Парковщик, размахивая жезлом, подбежал к машине и, захлёбываясь словами, заголосил:

— Здесь нельзя! Стоянка запрещена! Объявление у въезда!..

Блинов выскочил из машины и быстрым, коротким ударом, почти без размаха, уложил парковщика на асфальт.

«Седьмая камера! Что там у входа происходит?»

«Где парковщик? Лёха где? С ним связи нет!»

«Кареву сообщили?»

«Всем постам! По всей смене! Трево…»

Толя пинком отбросил непрестанно шипевшую рацию, что выпала из куртки парковщика.

Честно говоря, он и сам не понимал, зачем он это сделал.

— Быстрей! К входу! — хрипел Блинов.

Всё теперь было как во сне, в тумане… Горячо, и в глаза мутилось, словно в душный банный пар попал…

В шапке-маске дышать было трудно, она сбивалась, сползала на бегу. Так что и дорогу было не разобрать.

Толя пробедал по лестнице, догоняя Блинова.

Перед самым входом он споткнулся. Когда вставал, то успел краем глаза увидеть, как напарники их, Шарый и Миха, бегут к милицейской машине.

— Руки! Из машины! Из машины, твари!

Шарый ударом ноги выбил стекло милицейской «десятки», ударил рукояткой пистолета в висок мента, что сидел за рулём.

Тот захрипел, дёрнулся — и откинулся навзничь, голова его склонилась набок. Фуражка вылетела через раскрытое окно и покатилась по асфальту.

Остальные двое сидели неподвижно, вытаращив глаза на двух вконец обнаглевших мужиков в масках, что вот так вот запросто посмели напасть…

— Из машины, я сказал! Руки на виду! Убью!

Услышав слово «убью» (а поверить в реальность подобной угрозы теперь уже было нетрудно), милиционеры медленно и неуклюже, словно роботы с неотрегулированными металлическими шарнирными сочленениями, один за другим выбрались из машины и замерли с поднятыми руками.

Автоматы болтались у них на шеях…

«На предохранителе!» — радостно отметил Миха.

…но они будто забыли они.

Вообще — забыли обо всём, только смотрели неотрывно на направленные на них стволы.

Губы их тряслись и мелко подрагивали пальцы на поднятых вверх руках.

Пацанам в милицейской форме явно не хотелось умирать за интересы казино.

— Миха, сними!

Шарый стволом показал на укороченные ментовский «Калашниковы», что до сих пор так и висели бычьими ярмами на шеях служивых.

Миха подскочил к милиционерам и, ловко поддев автоматы, даже не снял, а почти сорвал их, бросив на асфальт.

Подальше. Чтобы, в случае чего, не дотянулись.

Но служивые и не думали «дотягиваться»…

Они всё так же неподвижно стояли с поднятыми руками, и круглые их, побледневшие от страха лица в свете фонарей казались вылепленными из белого, плохо раскатанного пластилина.

— Ну, чё вылупились, суки? — добродушно спросил Шарый.

И двумя точными ударами отключил ментов.

Достал из кармана моток прочной, нейлоновой бечёвки и кинул Михе.

— Вяжи водителя! И кляп ему не забудь сунуть. А я этими козлами займусь…

«Пятая камера. Нападение на патрульных! Милицию у входа сняли!»

«Карев на связи. Срочно свяжись с отделением, пусть группу высылают. Заблокируйте служебный вход! Что в зале творится?»

Софья, конечно, и не думала проигрывать отпущенные щедрой рукой мужа тридцать тысяч.

Она хотела остановиться на десяти.

Вообще, игра у неё сегодня не шла, не ладилась. Не было прежнего азарта, сладкой отрешённости от той жизни, что ждала её за стенами казино.

А без этой отрешённости — много ли радости в игре?

Бегущие львы, долларовые знаки, речные пароходы, бипланы и отважные пилоты, ягоды и грибы, эльфы и гномы, принцессы Атлантиды и принцы-лягушки — всё неслось мимо, крутилось, прыгало, летело прочь, не задевая её сознания, взгляда, души, не принимая её отчаянный свой, безумный, бесшабашный хоровод.

Экраны оставались лишь экранами, картинки — картинками, и двери в иную жизнь и даже, возможно…

Кто знает?

…в иную реальность — не открывались перед ней, будто прочно запертые невидимым замком.

Она оставалсь по одну сторону экрана.

Игра — по другу.