Александр Уваров - Казино для святых [СИ]

И вздрогнул.

Сам не понимая — отчего.

С утра замучила одышка: не шутка, в его-то не юношеские годы почти полтора часа ходить по длинным коридорам, быстрым шагом подниматься по лестницам, да ещё и по улице переходить в другое крыло здания…

Хлопотный день сегодня, хлопотный.

А что поделаешь — опять по приказу генерального технари потянули очередной кабель (какой-то там… оптический, что ли? вот ведь напридумывают!). Потянули, конечно, через всё здание, и ещё какое-то ответвление у них там планируется. С этажа на этаж. С четвёртого, кажется, на пятый.

В общем, без него не обойдутся. Надо же всё проконтролировать, убедиться, и лично, самому убедиться, что с безопасностью будет всё в порядке. Конечно, технари у него под контролем, но контроль — это одно, а личное присутствие — это, конечно же, совеем. совсем иное.

Илья Петрович Гонеев, начальник службы безопасности холдинговой группы, служакой был старым и опытным.

Ну, не то, чтобы совсем старым. Это просто в некоторых организациях (в одной из которых и прослужил Гонеев без малого двадцать лет, следя всё за той же безопасностью, только в те времена была она не коммерческой, а государственной) на пенсию уходят рано.

В его случае — слишком рано.

Или наоборот — в самый раз.

В сорок.

Так что в глубине души ощущал себя Гонеев совсем ещё нестарым человеком, у которого всё ещё впереди: и новая карьера, и новая жизнь, и новые возможности.

И ответственность тут такая… Признаться, в прежней своей конторе Гонеев не видел таких премудрых технических штуковин, с помощью которых подчинённая ему служба безопасности держала под контролем офисы и линии связи холдинга.

«Скремблеры там всякие… — с уважением нашёптывал себе мантры Гонеев. — Сканеры, генераторы, понимаете ли, шумов… си-си-ти-ви какое-то, камеры везде… Вот ведь чего творят, шельмецы! Додумаются же…»

Но все эти приборы, системы контроля — ерунда. Ей богу, ерунда по сравнению с его опытом и, главное, связями.

Эти топ-менеджеры, франты офисные, денди никчёмные, что паркуют возле офиса новенькие свои иномарки с лакированными боками, носят дорогие костюмы и галстуки «Хуго Босс», нежную кожу своих розовых щёк ласкают дорогими одеколонами (а флакончик «Красной Москвы», небось, и в детстве не нюхали), все эти щёголи кичатся наивно своими знакомствами: с владельцами казино, игровых залов, складов, магазинов и офисов.

Прямо слушать их речи смешно, когда начинают они рассказывать о каком-нибудь ловком дружке-приятеле, что всего-то за полгода обороты какой-нибудь заштатной лавочки поднял раза этак в два…

Глупости, братцы мои! Глупости вы говорите. Подумаешь, поднял. Стаханов он, что ли — руду на гора поднимать?

«Нет», — подумал Гонеев.

Нет, ребятки. Приятели ваши до денег жадные, и глупы до крайности. И вы — такие же. Родились в хорошее время, когда таким вот глупышам деньги делать позволили. Ваша это заслуга?

Нет, братцы, не ваша.

Все эти ваши «достижения» — просто жадность, проявившаяся в подходящее для этого время.

Лет двадцать назад вы бы со своими «бизнесами» дальше подворотни не ушли, джинсой бы из-под полы фарцевали. До первой отсидки.

А там — либо сломались, либо…

«То-то и оно!»

Не знаете вы страны, в которой живёте, как совершенно справедливо (правда, по другому поводу) говорил товарищ Андропов.

И шею бы себе сломали в пять минут, если бы не такие как он — Гонеев.

Ваш ангел-хранитель.

С его, действительно ценными, связями.

«Думаете, тяжело вас всех раздавить? Раздеть до трусов и за Можай загнать?»

Да не прикрывай он контору — здесь бы налоговики с убэповцами табунами ходили.

«А вы как думали? Сами же говорите, что ваш бизнес легальный, стало быть — денежки вы свои в налоговых давно «засветили», все ваши залы игровые под «колпак» давно попали, и каждая игровая точка, которую вы открываете — в особом журнальчике учтена. И когда вы по краю ходить начинаете — это тоже видно. Вы же яркие, заметные… Попугаи, одним словом!»

Нет, к Ставицкому это, конечно, не относится. Он-то мужик опытный. Соображает.

Потому на безопасность денег не жалеет.

И на дружбу с теми самыми людьми, что прикрывают бизнес.

Вот взять хотя бы Свечина… Или Трофимова из московского управления. Будут они о делах разговаривать со штатскими пижонами?

Нет, конечно. Это люди в погонах, люди солидные. Их всякими там умными западными словечками не проймёшь. Все эти «кешфлоу» да «дедактибл» им глубоко по одному месту… Сами знаете — какому.

Они-то не на Западе живут, а здесь, в России. В России другие слова нужны, другие подходы. Слова нужны проще, а подходы — сложнее.

Ты не доказывай, что твой бизнес прибыльный. Велика ли заслуга? Ты вот лучше докажи, что лично ты прибылен. И именно на этом месте — возле бизнеса. Тогда другой разговор с тобой будет…

— Так, ты чего тут стоишь? — окликнул Гонеев рослого, метра под два, широкоплечего охранника, что, понурив голову, стоял у двери его кабинета. — Почему не на рабочем месте? Что за моду взяли — в середине рабочего дня с вопросами подходить? После шести тридцати или по окончании смены, я же предупреждал!

Гонеев и в самом деле был раздосадован появлением охранника у дверей кабинета. Он-то надеялся по возвращении отдышаться, прийти в себя, выпить чаю, проверить записи в блокноте… Отдохнуть, в конце концов!

Замучили уже, бездари! По любым вопросам звонят, из кабинета на полчаса отлучиться нельзя — непременно кто-нибудь пожалует, и ведь наверняка не по важному делу, а так, с ерундой какой-нибудь, с которой и старший по смене может разобраться.

— Сами вызывали, Илья Петрович, — промямлил охранник и неуверенным, угловатым движением поправил края рукавов форменного чёрного пиджака.

— Фамилия? — строго спросил Гонеев, на ходу доставая ключи из кармана брюк.

— Воронов, «Остров удачи», — тихим голосом ответил охранник.

— Это фамилия у тебя такая — «Остров удачи»? — не выдержав искушения, спросил Гонеев и, распахнув дверь, широким начальственным жестом показал охраннику на стул.

— Проходи, садись…

— Да не, — едва заметно улыбнувшись, сказал охранник. — Я от метро «Сухаревская»…

— Да понял я! — отмахнулся Гонеев. — С точки приехал. Вспомнил я тебя, друг ситный, вспомнил!

С тяжёлым вздохом Илья Петрович опустился в качнувшееся под весом его грузного тела кресло и бросил на край стола синюю пластиковую папку, на глянцевой поверхности которой широкими сальными разводами отпечатались его пальцы.

— Давай, присаживайся, не смущайся. Стул ближе к столу двигай. Разговор серьёзный будет.

Воронов присел было на краешек стула, но тот так жалобно скрипнул хлипким пластиком под весом его могучего тела, что охранник, от греха подальше, пересел ближе к спинке и даже упёрся для чего-то локтями в гнутые подлокотники (быть может, надеясь, что хоть так он будет меньше давить на сиденье).