Фрэнсис Ча - Будь у меня твое лицо

– Что это такое? Ты живешь наверху?

Я киваю и, показывая на свое горло, трясу головой.

– Что? – Она выглядит все более растерянной, а затем, согнувшись пополам, издает очередной стон.

Поставив чайник на пол за порогом, я беру соседку за плечи и веду внутрь. Кажется, ей очень больно, и она, едва добравшись до гостиной, падает на диван. Я поглаживаю ее по руке и тут же выбегаю из квартиры. Схватив чайник, спешу на кухню, ищу кружку и наливаю туда немного горячей воды.

Женщина корчится на диване, держась за живот. Слезы градом катятся по ее щекам. Сев рядом на колени, я начинаю растирать ладонями ее руки, затем достаю из кармана телефон.

«Я услышала странные звуки и пришла проверить, все ли в порядке. Хотите, чтобы я позвонила в скорую?» – набираю я и показываю ей.

Смахнув слезы, она берет телефон и читает написанное.

– Ты не можешь говорить? – спрашивает женщина, хмурясь от удивления. На лбу появляются морщинки.

Говоря, она очень сильно артикулирует, как, впрочем, и большинство людей, впервые узнающих, что я немая. Я киваю. Она вдруг садится и берет меня за запястье.

– Ты родилась такой? – В голосе странное отчаяние. Люди часто задают мне этот вопрос, но у нее он звучит глубже, чем просто мимолетное любопытство.

Я быстро моргаю в ответ, но через мгновение качаю головой. Соседка вздыхает и откидывается на диван. Я жду следующего вопроса, но его нет. Тогда я набираю:

«Вам нужно позвонить в неотложку?»

Прочитав, она закрывает полные боли глаза и начинает качаться взад-вперед.

– Не знаю. Думаю, мне следовало бы обратиться за помощью, но я сомневаюсь. – Она снова начинает плакать. – В этом нет смысла, но я хочу подождать еще немного. Срок пока очень маленький, поэтому, если что-то не в порядке, они просто убьют ее, чтобы достать из меня.

Я вдруг осознаю, что она беременна и говорит о своем ребенке.

– Я слышала, что, если что-то не так, врачи предпочитают сохранить жизнь матери, а не ребенка, а я этого не хочу. Если моей девочке и суждено умереть, то я умру вместе с ней.

Я смотрю на нее сверху вниз и понимаю ее. Кивнув, приношу несколько платков, лежащих в коробочке на кухонном столе, и женщина прочищает нос. Сев рядом на колени, я начинаю поглаживать ее мокрые от пота волосы. Даже самые напряженные мои клиенты обычно расслабляются от этого, потому я надеюсь, что хоть немного помогу ей.

Я с любопытством осматриваюсь. Квартира ненамного больше нашей и совершенно непохожа на семейное гнездышко. Не то чтобы я часто бывала в домах молодоженов, но в тех, которые мне доводилось видеть по телевизору, на окнах кружевные занавески с оборками, на стенах красуются свадебные фотографии и повсюду стоят синие и розовые кружки и соответствующих цветов тапочки. В этой же квартире ни фото, ни картин, ни декора. Она пустынна, уныла и нейтральна, как комната ожидания в больнице. Ни книг, ни растений тоже нет, из личных вещей – лишь маленькая полка с CD-дисками в углу. Должно быть, моя соседка очень необычная женщина, раз совсем не украшает дом. В нашем салоне уголок каждого мастера ограничен площадью кресла, но даже мы пытаемся украсить свои чертовы тридцать сантиметров полки перед зеркалом. А ведь у моей соседки будет ребенок! Но вокруг ни единой детской вещи… хотя многие специально не покупают ничего заранее, чтобы не накликать беду, соблазняя богов верой в счастье.

Мой телефон вибрирует, заставляя нас обеих вздрогнуть. Входящий от Михо. Должно быть, она в отчаянии, раз звонит мне.

– Ара, это я. Проверь сообщения! И свяжись со мной! – говорит она, когда я отвечаю на звонок, а затем отключается.

У меня действительно куча непрочитанных сообщений от нее. «Где ты???», «С тобой все в порядке???», «Я постучала в твою дверь, но тебя нет!!!» я пишу в ответ: «Я в 302 квартире. Женщине плохо. Со мной все в порядке!»

Примерно десять секунд спустя я слышу стук в дверь.

– Кто там? – слабо произносит соседка.

Я, вскочив, бегу открывать. При виде меня на лице Михо появляется облегчение. Ее длинные волосы заплетены в две косы, руки, как обычно, измазаны в краске. На меня сразу обрушиваются упреки:

– Ты напугала меня! Ты не можешь так поступать! Написала сообщение – и исчезла!

Я строю виноватую гримасу.

– Я и полицию уже всполошила, – сетует Михо. Я качаю головой. – Позвонить туда снова? Сказать им, чтобы не приезжали?

Я киваю.

– Кто там? – раздается голос соседки.

Мы с Михо идем в гостиную.

– Здравствуйте, с вами все в порядке? – мягко спрашивает Михо, глянув на лежащую женщину. – Ара мне написала, что слышала крики, – и больше ни слова! Поэтому я вся изнервничалась.

Женщина медленно приподнимается, осторожно касаясь живота.

– Мне было очень больно. Мой муж… его нет. – Она говорит нерешительно, а затем круговыми движениями принимается гладить живот. – На самом деле мне, кажется, лучше. Боли уже не такие сильные. Я беременна. – На последней фразе она делает акцент.

– Хотите позвонить своему доктору?

Женщина мотает головой и смотрит на меня. Я касаюсь руки подруги и тоже качаю головой.

– Что ж, по крайней мере, вам лучше, это хорошо! Кстати, я Михо. А это Ара. Мы живем наверху.

– Да, я очень извиняюсь, – говорит соседка. – Уже поздно, а я потревожила вас. Удивительно, почему остальные жильцы еще не барабанят мне в дверь.

– Ах, пустяки, – уверяет ее Михо. – Ара особенная. Она слышит лучше многих людей. Уверена: соседи спят себе спокойно.

«Когда возвращается ваш супруг?» – печатаю я.

Прочитав текст, соседка один раз качает головой. Михо слегка ударяет меня по спине, чтобы я перестала задавать вопросы.

Я иду на кухню проверить воду в кружке. Она слегка остыла, теперь ее можно пить. Я приношу ее женщине, и та делает глоток.

– Спасибо тебе большое. Хорошо придумано. – Держа кружку обеими руками, она подносит ее к животу.

Я слабо улыбаюсь. Соседка не знает моих мыслей, и славно. Я-то думала, ее насилуют, и принесла воду, чтобы выплеснуть в лицо маньяка.

– Мне так неловко, что я не даю вам спать… Пожалуйста, возвращайтесь домой и отдыхайте. Мне намного лучше, правда. – Чтобы доказать свои слова, женщина поднимается и улыбается дрожащей улыбкой.

Мы с Михо смотрим на часы – уже пять минут пятого – и пожимаем плечами. Михо сама себе хозяйка и ложится когда захочет. А вот мне нужно быть на работе уже к половине десятого. У меня нет ассистентки: Черри после той ночи на работу больше не вышла. Я притаилась как мышь и пока не просила о замене.

Взяв руки соседки в свои, я сжимаю их. Они худенькие, но вместе с тем мягкие.

– Спасибо вам, – произносит она, смущенно глядя в пол. Михо бормочет «Доброй ночи», и мы уходим, тихо закрыв за собой дверь.