Фрэнсис Ча - Будь у меня твое лицо

В мечтах ты приходишь навестить меня – прямо-таки несешься ко мне. Ты окрылена хорошими новостями, которыми хочешь поделиться, ведь мы так близки, ты и я, и ты хочешь видеть, как мое лицо светится. Ты звонишь в звонок, разносится нетерпеливый стук твоих шагов. Я открываю дверь, и вот она ты, во всем великолепии и королевской уверенности, держишь в руках свое счастье, словно скипетр. И твоя новость буквально срывается с губ, слова сыплются одно за другим. Ведь ты полна гордости, рассказывая мне, как что-то, ради чего ты так упорно трудилась, сбылось и удалось.

Я втягиваю тебя внутрь, прося присесть и рассказать мне все медленно и в деталях. И я плачу – твои успехи делают меня очень сентиментальной; я обнимаю тебя и дивлюсь, какая у меня красивая, высокая, сильная и сияющая дочь. Воспоминания о тебе в этот момент проносятся перед моими глазами, я жадно прислушиваюсь к словам, которые ты произносишь со смехом, держа меня за руку и облокотившись на мое плечо. А может, ты опустишь голову мне на колени, прямо как делала в детстве.

Затем придет время снова расставаться, и ты вернешься в свою жизнь, наполненную надеждами. Тебе не нужно беспокоиться обо мне – я счастлива, даже несмотря на то, что сердце разбивается всякий раз, когда приходит время прощаться с тобой.

Но я знаю, что ты всегда будешь ко мне возвращаться. И это – мое единственное желание.

Проснувшись, я осознаю, что, видимо, снова уснула на столе, просматривая видеозаписи Тэина с его последнего реалити-шоу «Медленная жизнь – счастливая жизнь». После скандала с Кенди он залег на дно, и я осталась без любимого занятия – в конце недели просматривать разом все его последние выступления на телевидении. Вместо этого приходится в сотый раз прокручивать старые шоу. Все из-за Кенди. Обычно я засыпаю, представляя себе, как все каналы страны добавляют ее в черный список.

Шея и поясница болят из-за сна в неудобном положении. Мне холодно – наконец пришла весна, но по ночам еще промозгло. Я встаю и начинаю потягиваться.

Вдруг до меня доносится странный отдаленный звук. Остановившись, я прислушиваюсь. Звук повторяется – приглушенный крик, смешанный с жутким плачем. Я открываю дверь и выхожу из комнаты, прислушиваясь, не Суджин ли это.

На кухне горит свет, дверь в спальню Суджин открыта, но внутри темно. Значит, она пришла и снова ушла. Часы над телевизором показывают 3:22 утра. И снова этот звук… Определенно, кричит и плачет женщина. Я прикладываю ухо к входной двери и понимаю: крик раздается снаружи. Снова повисает тишина. Я смотрю в глазок, но ничего не вижу.

Я пишу сообщение в общий соседский чат – там Кьюри, Суджин и Михо: «Кто-нибудь дома или рядом? Слышали крик? Он не с нашего этажа, но разбудил меня».

Я жду, уставившись на телефон. Должно быть, все спят или вообще не дома. Кьюри, возможно, куда-то ушла с Суджин. Михо может быть в студии? Стоит ли звонить в полицию? Но как я буду общаться с ними? Полиция принимает сообщения? Не знаю. В поисковике вбиваю «как написать в полицию», и вдруг – вибрация.

«Я еду домой . – Сообщение в общем чате от Михо. – Мне связаться с полицией?»

«Может, женатая пара внизу ссорится?» – отвечаю я.

«Нет, я видела, как муж сегодня ушел. Он садился в такси с огромными чемоданами».

«Ты далеко?»

«Минут через двадцать буду. Я в метро».

Двадцать минут – слишком долго. Кто-то может за это время умереть.

«Можешь тогда сообщить в полицию? – пишу я. – Я пойду проверю, что там такое».

Мгновенно Михо начинает разъяренно набирать сообщение.

«Просто дождись полиции. Не дергайся. Я уже звоню. Если собираешься спуститься, подожди хотя бы меня!!!»

«Все будет нормально, не переживай, я возьму оружие ».

«НЕТ!!!»

Она беспокоится за меня, это мило. А еще удивительно – Михо ведь слышала о том, сколько я дралась, когда была подростком. Проблема в одном: у нас дома нет нормального оружия, вообще ничего подходящего. Я скучаю по длинному деревянному агрегату, бесполезно занимающему место в Большом Доме. Как бы украсть его, когда я в следующий раз поеду в Чхонджу? Понятия не имею, но что-нибудь придумаю.

Не знаю, хороша ли идея взять кухонный нож: я не пользовалась им как оружием, и в самый ответственный момент он может подвести меня. Поставив электрочайник на подставку, я принимаюсь обшаривать дом. Нет, это невозможно! Делаю мысленно пометку, что нужно заказать оружие. Наконец, схватив ножницы, я кладу их в карман – с ними, возможно, будет легче управляться, чем с ножом, – и, как только вода закипает и раздается щелчок, хватаю чайник.

С таким арсеналом я и вылетаю из квартиры.

Уже в коридоре, замерев в ожидании новых криков, я вдруг осознаю: мне еще не доводилось драться с мужчинами. Я лишь видела в средней и старшей школе жестокие разборки мальчишеских банд. Порой девочки наблюдали за ними, держась на расстоянии. Огромная скорость и сила ударов, звук бейсбольной биты, обрушивающейся на чью-то голову, или кулака, бьющего в челюсть, – все это шокировало. Во время первых драк большинство девочек визжали, даже Но Хен-джин, которая прославилась тем, что получила шесть жестоких ударов по лицу от нашего учителя физкультуры и устояла на ногах. Что ж, если внизу мужчина, пытающийся изнасиловать или убить кого-то, единственное, что мне останется, – надеяться на эффект неожиданности. Я умею прикидываться слабой и уязвимой – так говорит Суджин.

Здесь, в коридоре, я отчетливо понимаю, что крики, становящиеся все более прерывистыми, доносятся снизу. Прямо под нами живет женатая пара, в другой квартире – одинокая девушка, если не ошибаюсь.

Я тихонько спускаюсь по лестнице и, остановившись прямо напротив квартиры 302, прислушиваюсь. Здесь. Только теперь слышны скорее стоны. Бормотание. Что-то о ребенке? Приложив ухо к двери, я различаю лишь голос женщины. Поначалу мне кажется, что она говорит с кем-то, но затем меня осеняет: она разговаривает сама с собой. Внезапно раздается такой вопль боли, что я в испуге отскакиваю, чуть не выронив чайник.

– Кто там? – резко и испуганно спрашивает она.

Я как можно мягче и безобиднее стучусь в дверь.

– Кто это? – снова кричит она, но крик перерастает в стон.

До меня доносятся шарканье и хрип, а затем по другую сторону двери что-то скрежещет. Возможно, соседка смотрит в глазок. Я немного отступаю, чтобы она смогла меня разглядеть, и, улыбаясь, машу свободной рукой. Замок скрипит. Дверь медленно открывается. Появляется голова нашей замужней соседки.

– Кто там? – говорит она.

Она напугана; глаза налиты кровью, а на бледном, искаженном лице блестят слезы. Она открывает дверь еще немного, видит у меня в руке чайник и спрашивает: