Автор неизвестен - Освобождение

— Но потом тобой, как и всеми вами овладевает безумие… — « Я не люблю, когда такие речи произносят с такой медовой мечтательной улыбочкой… » — Что ж, теперь я знаю, кого я могла бояться почти так же, как своего брата, если бы была смертной. Ты тоже никогда никому не веришь, кроме себя. Но ты чуточку страшнее, потому что ты не любишь играть с врагом. Тебя интересует не красота победы, а поражение противника. Надо будет подкинуть Ульрику новую главу в его философский трактат: «Философия авиабомбы».

— Не надо мной смеяться. И не надо меня бояться. Я ведь твой друг, как ты говоришь. Веришь? — « Или просто льстишь? »

Какое умное зондирование. Я ведь ей только что выдал весь свой психологический климат. Может, со мной играют в поддавки, делают скидку на мою убогость и глубокое детство? Кого тут шлепнуть для повышения статуса? « Или его дальнейшего понижения? »

Белла мотнула головой.

— Не верю. Мой бок тоже. Но я верю в твою честь, даже когда не могу заглянуть в твои мысли. Ты ведь связал меня обещанием не делать этого…

— Слушай, Белла, а что там поделывает твой пока еще не коронованный братец?

— Не знаю.

Белла приложила палец к губам и, порывшись в сумке, извлекла ручку и блокнот. Написала строчку по-английски и отдала блокнот мне.

«Vorsight! Машину слушают. Говори о чем-нибудь постороннем, но ни слова вслух об Ульрике. Я сама скажу все, что нужно».

«Кто такой любопытный?»

«Разве это так важно? Если это враги, это опасно, если это Ульрик — вдвойне опасно. Микрофон прямо перед нами, под обивкой. Только не трогай, а то можно всю игру испортить».

«Ульрик не доверяет тебе? Боится, что твое теплое место займет другой?»

«Ульрик ничего не боится — я знаю свой статус. Ульрик не доверяет никому, но мне — чуть-чуть».

«Значит, микрофон поставили другие. Играешь в радиоигру?»

«Нечто вроде. Если испортить микрофон, можно не найти его хозяина. И потом, если микрофон ставили по приказу Ульрика, то его порча будет означать, что я желаю что-то от него скрыть. Даже сломанный, микрофон выдаст предателя».

«Что в лоб, что по лбу…»

— Разреши ввести тебя в суть дела.

— Валяй.

— Статус Ульрика уже решен, все прародители согласились. Провозглашение его императором — вопрос недели или девяти дней. Главной проблемой можно счесть то, что мы по обыкновению перегрызлись из-за шкуры неубитого медведя. Есть несколько фракций, каждая из которых вполне законно претендует на возможность влиять на будущего императора. Проще говоря — полный бардак. Самые опасные — берлинская секция Адьяри — Адьярай уль саат, Ночные бабочки. Их основала двести лет назад Айше Шинефолдар. Айше — ныне покойная Айше — дочь Рамсеса, сестра покойного Сетти, со-мать ныне покойных Влада, Алексиса, Ларе и здравствующих меня, Ульрика и парочки совсем засранцев из Нью-Йорка — Криса и Люси, которых мы лет пятьдесят как запихнули туда под надзор друзей Махари. Формально и я и Ульрик можем сказать, что мы родня Уль саат. Меня вообще давно хотят сделать главой Уль саат. Но все, кто был обращен до основания Уль саат, отошли в лоно благословленного самим Рамсесом Уль нар — Убийц ночи. Ульрик — глава Уль нар, московской, токийской, пражской, краковской, венской, туринской, римской, франкфуртской, амстердамской, брюссельской, лионской, парижской, марсельской и барселонской секций — всех Уль нар Европы. Египтом, Африкой и за океаном — на новых землях — восточно-бережной, канадской, техасской, западно-бережной, остальными североамериканскими и латиноамериканской секциями управляет Рамсес, но Ульрик — рука и голос Рамсеса там. Отдельно идет австралийская секция, ей управляют совместно Унгари из Токио и Рамсес. За Уль саат — берлинская, стокгольмская и бременская секции Адьярай. Все Уль саат — «бешеные» — молодые и амбициозные вампиры примерно одного поколения, какими были Влад, Алексис, Ларе и Ульрик — «Веселый квартет» лет двести назад, они еще слабо уважают жизнь и готовы сломать голову, но откусить от пирога власти свой кусок. Они бы и рады получить вменяемого руководителя, но только не в моем лице, — она улыбнулась каким-то своим мыслям.

— Белиберда, но в общих чертах ясно. А что конкретно дает близость к императору?

— Корм, гарем, участие в совете, возможность подсказывать и слегка давить на императора. Ну, естественно и деньги, развлечения и все такое прочее. Потом есть еще Унгарай Да рик — Пылающие клинки, токийская секция, родственники истребленных Орденом в начале джихада парижских Унгари. Их лидер — Дзиро — большой друг Ульрика, они вместе устроили переворот и джихад, он изоляционист до мозга костей, но, насколько я нас знаю, власть и всласть — однокоренные слова… Все вышеперечисленные любят, ну, по меньшей мере, благожелательно терпят, Ульрика и хотят лишь поучаствовать. А вот Алари и Бруккари недовольны тем, что по приказу Ульрика половину их истребили. Но половинное сокращение старших членов клана в случае предательства Крови — это заповедь восемь, комментарий один, все поправки, все прецеденты… Сами виноваты — они погрязли в связях с Орденом. В конце концов мы с ними враждуем уже пять тысяч лет…

— Итак, один небольшой кусок сыра на несколько мышей. Как же вы похожи на людей…

— Даже больше, чем хотелось бы нам самим. Я знаю, что на меня готовится покушение или похищение с целью использования…

Слово «покушение» отдалось в моих ушах как громовой, сыплющий вселенскими искрами щелчок тумблера, величиной с Останкинскую башню. Меня скрутило, и я опять повалился на пол. В мозгу крутят со скоростью миллиарда кадров в секунду пленку, то вперед, то назад, с произвольного места. Я пробил крышу машины и увидел под собой горящие фонари, грязные крыши, наш катафалк, путаница покрытых бурым снегом, сжатых в какой-то параноидальной молитве, пальцев переулков. Жар. Из какой-то подворотни исходит жар. Там стоит микроавтобус. В нем — лица. Вампиры. Чувствую их красноватое сияние и запах раздавленных рыжих муравьев… Они чего-то хотят. Огонь. Патроны. Огонь. Так снимает Джон Ву — то быстро, то размазанно-замедленные кадры. «Оно» наполняет меня, чтобы пламенем излиться из моих пальцев. Они настроены враждебно…

Щелк. Точнее ТР-Р-Р-Р-А-Х! Очевидно, снова пробив крышу, валяюсь на полу автомобиля. Белла с ужасом смотрит на меня.

— Ты одержим Зверем!..

— Не ори так громко. То есть не шепчи так громко. Это эпилепсия. Бывает у людей. Ты дождалась своего покушения. Через квартал от нас — убийцы. Кто такой бритый, с проколотым ухом, нос с горбинкой, губы все время сложены в презрительной гримасе?

— О-о-о… Ты откуда-то знаешь Гафиза?

— Нет. Я не знаю никакого долбанного Гафисса, брось шепелявить, у меня болит голова… Он сидит в фургончике, где убийцы.