Наталья Литтера - История жизни в авторской обработке [litres]

– Обязательно увидите, – заверил ее Слоник.

Все-таки он был не простой игрушкой, а той, что исполняет желания.

Только не подумайте, пожалуйста, что в новогоднюю ночь мечтала лишь одна Балерина. Вовсе нет! У каждого из наших героев была своя мечта.

Мечты:

Маша мечтала о втором ребенке.

Леня мечтал о новой машине.

Ребенок мечтал о большом-пребольшом наборе лего из зимнего каталога.

Рома мечтал жить в своем доме, чтобы однажды к нему на Новый год приехали в гости Маша и Леня. Он мечтал о собственной жене, ребенке и коте. И даже о собственной елке.

Ирина мечтала о поцелуе. Только не о каком-нибудь невразумительном поцелуе. Она мечтала узнать, как целуются рыцари-масоны.

Кот мечтал о… Кто сказал о рыбе? Не угадали! Кот мечтал о кошке)))))))

Ну вот, теперь вы наверняка догадываетесь, какие события вскоре должны произойти в жизни наших героев.

Что?

Что значит «взрослые» и «рождественских слоников не бывает»?

Не верите? И абсолютно зря!

Это вам я, Наташа, говорю. ☺

Бывает так, что путешествие мечты накладывает на тебя некие обязанности. Например, если ты несколько лет состоял в «Клубе любителей Шотландии», вместе с другими его членами изучал культуру, традиции, историю, кино, литературу, особенности кулинарии этой страны, и вдруг – раз! – получаешь счастливый билетик на перелет до Эдинбурга. И что? Правильно, появляется ответственность. Ты, можно сказать, – делегат, посланец от коллектива, его разведчик. Должен везде побывать, все посмотреть, попробовать, сфотографировать и вернуться с полным отчетом: как оно там и насколько реальность отличается от воображаемого. Само собой, сувениры необходимо закупить оптом для всех.

Преисполненная чувством ответственности и пониманием важности возложенной миссии, я ступила на землю Шотландии.

Эдинбург! И дальше по списку: Вальтер Скотт, Роберт Бернс, виски, горцы, килты, волынки, хаггис, чертополох… в горах мое сердце… Лох-Несс!

Ожидания оправдались полностью. Разочарований не случилось. Отпуск удался. И все же одна вещь сильно беспокоила меня. Как человек, который время от времени под настроение пишет, я понимала, что должна привезти с собой рассказ. Все же мои друзья из клуба ждут не только сувениров, но и впечатлений. В моем понимании рассказ должен был как раз эти впечатления запротоколировать. Вот тут-то и случилась загвоздка.

Как его оформить – в виде путевых заметок? Как комментарии к многочисленным фото? О чем писать? О виски-килтах-волынке? Про виски-килты-волынку мы знаем и так, ничего нового. Более того, это трио до боли напоминает другое: водка – шапка-ушанка – балалайка.

В общем, хотелось чего-то особенного. Я бродила по городу, заходила в магазины, картинные галереи, соборы, гуляла в парке, пила чай в чайной комнате, любовалась видами, перебирала идеи…

Горец? Нет, избито. Привидение? Хм… может быть… Детективная история? История любви? Юмористическая зарисовка?

Что? Что?!

Я никак не могла найти то самое, необычное, яркое, свое личное открытие, которым захотелось бы поделиться. И вот когда уже отчаянье было близко, случилась поездка в Глазго.

Там, в одном из музеев, я увидела картину. Картина сразила меня наповал. Первое впечатление – цвет. Полоса яркого, слепящего оранжево-апельсинового цвета на фоне темных, почти черных стен. Не остановиться было невозможно. И только привыкнув к этому пятну, я начала рассматривать другие детали полотна. Так постепенно передо мной начала проявляться вся картина. Низкая хрустальная люстра, чайный столик с серебряным сервизом, темно-зеленый шелковый диван, на котором сидела дама в широкополой шляпе. Это был чей-то дом, просторный, изысканный, а оранжевый прямоугольник – свет догорающего вечера за окном или бумажные жалюзи. В любом случае в доме была полутьма. Казалось, дама застыла в ожидании. И вот это ощущение не статичности, а живого пойманного момента не отпускало. Я не могла и не хотела идти дальше. Я смотрела на чью-то жизнь. Когда же все-таки решилась сделать шаг к следующей картине, вдруг поняла, что женщина не одна. В углу, около темной стены, почти слившись с ней, стоял рояль, а за роялем спиной к зрителям сидел мужчина и играл. Мужчина был немолод, его волосы тронула седина. Женщина тоже давно прошла пору юности. Кто они друг другу? Супруги? Любовники?

Картина не отпускала.

Я уже бродила по другим залам музея, а оранжевое пятно и дама на диване прочно отпечатались в сознании. Имя художника запомнила. Ф. К. Б. Каделл, шотландец.

Конечно, вернувшись в Эдинбург, я начала искать информацию о нем, узнала полное имя – Фрэнсис Кэмпбелл Буало. Он родился в Эдинбурге, учился в Эдинбургской академии, продолжил свое образование в Париже, был близок к окружению Матисса, вернулся на родину, при жизни выставлялся в Лондоне, Эдинбурге, Глазго. Особой популярностью пользовались его портреты.

Вот оно – мое личное персональное шотландское открытие – Ф. К. Б. Каделл. И картина с вертикальной оранжевой полосой, репродукцию которой купила в магазине музея.

Я продолжала размышлять над увиденным.

Они не супруги, она – гостья. Он – хозяин дома. В этом почему-то не было сомнений. На плечах дамы манто. Она сидит в верхней одежде и шляпе, он играет музыку… Кто они? Зачем она пришла? Почему он заставляет себя ждать? Так много вопросов…

С самого начала все пошло не так.

– Здравствуй, Клара.

– Привет, Фрэнк, – и потянулась к нему прохладной щекой для поцелуя.

Он не поцеловал, отступил на шаг, сделав приглашающий жест рукой. Клара застыла на месте.

Что случилось?

– Честно говоря, я ненадолго, – медленно проговорила она, стягивая перчатки.

– А разве ты когда-нибудь приезжаешь надолго? – Его голос был бесстрастен.

– Ах вот оно что, Фрэнк, дорогой, ты обиделся. – Клара рассмеялась.

Но даже ей самой этот смех показался фальшивым, а ведь Клара была отличная актриса и всегда играла так достоверно, что к середине заготовленного монолога сама искренне верила в то, о чем говорила.

– Нисколько, – пожал плечами Фрэнк.

И не предложил ей снять манто. Так на него не похоже, на старого доброго Фрэнка.