Евгений Рякин - Путь

Тогда Доктор стремглав повернулся к Оливеру. Неужели и он? Нет, всё в порядке. Дышит, но в отключке. Ему бы нашатырки, но где её сейчас взять? Ладно, главное, жив — остальное потом. Саша поднял голову, когда Бо, словно во сне, подошла к нему, с отвращением сунула ствол и покосилась на ногу убитого ей Жуйченко, всё ещё конвульсирующую в агонии. Затем перевела взгляд на тело Лойера, и её губы предательски задрожали. Тяжело охнув, Доктор поднялся, тихонько похлопал её по плечу, как бы успокаивая, а затем направился к Атталу с пистолетом в руке, тяжело дыша ненавистью:

— И что, Аттал Иванович? Добился своего? Хочешь сказать, что это стоило жизни парней? А? Твоя глупость, Аттал. Она разве стоила жизни парней, скажи мне?

Аттал набычился и молчал. Саня продолжал:

— Твоя малакия стоила тебе всего полиса — сам погляди. Кто у тебя остался на сегодня из бойцов? Лёха Молодой и его школьники? Ты потом с ними на меня воевать пойдёшь?

Аттал бросил быстрый взгляд на Мирона. Саша понял:

— Не гляди на Мирона, я его к себе позову. Не считаю за предательство, когда уходят от того, кто живёт не по понятиям чести. Мирон, слышишь меня? Пойдёшь ко мне?

Аттал с презрительным страхом оглядел неприятеля и с гримасой покосился на Мирона, пытающегося привести в чувство Сэма. Тот повернулся, прекрасно понимая ситуацию, и сказал своё слово тихим голосом.

— Людей уважают за поступки. Прежнего Аттала я уважал. Я считал его достойным человеком, потому что он поступал по понятиям чести. Когда хозяин вызывает уважение — вот это по понятиям чести. А сейчас, Аттал, спросите себя, вам есть, за что себя уважать? — ноздри Мирона задрожали, когда он вскрикнул последние слова.

Мирон замолк, а Доктор тут же перехватил инициативу:

— Был бы ты какой-нибудь из стада — никаких вопросов. Но ты — хозяин, поэтому с тебя двойной спрос. Тем более что ты пришёл ко мне домой блядским способом. Хотел убить меня исподтишка, убить мою женщину, моих друзей. Ты явился спросить с меня чужих денег, о которых раньше даже и не знал, потому что рублы были переведены со счетов, к которым ты не имеешь никакого отношения, в виде вкладов в организацию, в к которой я никак не числюсь. Аттал Иванович, ты вслушайся, что я тебе сказал! Ты сделал всю вот эту хуйню по отношению ко мне. В то время как я — хозяин Ганзы! И три трупа в оконцове! Аттал Иванович, ты, блять, голову включи! Ты, вообще, соображаешь, что ты натворил?!

Доктор добавил жести последним словам, кинув их в морду Аттала. Тот дёрнулся, как от пощёчины, но снова промолчал.

— Ты убил моего хорошего друга Лойера, — ненадолго замолк Доктор, прикусив губу. — Ты напал первый, у меня дома. Я видел всё, что произошло, ты видел, все это видели. Мои парни отбились. Моя женщина отбилась.

— Я тоже от вас отбиваюсь, Аттал, — устало бросил Мирон. — Пускай «ломаный грош» присылают — мне плевать! Я не хочу с вами одно дело делить. Да, Саня, я пойду к тебе, — он крикнул, чтобы все слышали.

Сэм приходил в себя, глядя мутными глазами на ствол в руках Доктора. Аттал сглотнул, понимая, что тут ему, скорей всего, и лежать следующим.

Но Доктор проявил мудрость. Он не стал загонять врага в угол, не стал унижать, и распушать перья, коих у него и не было. Он отрёкся от мести.

— Послушай меня в последний раз, Аттал! Услышь, что я до тебя хочу донести. Я ещё, конечно, выборы не выиграл, но вот прямо сейчас я на все сто стал Хозяином. Так что мне победить — это раз плюнуть. Тебя на хозяйство сколько человек выбирало — двое? Трое? А когда за меня тысячи проголосуют, что ты на это скажешь?

Глаза Аттала забегали.

— Но мы можем быть на равных. Ты — хозяин в Ахее, а я — в Ганзе. Живите своей жизнью у себя и не лезьте к нам, а мы не будем лезть к вам. Всех чужих и враждебных мы будем по-своему привечать — у нас тут тоже место болотное, топкое. Поэтому… Если не против, то можешь валить отсюда, Аттал, и знать, что я не хочу продолжения кровавой битвы. Я хочу мира, а не войны. Ты понял меня? Понял? Я предлагаю тебе снова обрести право на жизнь ценою взаимного мира.

Тут Бо прервала молчание, с напряжением в голосе выкрикнув:

— Знаешь, что, Аттал? Мы — все, кто сейчас находится здесь, кто слышит меня — мы все абсолютно разные люди с разными интересами. У многих из нас нет ничего общего, кроме одного — у каждого из нас есть честь. И мы все живём по её понятиям. Ты хотел отнять нашу жизнь, но мы остались живы, и честь наша осталась жива. Но ты теперь будешь жить без чести! Скажи, Аттал, а разве это жизнь?

Тот злобно глядел на неё, не мигая, затем уставился на Доктора, не веря, что останется в живых после всего произошедшего.

— Иди, — Саня показал глазами на дверь и повторил, поскольку тот озирался, словно, не веря в происходящее. — Иди, Аттал.

Тут, пошатываясь, встал Сэм.

— Подожди. Хозяин. Подожди, я с тобой. — Он оттолкнул Мирона и даже не поглядел на него. — Я с тобой, Аттал Иваныч. — Сэм поднялся на ноги, тяжело пошагал за боссом и грозно бросил, не оборачиваясь:

— А ты, Мирон, забудь о нашей дружбе. Ты для меня теперь никто! И вы все теперь для меня никто, поняли? Я не предаю хозяина. Верность остаётся верностью. А ты забыл это, Мирон. Ты теперь для меня не существуешь!

Сэм догнал хозяина и вдруг покачнулся, ударившись плечом об косяк двери, Аттал поддержал здоровяка, обхватив его за талию, и так, пошатываясь, они покинули залитую кровью комнату. За ними с шумом захлопнулась дверь и всех оставшихся оглушила тишина. На какие-то секунды лица окаменели, превратившись в маски.

Мирон прикусил губу, глядя им вслед, его нижняя челюсть мелко дрожала. Бо не видела этого, потому что глаза её застилали слезы, она вытирала их резкими движениями, сидя на коленях между бездыханным Лойером и беспамятным Оливером. А Доктор словно оцепенел, глядя в одну точку перед собой, ломая голову, в каком месте он свернул не туда, где начался тот путь, который закончился смертью друга?

**

— Вот, вроде бы живёшь себе, планируешь наперёд, строишь прогнозы, а потом — бах! — Саша щёлкнул пальцами. — Случай. И всё меняется не то что в одночасье, а, как бы это выразиться, за несколько минут! Почему так? — он с задумчивым видом вышел из ванны, с обмотанным вокруг чресел полотенцем и в мягких махровых тапках, которые так любила его дама. — Я не понимаю! Думаешь, что будет вот так, а оно оказывается совершенно иначе. Ну, почему, кто-то может объяснить?

— Физика. — Лениво ответила Бо.

— Что физика? — переспросил Саша.

— Физика, говорю, сможет объяснить.

— И как же она объясняет случайность?

— Просто. Ведь наш мир — он нелинейный.

— Бо, ты меня, конечно, извини, но я слабо…

— Смотри, Саша. — Бо в спортивной мужской майке с широкими вырезами по-турецки сидела на своей кровати. Девушка прикуривала из продолговатой деревянной трубочки крохотный коричневый комочек гашиша и, судя по цвету её розовых глаз, делала это уже не в первый раз. — Смотри, — задумчиво повторила она, долго-долго выдыхала, а потом надолго замолкла и даже вздрогнула, когда он окликнул её: — Бо!