Коллектив авторов - Сказания Всадников

Старик багровеет и грузно поднимается с кресла. Я знала, что его демон откликнётся. Знала, что захочет насытить вновь. Пивной живот отца слегка трясется, глаза налились кровью. Картинки прошлого мелькают в сознании. Всё такие же яркие. Всё такие же страшные. Сколько раз он так подходил ко мне, сколько раз я мечтала о волшебном щите, что за секунду до того, как грубые руки схватят моё плечо, раскроется и не даст прикоснуться.

Мне охватывает трусливое сомнение, а вдруг не сработает? Вдруг несуществующего зрителя ждёт совсем другой сюжетный поворот? Но ведь с другими получилось, значит и сейчас удастся. А что, если нет? Невольно отступаю на шаг назад. В пересохшем горле зарождается крик.

Рваное красное платье в горошек — тяжёлый шаг старика.

Настенные часы, качающиеся перед глазами, от резких болезненных движений — второй шаг.

Старик застывает, не успев шагнуть снова — я скалюсь.

Он хватает левой рукой правую, висящую бессмысленным волосатым отростком. Но через мгновение обе бессильно падают вниз. Старик бледнеет, хрипит, кривится. Я торжествую, молчу. Неверными шагами отец смешно семенит к входной двери. Как же он жалок под действием магии. Морщинистая марионетка в моих руках.

— Акт третий, — улыбаюсь я, раскрывая дверь настежь.

Весёленькая музыка фургончика с мороженым заставляет моё сердце биться чаще. Машина набирает скорость. Сочный удар разбрызгивает во все стороны красные капли. Мне так хотелось закончить всё фейерверком. Слизываю кровь с нижней губы и это похоже эстетический оргазм. Медленно выдыхаю, дрожа от пронизывающих меня насквозь волн наслаждения. Победа солоновата на вкус.

— Я уже режиссер, старый тупица, — сплёвываю и поджигаю сигарету.

Я слышу овации и чувствую жар софитов на лице. Не важно, что зрителей нет. Не важно, что никто не поймёт изящество замысла. Сейчас контроль в моих руках. Я сама сделала свою волшебную защиту. Сама отмерила себе сто слов. Я сделала всё, что хотела, и почти закончила монолог. Поднимаю глаза к небу и шепчу заранее приготовленное. Первую считалочку написала глупая испуганная малышка. Став сильной и взрослой, она превратила считалочку в оружие и написала продолжение. 28 слов до 100 и история закольцуется. Отлично спланировано. Нет… Мать его, идеально.

«Раз два три

Мама, нас прости

Четыре пять шесть

Меня держала лишь месть

Семь восемь, девять

Я иду к плоду моего чрева

Десять

Пора заканчивать этот ублюдский цирк»

Щёлчок предохранителя едва слышен за воем приближающейся сирены.

Бескрайнее синее море шумело, заполняя все мои мысли. Солнце нежно ласкало кожу, как же хорошо и спокойно! Нет нужды лететь через толпы уже уставших людей до высокого, напоминающего стоящий гроб, офисного здания. Никто не отчитает тебя за срыв сроков, и тебе не нужно ни на кого орать. Есть время помечтать о том, как после сделки можно будет делать всё, что захочется. Нет… Не всё, а вообще всё! На тропическом острове, на самом высоком пике дальних гор, на борту личного самолета, в объятиях самых красивых женщин. Конечно, сделка просто уничтожит компанию, но жизнь слишком коротка, чтобы добровольно терзаться муками совести. Просто кто-то проявляет инициативу и пользуется шансом, а кто—то разгребает после этого дерьмо. И это совсем не обязательно должен быть один и тот же человек. Каждый сам за себя, верно?

Припекает уже ощутимо и, пожалуй, надо бы перевернуться. Довольно выдохнув, я напряг мышцы и… Не смог. Я не мог взглянуть на свои ноги, я не мог поднять голову! Я не мог поменять угол обзора. Не мог двигать ни одной частью тела! Панические мысли охватили разум, но почему—то я не мог закричать. У меня… У меня не было рта?! Постепенно через внутреннюю агонию начали просачиваться внешние звуки. Разноголосый гул заглушил звуки пчел, чаек и звука моих мыслей. Я прислушался. Обрывки родной речи и слов на незнакомых мне языках в общую картину не складывались. Безразличное синее небо без единого облачка смотрело на меня, я подумал, что сошел с ума.

— Ну хоть бы как в фильме, что ли! Я бы бегал голым с ножом по улицам, все в ужасе, а в своей голове супергерой и абсолютно счастлив. А тут хрень какая-то… — тихо проворчал я, забив на попытку понять хоть что-то.

— Ха, я вот надеялся, что буду исполнять главную роль в спектакле. Теперь я огорчен тем, что ты закрыл мне вид на небо, — неожиданно мне ответил глухой скрипучий голос откуда—то снизу.

— Какого… Ты кто? Где мы? Что происходит? — шокированный тем, что меня кто—то слышит, когда я сам не чувствую своего голоса и тела, выпалил я. Повернуться, чтобы посмотреть, конечно же, не получилось. Глухой голос не ответил. Подождав несколько секунд, я в нетерпении продолжил:

— Ты голос в моей голове? Или ты тоже псих? — Голос упорно молчал. В отличие от остального несуразного бормотания вокруг.

— Эй, умер ты там что ли? — не выдержал я.

— Ага. Ты кстати тоже, — неожиданно ответил скрипучий.

— В смысле?

— А сколько смыслов этой фразы ты знаешь?

— Ну…

— Одни и те же вопросы каждый раз! Да, ты умер. Как? Я не знаю. И что теперь? Да ничего. Почему так? Наверняка, потому что при жизни ты был тем еще говнюком, поэтому в рай ты не попал, если он существует и, если хоть кто-то из этой поганой дыры способен туда попасть. Ну, это если он вообще существует. Может просто всех ждет вот такой конец!

Я ошарашенно пытался осознать услышанное и найти опровержение. Я не мог умереть, у меня впереди самое интересное! Комфортная жизнь, деньги, счастье! Нужно больше фактов. А может, я сплю? Хотя, как себя ущипнуть, если я ничего не могу?..

— Давно ты умер? — осторожно спросил я, щупая почву.

— Раньше, чем ты на пару десятков лет точно, — после короткой паузы скрипучий соизволил ответить.

— Как это вообще возможно? — недоверчиво спросил я, ответа не дождался, — А ты помнишь, как ты умер?

— Да. Ты тоже вспомнишь. Ты, кстати, веришь в карму и реинкарнацию?

— Нет, — протянул я. Если бы мог, то почесал затылок от недоумения.

— Похоже, что она верит в тебя, — с некоторым злорадством протянул голос и умолк.

Я решил было не продолжать бессмысленный разговор, но не было сил, молча, смотреть на синее небо, совершенно не понимая ситуации.

— Нельзя что ли просто рассказать? Или тебе приятно заставлять меня ждать каждый твой односложный ответ и странные вопросы не к месту? — взорвался я, а снизу раздался скрипучий неприятный смех.

— Время — единственное, что у тебя осталось. А память… Ты вспомнишь всё, абсолютно всё! И очень скоро ты поймешь, что это самое страшное проклятие, так что ждать придется научиться. Потому что пока не истончишься до песчинок, ничего нового не произойдет, а это годы, долгие годы. Может даже и песчинкой эта мука продолжится, я не знаю пока, — протараторил голос и обиженно буркнул, — Вопрос очень даже к месту, идиот.