Коллектив авторов - Сказания Всадников

Примерно каждый пятый из нас в день своего тридцатипятилетия получает от искусственного интеллекта «Лазаруса» письмо, похожее на то, что читаю сейчас я.

«Мистер Джексон! Объединенное человечество благодарит вас за самоотверженный труд на благо людей. Однако, искусственным интеллектом „Лазаруса“ принято решение о проведении в отношении Вас процедуры, предусмотренной пунктом 13 Вашей Лицензии. В течение двадцати четырех часов с момента получения Вами настоящего письма информация о Вашем актуальном адресе, персональных данных, контактах, внешнем виде и особых приметах будет направлена полномочным представителям, родственникам и друзьям Доноров, жизнь которых была прекращена вследствие Ваших действий. Данные граждане автоматически освобождаются от ответственности за любые действия, направленные на причинение Вам любого вреда, включая смерть, совершенные ими в течение 30 суток с момента получения ими указанных выше данных. Кроме того, о начале процедуры одновременно проинформированы все живущие ныне спасенные вами в рамках Лицензии люди.»

Последняя фраза — это вроде как, чтобы уровнять шансы. Да, многие из ребят пришли бы и встали рядом — но я специально взял с каждого спасенного клятву проигнорировать письмо об Охоте. Это только мое дело.

Я уверен, что те, кто пойдут мстить за Донора, те, кто выйдут на Охоту — очень недалеки от преступников, и неприкосновенность, может быть, спасет их от закона, но не спасет от меня.

Я открыл шкаф, осмотрел внушительный арсенал огнестрельного и холодного оружия и принялся застегивать бронежилет. Мне предстоит веселый месяц.

PS. А вы думали, я поставил в лицензии знак бесконечности, потому что так люблю людей? Нет, я просто люблю их убивать.

И я обманул систему.

Тррр… Тррр… Длинные гудки.

— Алло!

Я соединяю людей. Точнее, я соединяю их голоса. Их дыхание. Их молчание. Самих людей я почти не вижу, кроме тех, нескольких, которые много лет подряд приходят, чтобы обслуживать Станцию. Их я знаю и люблю.

Я училась понимать речь сначала по их разговорам, а потом у меня стало получаться слышать звуки, проходящие через Станцию. Сначала я мало что понимала, но со временем слова становились все яснее, а мир людей все понятнее и ближе. Многие поддерживали свое разделённое расстоянием общение годами, а потом разговоры вдруг прекращались. Я долго не понимала, что случалось, но потом узнала значения слов «ссора», «разлука», «смерть»…

В какой-то момент я поняла, что могу вмешиваться в работу Станции. Я стала пытаться двигать медные пластинки искателей и переключать реле. Получалось поначалу не всегда то, что хотелось, и люди приходили и настраивали тонкий медный механизм, крутили и смазывали движущиеся части, тихо ворчали. Тогда я поняла, что иногда мешаю тем, кто хочет поговорить, испугалась, что могу причинить вред, и стала учиться действовать только на пользу — ну, как я её понимала.

Иногда получалось помирить поссорившихся, сделав так, чтобы кто-то из них ошибся номером и «попал» к другому. Или они сами набирали верный номер, — но — стеснялись друг другу признаться?

Иногда я чувствовала скрытое за пятью цифрами страшное одиночество, сдвигала холодную медь, и в темной комнате звенел такой необходимый телефонный звонок…

Часто, я понимала, что разговор заходит не туда, и тогда соединение внезапно рассыпалось. Люди кричали «Алло» в замолчавшую трубку, и внезапная тишина напоминала им о ценности того, кто только что был на другом конце линии. Был — и исчез… Они вдруг понимали, как легко может исчезнуть человек на самом деле, и снова крутили диск, и — начинали совсем другой разговор.

Иногда я чувствовала, что происходит что-то совсем непонятное для меня, но страшное и непоправимое, и тогда я соединяла налившуюся болью и ужасом линию с другой, специальной, за которой строгие люди в белом, синем или сером принимали вызов и спешили на помощь.

Много лет я наблюдала за людьми. Помогала. Спасала. Не знаю, имела ли я право вмешиваться, но кто мне мог запретить?

Иногда я чувствовала соседние станции, соединенные с моей толстыми пучками проводов — и понимала, что я не одна в мире. Где-то еще были подобные мне.

Правда, с годами таких ощущений становилось все меньше. Люди, которые приходили на Станцию, говорили про новое, быстрое и цифровое. В комнате время от времени менялось оборудование. Толстые кабели в один прекрасный день превратились в тонкие стеклянные волокна, в которых рассыпался искрами невидимый свет…

Я узнала про другие телефоны, которым не нужны провода, которые позволяют не только слышать, но и видеть собеседника, не только говорить, но и писать текст, и отправлять картинки.

Моя Станция продолжала работать, трещали искатели, щелкали реле, люди — разговаривали. Правда, все меньше и меньше.

Эти двое познакомились много лет назад. Тогда я только что научилась чувствовать одиночество и почти нечаянно их соединила. Случайный разговор, потом неслучайный, потом еще и еще. Часто такие заочные встречи заканчивались тем, что в какой-то прекрасный день двое начинали отвечать на один номер, но эти…

Эти были необычными абонентами.

Они разговаривали много лет. Они сотни раз пытались встретиться — но то не могли договориться- где, то кто-то из них не приходил, то случалось что-то еще. Что самое странное — они всегда приходили с разных линий, они всегда набирали случайные номера — и попадали друг к другу.

Мой опыт слушания разговоров возлюбленных, друзей, родителей с детьми, семейных пар и братьев, и сестер дал мне понимание того, что люди называют, словом, любовь, но то, что происходило между этими двумя, — было выше всех значений этого слова.

В какой-то момент они прекратили попытки встретиться. Они просто разговаривали и просто любили друг друга. Эта любовь заполняла меня, и люди, которые работали на Станции, чувствовали ее тоже. Многие специально приходили и оставались работать здесь — несмотря на то, что в других местах было то самое новое и цифровое, и на первый взгляд все там было лучше.

Прошло ещё несколько лет, и в какой-то момент вокруг моей Станции собрались новые, незнакомые люди. Они говорили речи, радовались, аплодировали. «Последняя в городе аналоговая АТС… Цифра… Прогресс… Развитие…» Я не следила за речами и происходящим вокруг — на линии были Они и говорили о самом важном.

Внезапно, движение электромоторов, дававших жизнь Станции, прекратилось. Щетки замерли на искателях, не завершив круг. Наступила тишина, которой никогда еще не слышали эти стены. А я впервые увидела Станцию со стороны. Несколько серых шкафов, которые десятилетиями соединяли людей между собой, теперь тихо и сиротливо стояли в углу большого зала, забитого сверкающим современным оборудованием.