Сара Барнард - Прекрасные сломанные вещи

Я открыла рот – то ли извиниться, то ли оправдаться, – но вместо этого разрыдалась. Таким ужасным, неконтролируемым плачем, который не скроешь и не остановишь. Я ничего не видела от слез, но перед этим я разглядела напуганное, разгневанное лицо Сьюзан и смутно поняла, что делаю как раз то, чего она боялась. Но ведь все должно было закончиться не так. Она должна была вылечиться и вернуться домой, а не уехать навсегда. Не теперь, когда с нами столько всего случилось. Я верила в счастливые концы, и сейчас мне было так грустно. Я все потеряла.

– Кэдди, – нервно сказала Сьюзан.

Имя эхом прозвучало в моей голове. «Кэдди, – подумала я, – хватит думать о себе».

– Прости, – выдавила я и, закрыв лицо руками, попыталась успокоиться.

Резко вдохнула и медленно выдохнула. Закрыла глаза. Когда я снова их раскрыла, Сьюзан, слегка склонив голову, смотрела прямо на меня.

– Ты понимаешь, почему мне нужно так поступить? – спросила она внезапно ровным, спокойным тоном.

Я сделала глубокий вдох.

– Я не хочу.

– Но понимаешь?

Я кивнула. Мне было ясно, что надо срочно все исправить. Если у меня не получится, я потеряю что-то очень важное.

– Хреновая у тебя жизнь.

Сработало. Секунду она изумленно таращилась на меня, но потом ее лицо просветлело, и она вслух расхохоталась.

– Скажи, пипец? – сказала она.

Улыбка исчезла почти так же быстро, как появилась, и ее лицо снова стало печальным и безжизненным. Она повертела ручки сумки и вздохнула.

– Боже, как же тяжело.

– Прости, – сказала я снова.

Ее слова наконец дошли до меня, и я почувствовала, что виновата. Меньше всего мне хотелось заставить ее усомниться в семи неделях прогресса.

– За что?

– За все. – Я промокнула глаза рукавом. Жаль, что я не умею такое обсуждать. – От меня совершенно никакой пользы.

– Нет, Кэдди. Нет. Ты – лучший человек из всех, что я знаю.

Она отпустила ручки сумки и, взяв меня за руки, сжала мои пальцы. Это был такой взрослый жест, и при этом он так ей подходил, что к моим глазам подступила новая волна слез.

– Самая лучшая. Ага? Не думаю, что ты когда-нибудь поймешь, сколько для меня сделала и как много значит, когда кто-то вроде тебя заботится о ком-то вроде меня.

– Кто-то вроде тебя? В смысле, восхитительный и потрясающий? – сказала я. – Почему ты сама этого не видишь?

Я начала понимать, как это несправедливо. Если бы она видела себя моими глазами, то все проблемы бы попросту исчезли. Но она не видела и не увидит никогда, и это было так неправильно и несправедливо, что мне никогда такого не понять.

У Сьюзан задрожал подбородок, и я увидела, что она снова прикусила язык.

– Ты знаешь почему, – мягко сказала она. – Пожалуйста, давай не будем.

Она отпустила мои руки и со вздохом откинулась на спинку дивана.

– Слушай… Мне очень важно, что ты понимаешь. Правда. – Она попыталась улыбнуться. – И я заберу это понимание с собой. В Саутгемптон и куда бы я ни отправилась дальше. Я знаю, что в мире есть хорошие люди и что они могут быть ко мне добры. Мне просто нужно их найти. А потом останется самая малость – не водить их на ночные прогулки и на крыши заброшенных домов.

Вид у нее был виноватый, и я подумала, что они, наверное, неоднократно обсуждали этот вопрос с психотерапевтом.

– Но мне было так весело, как не было никогда раньше, – сказала я. – Это ведь что-то значит?

Она состроила гримасу.

– Я вообще-то как раз об этом. Люди говорили, что я плохо на тебя влияю, и были правы. Но мне не хотелось. Я не собиралась. Но даже если я не хотела, а ты не замечала, это все равно происходило. Понимаешь? И мне очень, очень не хочется быть таким человеком. Поэтому, как я и сказала, мне нужно все поменять. Начать сначала, но на этот раз по-настоящему. Понять, кем я хочу быть, найти хороших людей и быть такой рядом с ними, ага?

Я посмотрела на нее. Моя прекрасная, умнейшая подруга с боевыми шрамами.

Совсем недавно она была незнакомкой. Потом – почти призраком. «Ты можешь быть такой рядом со мной», – хотелось мне сказать. Если попытаться, я могу ее убедить. Я знала, что она мне доверяет. Она меня послушает, если я буду настаивать.

– Твоим новым знакомым очень повезет, – сказала я вместо этого.

Ее лицо озарилось улыбкой – милой, мягкой, искренней.

– Спасибо.

– Я буду по тебе скучать.

Какие пустые слова. Совсем не выражают всего, что я хочу сказать.

– Я буду по тебе скучать.

– А ты приедешь нас навестить? – спросила я.

Сьюзан помолчала.

– Может, однажды. Но не сразу. Ладно?

– Ну хорошо, может, мы с Роз к тебе съездим. В Саутгемптон.

Она еще помолчала. Я увидела правду у нее на лице; почувствовала в пространстве между нами. Не нужно было заставлять Сьюзан произносить это.

– Ты собираешься повидать Рози? Или хочешь, чтобы я ей обо всем рассказала?

Сьюзан стряхнула волосы со лба и неуверенно улыбнулась.

– Рози уже знает.

– Что? Как?

– Я отправила ей письмо несколько дней назад. Хотела поговорить с ней до того, как увижусь с тобой. Было много такого, что мне нужно было ей сказать – и сказать правильно. С письмом шансы найти правильные слова возрастают, есть время все обдумать.

– Она мне не говорила.

– Я попросила ее не говорить.

Рози сказала: поезжай и посмотри, как пойдет. О боже. Опять плакать.

– Насчет Роз… – продолжила Сьюзан и замолчала. – Мне кажется, с ней я облажалась больше всего. Мы так много ругались не по делу, особенно в конце. Но одновременно она… она всегда меня понимала. Знала про все мое дерьмо и не церемонилась, и с этим часто было сложно справиться. Но она была права – особенно в отношении тебя. Она говорила, что не может запретить мне портить собственную жизнь, но тебя я с собой тянуть не должна. – Она потрясла головой. – Меня ужасно бесило, что она права. И, думаю, я завидовала вашей дружбе, если совсем честно. Мне хотелось таких же подруг.

– Но у тебя есть такие подруги. Мы.

– Рози именно так и сказала.

Мне показалось, что она расплачется, но она лишь вздохнула.

– Ох уж вы двое. – Сьюзан чуть не рассмеялась. – Думаю, я даже не знала, что значит «лучший друг», пока не встретила вас обеих.

– Но почему Рози не приехала? – спросила я. Меня беспокоил этот вопрос. – Почему ты хотела увидеть меня одну?

– Потому что… – Она пожевала верхнюю губу. – Мне не нужно было видеть Рози, чтобы сказать это все, и ей не нужно было видеть меня. Мы друг друга понимаем. Мы много переписывались, и у нее совершенно гениальные письма. Я от них хохотала как чокнутая, а обычно мне здесь не до смеха. Но мы обсудили все, и она сама сказала, что мне надо с тобой повидаться и все объяснить лично, потому что тебе придется тяжело. Я сказала, что она тоже может приехать, но она ответила, что лучше нам это обсудить наедине.