Джулия Клэйборн Джонсон - В другой раз повезет! [litres]

Тут ветер сменил направление и унес конец фразы.

– Хорошо, – одобрила Нина. – Она себя в обиду не дала. Молодчина!

Ветер снова подул в нашу сторону, однако ответ Арчера мы пропустили.

– Я собрала чемоданы, и мы с Порцией уже собирались ехать, – говорила Эмили. – И тут Арчер как закричит: «Не смей забирать дочь! Если вы обе уедете, я умру! Я тебя засужу! Или умру! Или засужу!»

Остаток речи унесло в другую сторону.

– Вот гад! – прошипела Нина. – Только представь: накричать на Эмили! Да еще при ребенке!

– Да, стучать кулаком по столу – железный аргумент. Особенно если ты кругом неправ, – сказал я.

Со следующим порывом мы услышали:

– Порция тогда сказала… она сказала… сказала… – Голос Эмили сорвался, затем она собралась и договорила: – Порция сказала: «Я не брошу папу. Ты же слышала – он умрет».

– Или засудит маму, – добавила Нина.

Эмили продолжала:

– Я сказала: «Порция, милая, я не думаю, что папа на самом деле… точнее, я надеюсь, что…»

– А жаль! – вставила Нина. – Отбрось он коньки, всем было бы лучше!

Теперь я шикнул. Нина улыбнулась и похлопала меня по спине. Конец предложения мы пропустили, однако расслышали следующее:

– Кому я теперь нужна? На мне больше никто не женится! Я порченый товар! Я старая…

– Ох, Эмили, Эмили… – покачала головой Нина.

Адвокат пробубнил нечто вопросительное, однако слов мы не различили.

Нина нетерпеливо всплеснула руками:

– Майк слишком далеко от окна! Никак нельзя было усадить его ближе – если только к Эмили на колени…

Донесся возмущенный ответ Эмили:

– Повторяю, сэр: я собрала ее чемодан! Я не бросала Порцию! Она отказалась уезжать без Арчера. Желала знать, чем он провинился. Что я должна была сказать? Она еще маленькая! Он ее отец, она его любит…

– Бу-бу, бу-бу? – спросил адвокат.

Эмили мы не расслышали, а потом он сказал ясно:

– Вы совершенно правы! Ему просто нужны ваши деньги. Обычная история.

– До нее дошло! – воскликнула Нина и торжествующе стукнула меня кулаком по колену. – Плавали, знаем! Майк Хапс и меня избавил от иллюзий на втором разводе.

Адвокат еще что-то спросил, на что Эмили ответила:

– Я только и сказала: «Папа меня обманул». А она: «Он давно обманывает!» Я чуть в обморок не упала. Неужели она узнала раньше меня? А Порция сказала: «Давай просто не будем играть в «Монополию»! Тогда у него не будет соблазна жульничать».

– Порция еще не понимает, – произнесла Нина, – если мужчина надувает собственную дочь в «Монополии», он врун по жизни. Врун и предатель. Будет врать и предавать…

Она покачала головой и возмущенно поцокала языком:

– Все, хватит! Пойдем подождем в машине.

Когда мы устроились в «Пирс Эрроу», Нина сказала:

– Я ведь в первый раз на переднем сиденье! Приборная доска почти как в самолете. Автомобиль я быстро освою.

– Помочь? – предложил я.

– Зачем? Предпочитаю риск. Метод проб и ошибок. Спалить все к чертям, оставить дымящиеся развалины и отправиться на поиски новых приключений. Посмотри только! Эмили вышла… Бедолага!

Вид у Эмили был похоронный. Разве что красные сапожки выбивались. Черное платье. Осунувшееся лицо. Сутулые плечи. Убитое выражение лица. Она стояла на другой стороне, нервно теребила руки и пережидала поток машин. Был вечер вторника, а Вирджиния-авеню – главная трасса города. Во времена золотой лихорадки именно по ней мчали почтальоны «Пони Экспресс». Прошло минуты три (а для Эмили, наверное, целая вечность), и Нина не выдержала.

– Пойду помогу, – вздохнула она, вылезая из машины.

– Давайте я!

– Сиди! – отрезала Нина и хлопнула дверью.

Она немного постояла на обочине, потом засунула два пальца в рот и испустила оглушительный свист – сам пират сэр Уолтер Рэли позавидовал бы. Потом пошла наперерез машинам, выставив руку в повелительном жесте, взяла Эмили под локоть и перевела через дорогу.

– Садись, солнце! – пригласила она, открывая Эмили дверцу.

– Спасибо, Нина, – сказала Эмили. – Тебя чуть не задавили…

– Не задавили же!

– Как прошло? – спросил я.

– Прошло, и ладно… – ответила Эмили.

Глаза и нос у нее слегка покраснели.

Я повернул было ключ в зажигании, однако Эмили накрыла мою ладонь своей:

– Подождите! Давайте постоим немного, мне нужно прийти в себя.

– Конечно, – сказал я.

– Вы не одолжите мне бандану? – спросила Эмили.

Я вытащил очередной платок, и она долго вертела его в руках.

– Прошу отметить, я не плакала, – сказала она, переставая крутить бандану и указывая на кошачий волос. – У меня просто аллергия на шерсть. Запущенный случай.

С места нашей парковки открывался отличный вид на мост Вирджиния-авеню, сплошь запруженный машинами. Некий романтичный журналист из торговой палаты прозвал его Мостом вздохов. Он пересекал речушку Таки-ривер – мелкую, однако шумную и бурлящую, как и сам город. Неподалеку располагалось здание суда, и городская легенда гласила, что свежеразведенные женщины, избавившись от уз брака, выходили на середину моста и кидали кольца в бурные воды. Лично я подозреваю, что это выдумал какой-нибудь торговец, чтобы привлекать туристов. Только идиот станет выбрасывать кольцо, если его можно сбыть в ломбард – там принимают все мало-мальски ценное. Хотя для женщин, богатых как Крез, выкуп за кольцо, вероятно, не стоил хлопот.

Пару минут мы наблюдали за процессией. Легковушки, пикапы, фургоны и, конечно, табуны туристов – псевдоковбои, ковыляющие по домам после ланча в негнущихся новых джинсах; женщины в черных очках, которые воображают себя суперзвездами; картежники, шатающиеся по многочисленным казино – уже подвыпившие; типы бандитской наружности, а также настоящие бандиты. Во времена Великой депрессии через Рино проходило столько средств, что отмыватели денег и жулики всех мастей прозвали этот крошечный, затерянный в глуши городишко Большим рынком. Продавали и покупали решительно все – законное и незаконное. Содом и Гоморра двадцатого века – Нина правильно подметила. Там люди легко расставались с деньгами и принципами, словно не было ни ада, ни рая, ни завтрашнего дня.

– Эмили, хочешь, расскажу кое-что смешное? – спросила Нина.

Эмили кивнула и ответила тихим хриплым голосом:

– Да, очень.

– Видишь дядечку в синем седане – вон там припаркован?

– Да, и что?

– Это папа.

Эмили выпрямилась и присмотрелась.

– Твой отец? – спросила она.

– Боже упаси! Фотограф. Папарацци, понимаешь? Видишь, сидит в засаде. Бинокль на шее, фотоаппарат наготове – спрятан за рулем. Увидит, как очередная жертва выходит из суда или отеля «Риверсайд», тут же высунется из окна, сфотографирует и продаст снимки газетчикам. Особо интересную добычу он преследует и фотографирует на бегу.