Вера Богданова - Павел Чжан и прочие речные твари

Ужин тоже длился часа два, после чего все оставались на местах, пока Син Вэй не надумывал ехать домой. Стоило ему скрыться за дверью, как сотрудники собирались быстрее пожарной команды, и офис пустел.

Павел выполнял одни и те же однотипные задачи, с которыми играючи справилась бы и Леся. Поначалу думал, что его так проверяют, но вскоре с разочарованием понял: большего ему не светит. Он пошел к Син Вэю просить о задании посерьезнее. Директор Син обещал подумать, и на этом всё закончилось. Недели через две Павел пошел к нему опять, напомнил о себе. Директор Син пригласил его в кабинет, узкий и похожий на чулан, но с видом на Пекин. Он велел сесть, предложил выпить, но Павел отказался. Дверь приоткрылась, заглянула тихая, как смерть, Пан Цин, коллега Павла, тоже хотела что-то обсудить. Син Вэй тут же ее облаял, мол, что лезешь, не видишь – разговор идет, и велел ей принести Павлу кофе. Молча кивнув, Пан Цин скрылась и почти сразу же вернулась с чашкой. Павлу хотелось извиниться, хотя бы глазами показать ей, как он сочувствует, но Пан Цин вышла, на него не посмотрев.

– Чжан Баолу, тебе не нравится твоя работа? – спросил Син Вэй, поглаживая брюшко над ремнем.

– Конечно, нравится, директор Син, – опешив, ответил Павел.

– Может, она слишком тяжела для тебя?

– Нет, директор Син, – заверил его Павел, – как раз наоборот.

Павлу захотелось выйти, так пристально Син Вэй изучал его.

– Но ты пришел просить меня о других заданиях. Значит, то, что я поручаю тебе, мои решения тебя все-таки не устраивают?

Вот же хитрый черт, подумал Павел.

– Нет, ваши решения меня устраивают, вы прекрасный руководитель.

– Тогда чего же ты пришел? – торжествующе воскликнул Син Вэй, и Павлу пришлось ретироваться ни с чем.

С Маршенкуловым было куда проще договориться. Тот хотя бы поддерживал инициативность работников, когда та не мешала его собственным планам. Здесь же думать следовало начальству, а остальным лишь исполнять. И самое удивительное, что всех это устраивало. Сотрудники действовали по одним и тем же алгоритмам, никуда особо не стремились и принимать решения не хотели. Похоже, будь у них возможность не работать и получать зарплату, все бы радостно на это согласились.

Непросто было признавать, но очень не хватало Игоря: покорять новые вершины и соревноваться в пекинском офисе было не с кем. Павел даже начал забывать то ощущение полета, предвкушение собранного пазла, решения, которого до него никто не мог найти. Забывать, как это – выкладываться по полной на работе, существовать на пределе возможностей и получать в итоге нечто совершенно новое. Он поискал в интернете кофейню Игоря, но сайт не работал. Страниц в соцсетях он тоже не нашел – ни Игоря, ни Сони. И российских новостных ресурсов не обнаружил: великий китайский поисковик, встроенный в чип и планшет, работал отменно.

Павел пытался отыскать замену – писал приложения, слушал лекции, смотрел VR-фильмы, кормил рыб, бегал по утрам через парк и дальше, по лабиринту улиц, где вдоль заборов набились автомобили и мопеды, но всё это казалось бесполезным суррогатом. Один раз помог соседке закрасить иероглифы «НЕТ СЛЕЖКЕ» на стене в подъезде, «пока никто не видел», так она сказала. «Не то подумают чего». Мучаясь, как в наркотической ломке, он сократил сроки сдачи работ вдвое, но Ли Гоцзюнь посоветовал не выделяться, чтобы план не задрали всему отделу. «Поверь, тебе же лучше будет». И Павел чувствовал себя так, будто он, здоровый мужик со здоровыми ногами, вынужден ползти, как все вокруг него. Он мог встать и преодолеть два шага за секунду, но вместо этого елозил на животе, тратя себя на шаблонные задачи. Он ехал в Пекин покорять новые вершины – а по факту снова угодил в школу, в которой заняться было абсолютно нечем. Оказался в западне.

Тогда Павел взломал свой чип.

Взлом занял чуть меньше ночи. Закончив, он озирался, ждал, что к нему придут и депортируют обратно в Россию или же сунут в местную тюрьму. Затем Павел сообразил, что никто так и не понял, что́ он сделал. Или же всем было плевать.

Он осмелел вконец. Перепрошил свой чип, отключив рекламу и прочие входящие сигналы навсегда, оставив только навигатор и уведомления из банка. Исходящие он тоже ограничил, не желая, чтобы кто-либо отслеживал историю его действий в сети и планшете. Теперь для стороннего наблюдателя всё выглядело так, будто сеть была нужна Павлу исключительно для просмотра сериалов и страничек девушек в соцсетях.

Затем он обратил внимание на базу данных. База «Диюя» с данными носителей чипов и отчетами об их здоровье считалась неприступной, но не для Павла, мучимого скукой. Извне в облако забраться было невозможно, однако оставалась лазейка – через собственный чип с логинами «Диюй».

Сначала Павел ввел в поиске первый иероглиф имени отца, но остановился.

Куда исчез отец и почему? Где он умер, и, если его тело так и лежит где-то в России, могли ли эти данные оказаться в базе? Вряд ли. Девяносто девять процентов из ста, что Павел ничего не обнаружит. И оставался тот единственный процент, вероятность, что отец бросил их с матерью и вернулся в Китай.

Столько лет эти вопросы мучили Павла – а теперь, когда между ним и возможными ответами стояла пара команд, несколько символов кода, он испугался. Вдруг правда окажется хуже неизвестности? Вдруг повторится та история с Красновым, и мир, с таким трудом склеенный из осколков, опять развалится на части? И Шваль шептала: что, если отец и правда жив, что, если ты ему никогда и не был нужен? Ты точно хочешь это знать? Придуманный тобой мирок не так уж плох.

Сейчас не так уж плохо всё, Павлуша.

Поколебавшись, Павел стер написанное и вместо отца поискал коллег, начав с Син Вэя. Как оказалось, тот окончил инженерно-механический факультет, потом учился в США, по возвращении в Пекин прошел переподготовку в партшколе и сразу стал начальником. Покопав еще немного, Павел обнаружил, что отец Син Вэя, Син Гаоли, когда-то работал вместе с заместителем председателя совета директоров «Диюй» и дружит с ним до сих пор.

На этом Павел понял, что большое повышение ему не светит. Он давно заметил, что среди топ-менеджеров в главном офисе «Диюя» не было иностранцев или полукровок. Путь к вершинам бизнеса здесь был таков: вырасти в обеспеченной, насквозь китайской семье со связями, отучиться на Западе и привезти знания в Китай.

Один раз Син Вэй решил выказать благосклонность и незадолго до Чуньцзе пригласил Павла в караоке. Там главы отделов быстро напились, откуда-то возникли проститутки, кто-то кого-то хлестал по багровым от алкоголя и духоты щекам. Всё это совсем не походило на культурные посиделки в московских караоке-ресторанах, скорее, напоминало тусовки старшеклассников во дворах за деревенской школой. Для полноты картины не хватало блатных русских песен, и Павел под шумок слинял. Фальшивый хохот девиц – тройного сопровождения [26] «Тройное сопровождение» – работницы ночных развлекательных заведений, которые обязаны разговаривать, пить и танцевать с клиентами. с четвертым размером груди – и пьяные слюни его не привлекали.