Лариса Шкатула - Замуж не напасть [litres самиздат]

Почему-то днём не чувствуешь таких подробностей: Евгения входит в воду, по-прежнему держась за руку Юлии – вот вода омыла щиколотки, поднялась до колена. Бедер, медленно прикрывает живот, и будто легкая рука приподнимает груди, погружая их в воду. Евгения медленно плывет. Впереди уже плещутся рванувшиеся наперегонки их мужчины.

Где-то позади остался сверкающий берег, звуки музыки, людской смех, а здесь всё перекрывает плеск погружаемых в воду рук…

– Только попрошу не подныривать, – просит Юлия, – я вовсе не хочу выглядеть медузой Горгоной с торчащими во все стороны волосами.

– Устанешь, держись за моё плечо, – ласково советует подплывший к Евгении Виталий.

Роберт, услышав, хмыкает.

– Мне сказать такое и в голову не стукнет. Скорее, мне придётся держаться за Юлькино плечо – она плавает, как рыба. Когда-то давно, в наш медовый месяц на море, она нырнула и, наверное, с минуту не показывалась. Я чуть не поседел от страха!

– Ну уж и минуту! – говорит подплывшая Юлия – Каких-нибудь секунд тридцать, не больше!

Все плывут медленно, даже лениво, а она и вправду, как серебристая рыбка оказывается рядом то с одной, то с другой стороны от них. Будто успевает сплавать по каким-то своим рыбьим делам, а потом возвращается, узнать: ничего интересного не случилось в её отсутствие?

– Где ты так научилась плавать? – спрашивает Евгения, которую мама в детстве водила в бассейн.

– Я родилась на море. В Крыму.

– Не верь, – посмеивается Роберт. – Она в воде родилась.

Он сейчас другой. Будто море растворило в нем раздражение собственной супругой.

– Плывём обратно, – предлагает Виталий; на него, кажется, меньше всех подействовало колдовство ночного моря.

Как успела заметить Евгения, ему больше нравится свет, блеск, больше шум, чем тишина. Он просто слушает, а не прислушивается, как, например, Юлия. Кажется, философия – заразительная вещь!

Вот ничего и не произошло. Необычного. Из моря Евгения выходит не скукоженной губкой, а будто Афродита из пены. Необычайная легкость во всем теле охватывает её. Все – напряжение, волнение, усталость – смыто водой. Осталось тихое умиротворение, желание брести куда-то и что-то про себя мурлыкать.

Так они вчетвером и прибредают к бару с открытой верандой.

– Пора, однако, согреться, – говорит Роберт, и вдвоем с Виталием они идут к стойке, где собралась небольшая очередь.

Женщины садятся за свободный столик.

– Ты смотришь на меня изучающе, – замечает Юлия. – Хочешь о чём-нибудь спросить?

– Боюсь, это будет бестактно.

– Ты не бойся. Раз тебе что-то кажется ненормальным, надо выяснить, почему.

– Роберт… Он так с тобой разговаривает, будто постоянно чем-то раздражен.

– А это так и есть. Пять лет назад я ему изменила…

– Пять лет назад!

– Но как? Не просто раз оступилась, а почти два месяца жила с другим мужчиной. Хочешь знать, чем всё кончилось? Блудная жена вернулась в лоно семьи. Робик умолял одуматься, обещал, что всё простит и забудет! Я вернулась, но оказалось, что забыть невозможно. Ни ему, ни мне. Мужчина может изменить пятьдесят раз и забыть об этом, но одну твою измену он будет помнить всю жизнь! Удивляешься, что я тебе так сразу всё выложила? Я привыкла, что об этом все знают: моя мама, его мама, мама того человека… Они все накинулись и стали растаскивать нас в разные стороны. Во имя какого-то блага. Это было благом для всех, кроме нас самих.

Она грустно улыбается.

– Женя, не верь, будто принося кому-то в жертву свою жизнь, ты творишь добро. Люди – не боги. И кроме жизни у них ничего нет. Помнишь, с каким надрывом говорил Островский? Тот, что написал "Как закалялась сталь". Он умирал молодым и кричал людям: "Жизнь дается человеку один раз. И прожить её нужно так, чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы…" Идеологи исказили смысл его слов. Говоря о бесцельной жизни, он вовсе не имел в виду борьбу за коммунизм! Бесцельная жизнь, значит, жизнь без любви. Разве не для того мы приходим в этот мир, чтобы искать и найти свою половинку? И жить вместе с ней в любви и согласии. Счастливо.

Юлия невесело смеется.

– Думаешь, с жиру бешусь? Мне просто жить тошно!

– Ну, ты загнула!

– Наверное. Мечусь по жизни, не отходя от плиты. Я ведь и институт заочно окончила. Теперь домохозяйка с дипломом. В случает чего, смогу сама зарабатывать себе на хлеб…

Мужчины между тем приносят за столик напитки и легкую закуску.

– Не хочу я этот дурацкий "Мартини" – вдруг резко говорит Юлия. – Я буду виски с "кока-колой"!

– Что с тобой, опять истерика? – раздраженно спрашивает Роберт.

– Я хочу напиться. И забыться. Или заснуть и не проснуться! – бормочет она и вдруг начинает плакать.

– Извините, друзья, но, кажется, нам лучше уйти, – говорит Роберт.

– Оставь меня! – пытается вырваться Юлия, но муж держит её крепко.

"Не вырвется! – понимает Евгения. – Странная женщина с кукольным личиком, которую никто не принимает всерьез. Женщина, у которой есть все, кроме главного… Уж не сестры ли мы с ней?"

Юлия обмякла, точно резиновая кукла, из которой вместе со слезами вышел воздух. Муж подхватывает её на руки и уносит.

– Что это с нею? Заболела? – растерянно спрашивает Виталий.

– У неё больная душа, – задумчиво говорит Евгения.

– Отдохнули! – сплевывает он. – Уехали подальше от всех проблем! Может, всё-таки посидим, выпьем?

– Давай лучше погуляем, – предлагает Евгения. – Мы же тут ещё ничего не видели.

Она берет его под руку, и они долго гуляют, вдыхая пряный запах южных растений, настоянный на морском соленом воздухе. К концу прогулки оба начинают зевать и, придя в номер, засыпают, едва коснувшись подушек…

Будит их не солнце, которое давно поднялось, а настойчивый стук в дверь. Евгения набрасывает халатик и идет открывать.

– Вы до сих пор спите? – изумляется Роберт. – До конца завтрака осталось полчаса!

– Сорок минут, – выдвигается из-за его плеча Юлия.

Она так хороша, свежа, голубые глаза так чисто сияют, что Евгения думает, уж не приснилось ли ей вчерашняя сцена?

Они с Виталием быстро собираются. Благо, есть и где гостей принять, и где переодеться.

– Может, усугубим? – предлагает Виталий. – Мы ведь вчерашнюю выпивку так и принесли непочатой. Женя пить не хотела, а мне одному одиноко было.

– Вы – как хотите, а я не могу, – отказывается Роберт. – Я сегодня за рулем – после обеда повезу вас в дельфинарий.

Евгения была как-то в дельфинарии – на платной туристической экскурсии, но она не прочь съездить ещё раз.

– Давайте уж вечером доберём все, от чего днем откажемся, – предлагает она. Ничего спиртного пить ей не хочется.

– Ты, Женечка, настоящий друг, – шутливо приобнимает её за плечи Роберт. – За это я поведу тебя… с другими нашими товарищами в ночной ресторан.