Лариса Шкатула - Замуж не напасть [litres самиздат]

– После работы – куда?

– К тебе домой, – он наклоняется, чтобы её поцеловать, но тут лифт открывается, и его уже ждут другие.

– Сегодня явно не мой день, – посмеивается Виталий, включая зажигание.

На этот раз Евгению в холле никто не встречает, хотя у президента, как всегда, открыта дверь.

– Здравствуйте, шеф! – говорит она, заглядывая в кабинет. – вы уж простите, что я так рано и не пользуюсь вашим разрешением подольше поспать. Так получилось!

– Евгения Андреевна! С прибытием на родную землю! Как отдохнули? Я даже вроде по вас соскучился. Ах, где мои семнадцать лет!

Она смеется.

– Мы же ровесники.

– Дело не в возрасте. Не хватает свежести восприятия. Наверное, бизнес что-то в человеке выхолащивает.

– Извините, Валентин Дмитриевич, я всё забываю спросить у вас насчет юриста.

– У меня тоже, честно говоря, всё руки не доходят. Вроде, есть пока приходящий, но он не сегодня-завтра надолго уезжает, так что хочешь-не хочешь… Всё же я хотел бы в начале познакомиться. С ним или с нею?

– С нею. Это моя подруга.

– Случайно, не Надежда?

– Она. Я и забыла, что вы знакомы.

– Я помню тот арбитражный суд… Как она нас тогда покусала!

– Значит, на работу вы её взять не захотите?

– Почему же, нам как раз нужны зубастые юристы! Пусть заходит, поговорим!

– Спасибо.

– Пока не за что.

Она идет по коридору к себе и думает, что её начальник интеллигентный человек, и она рада будет с ним работать.

Евгения открывает кабинет и морщится от запаха тления. На этот раз цветы – она даже не знает им названия – хозяйки не дождались. Поставили их, очевидно, в пятницу. Ну откуда мог знать он, что референт на день отпросилась… Она выходит в коридор и бросает цветы в урну в женском туалете, чтобы было не так наглядно, а потом включает в кабинете кондиционер – очистить воздух. Садится и начинает работать.

А в двенадцать часов приходит Надя. Она непривычно робко переступает порог кабинета и оглядывается.

– Ни фига себе! По-моему, даже у директора нашего института кабинет похуже.

– Зато намного больше. Что в моём особенного?

– Не скажи. Красна изба углами, как говорится.

– Лучше скажи, ты не передумала у нас работать?

– Вообще-то, так вопрос ещё не стоял, но я бы могла подумать.

Евгения набирает телефон шефа.

– Валентин Дмитриевич, вы заняты?

– Через полчаса освобожусь.

– Садись, нужно немного подождать, – она усаживает подругу в кресло и включает чайник. – Кофейку попьёшь?

– Не откажусь. На улице – жара, а у тебя благодатная прохлада. Красиво жить не запретишь. Только у тебя такой кабинет?

– С незначительными деталями – весь офис отделан в таком стиле. Думаю, и тебе кабинет не хуже выделят.

– Серьезно?

– Президент хочет с тобой поговорить.

– Это Валентин-то? Мы с ним в свое время враждовали, неужели он такой забывчивый?

– Наоборот. Он все прекрасно помнит и считает, что именно такие зубастые, как ты, должны отстаивать интересы фирмы.

– Посмотрим… Потом о фирме. Женька, что это за мужик такой симпатичный, здоровенный встретился мне в холле?

– Странный интерес у женщины накануне свадьбы.

– Ты что, Вовкина мать? Блюдёшь его интересы? Отвечай на поставленный вопрос!

– Местный донжуан. Начальник охраны.

– Мощный мужик! Посмотрел, как по сердцу рашпилем прошёлся! Аж мороз по коже.

– Что-то я раньше не замечала в тебе такой влюбчивости. Учти, с ним шутки плохи. Это современный герцог Синяя Борода! Съест тебя, и мяукнуть не успеешь!

– Быть герцогиней – это кое-что. Тут вам не здесь! Не подполковница какая-нибудь, – шутит Надя.

– Слушай! – не выдерживает Евгения. – Мы с тобой столько не виделись, и о чем говорим!? Тебе не кажется, Надечка, что наша дружба дала трещину?

– Не кажется! – Надя поднимается из кресла и, чтобы скрыть замешательство, спрашивает. – Где тут у тебя можно руки помыть?

– За перегородкой.

Она быстро споласкивает руки и, ещё держа в руках полотенце, выпаливает:

– Да мне перед тобой стыдно!

– Что!?

– Замуж собралась, идиотка! Можно подумать, я кривая или горбатая, что другой доли мне нет!

Евгения уже ничего не понимает.

– Ты о чём?

– Говорю тебе: о своем дурацком замужестве! Летчик! Подполковник!.. Как только он поверил в то, что я его люблю, так и началось. Он решил, что теперь можно всё, и всё пройдёт безнаказанно. Что бы я не сделала, он всегда недоволен. То – не так, это – не эдак. Я и глупая, и тупая, и неумёха, и растеряха. И всё у меня, не как у людей! У людей, иными словами, у его Матрены. Сам же жаловался, что она его вечно концентратами кормит. Я же прыгаю на задних лапках, чтобы Вовику всё свежее приготовить, всё самое лучшее – безрезультатно. По-моему, он просто мазохист. Ему нравится, когда над ним издеваются. Тогда он жалеет самого себя, тогда он "крест несёт"! Но не попадайся ему, кто послабее! Запилит. Вчера даже Ванька не выдержал. Говорит: "Дядя Вова, нехорошо капризничать." Тот ему подзатыльник. Понимаешь, махровый подкаблучник вдруг почувствовал себя героем. Особым, неповторимым. Которому все должны заглядывать в рот…

– Надька, ты же за него замуж идёшь!

– Веришь, как под гипнозом! Умом понимаю, что нельзя этого делать, а сама – как бычок на веревочке…

– Надя, опомнись!

– Вот потому тебе и не звоню. Сама себя уважать перестала. Если и ты ещё меня презирать начнешь, тогда хоть в петлю…

Вскипел чайник, и Евгения бросается готовить кофе, чтобы хоть как-то разрядить сгустившуюся до критической атмосферу. Неужели это Надюша, боевая, отважная? Та, которая не раз вытаскивала её из серых паутинных настроений, когда жизнь кажется бессмысленной и ничтожной?

– Выпей кофе, – она подает Наде чашку. – Помнится, одна моя близкая подруга говорила, что из всякого положения можно найти выход…

Но та будто не слышит её и продолжает рассказывать:

– Мама к брату уехала. Сказала, погостить. Казалось бы, чего вдруг? Отгулы на работе взяла. Побоялась, что она своими советами может испортить мне жизнь. Мол, осмотрись и всё реши без меня!.. А у меня теперь перед Вовиком как бы обязательство. Я же его из семьи увела! Понимаешь, он свалил на меня всю ответственность, вот и приходится отвечать. Дитя малое, неразумное, ошиблось, любимую жену оставило, ко мне, непутёвой, перебралось…

– Выходит, ваша свадьба – его идея?

– Его. Он же чувствует, что дело пахнет керосином, а остановиться не может. Уж очень он себе в роли диктатора понравился!

– А ведь вы встречались не один месяц.

– Увы, пока он плакался мне в жилетку, я его по-бабьи жалела, предпочитала ничего не замечать. Все ведь мы думаем, будто та, что была до нас, хуже, глупее, эгоистичнее… Не понимала, какая у супруга нежная, ранимая душа! Вот и приходится теперь жизнь с ним связывать.